—Нет.
—Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
—Нет. Но спасибо за предложение.
Когда машина приехала, она села в нее одна и стала внутренне готовиться, пока Ай Пин ехал по почти пустым улицам от Козвэй Бэя к Центру. «Волд Оушнз-хаус» был темным, но неяркий свет в нижнем холле и мерцание наверху говорили о том, что Ту Вэй Вонг находился еще там. Ее мысли устремились к Стивену. Она вырвала их из головы.
Она ждала в машине, пока Ай Пин объяснял охране холла, чтобы те открыли дверь. Только когда они это сделали, она вышла из машины и вошла в здание. Мэри сделала свое дело. Ее ждали. Вежливый, крепко сбитый парень в темном костюме провел ее в отдельный лифт и поехал вместе с ней. Это был переводчик, который был с Ту Вэем в новогоднюю ночь. Они остановились на одном из нижних этажей, где тоже был офис Ту Вэя. Переводчик повел ее сквозь бесчисленные приемные, через закрытые двери, которые открывались по команде его голоса, и наконец они пришли к массивной тиковой двери, в которую он мягко постучал. Она отворилась. Взгляду Викки открылась огромная комната, украшенная китайскими коврами и горками со старинным фарфором. В отдалении — футов в восьмидесяти от двери — сидел Ту Вэй Вонг за громадой потемневшего тикового дерева, выглядевшего так, словно оно много лет провело в море.
—Простите, что я не встаю,— пронесся сквозь комнату его глубокий голос.— Входите, дочь тайпана. Что вы хотите от меня?
Викки пересекла несколько ковров и вошла в глубь его офиса. Переводчик пошел вперед и встал сбоку, на один шаг впереди тайпана. Викки услышала, как дверь закрылась! Она была поражена сходством, которое Стивен унаследовал от своего отца. Если убрать безжалостные пустые глаза и твердый, решительный рот, этот мог бы быть Стивеном. Но отбросить это было невозможно, потому что безжалостность и опустошенность были сущностью человека, который сидел перед ней.
—Что вы хотите от меня?— повторил он.
—Я пришла торговаться,— ответила она.
—Торговаться из-за чего? Вы уже отклонили мое предложение занять прекрасную должность в «Маглинн энд Кэрри». Что я такого могу иметь, чтобы вы хотите взамен чего-то?
—Моих племянниц, Миллисент и Мелиссу Макинтош, детей перворожденного сына моего отца.
Ту Вэй обменялся озадаченным взглядом с переводчиком, и Викки подумала: если я не получу то, зачем я пришла, я выбегу с воплями из этой комнаты.
—У меня нет ваших племянниц.
—Тогда я предложу вам привезти их.
—Боюсь, я вас не понимаю.
—Ваш сын у нас. И предлагаю вам сына в обмен на моих племянниц.
Лицо Ту Вэя не выдавало ничего. Молчавший переводчик слушал так же бесстрастно, словно Викки приехала сюда обсуждать цены на золото в Токио.
—Теперь я еще больше озадачен. Как, в самом деле, вы можете иметь моего сына? Насколько я слышал, это он «имел» вас.
—Позвоните на Тайвань. Его приятель будет утверждать, что он там, но его там нет. Он у нас. Я предлагаю его вам в обмен на моих племянниц — живых и невредимых. Вы поняли меня?
Что-то загадочное зашевелилось в его глазах.
—Он находится в полном здравии,— передразнила Викки слышанную ею угрозу.— Но с его стороны было очень дерзко ждать одному в номере отеля в такие опасные времена. К счастью, я велела препроводить его в безопасное место.
Викки еще никогда не видела такого зловещего выражения, какое появилось на лице Ту Вэя.
—А может, мы обменяемся пальцами?— спросил он холодно.— Пальчики двух маленьких девочек за одни мужские?
Викки была готова к чему-то подобному, зная, что у нее есть один шанс напугать отца Стивена. Она черпала силу из единственного источника жестокости, который у нее был,— памяти о руке отца, тяжелевшей в ее руках.
—Я пришлю вам его сердце.
Глава 29
Но Ту Вэй Вонг не спешил дать им почувствовать облегчение. Прошла ночь, длинная и полная жуткого ожидания, потом целый день. Фиона находилась на грани безумия — плакала, кричала, требуя, чтобы Викки сделала еще что-нибудь, бросалась к телефону, чтобы вызвать полицию. Чип останавливал ее, повторяя снова и снова, что привлекать полицию официально означает убить ее дочерей.
По настоянию Чипа вся семья перебралась на административный этаж «Макфаркар-хауса», где дюжина свободных от службы офицеров старших чинов стояла у дверей и лифтов. Улицы вблизи здания, как рассказал Питер, вернувшийся в сопровождении трех телохранителей с абсолютно неотложной встречи в гонконгском и шанхайском банках, были необычно оживленными: толпы танка слонялись у дверей и смотрели на «Макфаркар-хаус» из такси.
Прилив адреналина, сопровождавший решимость противостоять Ту Вэю, давно спал, и Викки провела много часов в ужасе, думая, что она просчиталась. Каждый телефонный звонок, каждый приезд курьера заставлял колотиться ее сердце в ожидании, что китайский магнат распорядился доставить ей детские пальцы. Она старалась не думать о Стивене, а когда убедилась, что это невозможно, напомнила себе, что Ай Цзи — нежная душа. Но Хуан тоже казался человеком с нежной душой, и если она что-то сейчас знала, то только то, что в отношении китайцев ни в чем не может быть уверена.
Через сутки глубокой ночью зазвонил телефон.
Голос китайца, может, того, что звонил в первый раз, произнес:
—Позвольте мне поговорить с Джоном Чипвудом-Чипвордом.
—Они знают, что ты здесь,— сказала Викки, давая трубку Чипу.
—Уж конечно.
—Он назвал твое имя, не должность.
—Хорошо. Он знает, почему я здесь… Чипвуд-Чипворд слушает… Да… да… Нет. Это абсолютно невозможно. Найдите другое место… Вот это уже лучше.
Он прикрыл рукой трубку и прошептал:
—Мы обменяемся в холле отеля «Пенинсула».
Потом повернулся к телефону и заговорил низким металлическим голосом, какого Викки у него никогда не слышала раньше.
—Еще одна вещь, старина. Со мной будут три приятеля. Мы служили в Белфасте вместе. Мы отыщем вас даже на краю земли, если хоть один волосок упадет с головы этих детей.
Он повесил трубку и немедленно позвонил Ай Цзи.
—Мы готовы. Отель «Пенинсула». Через час.
—Я еду с тобой,— сказала Викки.
—Нет. И Фиона тоже не поедет. Не волнуйтесь, мы сделаем все как надо. С ними все будет хорошо. Никто не допустит глупостей в этой далеко зашедшей игре. Мы позвоним сразу же, как только девочки будут у нас.
Потом он побежал к двери и ушел.
Викки села за стол, Фиона — на стул сбоку. Они почти не говорили все это время, пока ждали звонка, и когда наконец зазвонил телефон, Викки взяла трубку, боясь самого худшего.
—С твоими племянницами все в порядке,— сказал усталым голосом Стивен Вонг.— Я думаю, что все еще люблю тебя, но шансы на доверие упали.
—Мне очень жаль.
—Мне тоже. Я должен идти. Они говорят, что я должен объясняться дома.
Викки с тоской и нежностью прижала замолчавшую трубку к щеке.
Фиона, застыв, смотрела на нее.
—Стивен Вонг говорит, что с детьми все хорошо.
Телефон зазвонил опять.
—Возьми,— сказала Викки.— Уверена, это тебя. Я уже получила свое.
Фиона схватила трубку.
—Да. Ох, родные, с вами все в порядке?.. Все хорошо? Позови сестру. Да… дорогая, мама здесь… Да… Все хорошо, дорогая… Ничего, это хорошо, что ты плачешь… Что?.. Нет, Мелисса, я не имела в виду, что ты маленькая. Позови еще свою сестру, пожалуйста.
Счастливая, она подняла полные слез глаза на Викки.
Викки пошла к окну и смотрела на здания напротив, пока Фиона не повесила трубку.
—Хорошо.
—Я позвоню, чтобы принесли чай.
—Да, пожалуйста.
Викки взяла трубку другого телефона и набрала номер авиалинии Макфаркаров «Голден эйр».
—Это Виктория Макинтош. Свяжитесь с «Кетей пасифик» или «Бритиш эйрлайнз» и забронируйте три места на Лондон. Макинтош Фиона, Миллисент и Мелисса… Немедленно.
—Что?— спросила Фиона.— Что ты делаешь?
—Ты едешь домой, Фиона. И забираешь девочек. Оставаться в Гонконге не безопасно.
—Но здесь наш дом. Я не могу вот так просто сорвать их с места.
—Я не смогу еще раз пройти через это,— сказала Викки, имея в виду, что не сможет делать то, что вынуждена, если будет уязвимой.
—Но ты останешься одна. Совсем одна!
—Я одинока больше, чем ты думаешь. Но это моя вина. Моя ошибка и моя кара.
—Ты ослушался меня.
—Да, отец.
Стивен Вонг повесил голову.
У него было две недели, чтобы отрепетировать позу искреннего раскаяния — опущенные глаза, смиренно упавшая шея, виновато поникшие плечи, но мысли его были заняты не этим. Потому что, несмотря на четырнадцатидневное заключение под домашним арестом в апартаментах семьи на верхних этажах «Волд Оушнз-хауса», он все еще страдал от предательства Викки.
Его пронзила боль, словно Викки сделала это час назад. И это осложняло возможность попасть в настроение, которое должно соответствовать отцовскому нравоучению на безумно дорогом ковре напротив письменного стола тайпана. Стивен подавил кривую улыбку. Насколько он помнил, впервые женщина сделала ему больно — за исключением матери. Но он уже давно не винил ее, потому что она умерла.
В сущности, он не мог так уж винить Викки. Она принесла его в жертву детям своего брата. Отличная сделка, думал он,— две маленькие рыжеволосые дочки гуйло за одного великовозрастного дамского угодника. Но все равно было чертовски больно.
Как его отец впутался в дело с похищением маленьких девочек — об этом не стоит думать. Как не стоит и спрашивать, потому что все равно не получишь ответа. Остается только заключить, что маленькие племянницы Викки были ставкой в более крупной игре, в которую влип его отец. И какова бы ни была эта игра, его сын Номер Один влип тоже — это уж точно.
—Я что, очень о многом тебя просил?
—Нет, отец.
—Давно я не переживал такого горя — с тех пор, как умерла твоя мать.
—Извини, отец. Как жаль, что я не могу изменить то, что произошло.
Ту Вэй сжал котики пальцев обеих рук и стал внимательно разглядывать фигуру, которая у него получилась. Люди с большими амбициями наживают врагов. Даже лестно, что последним крупным противником суждено стать англичанину. И не просто какому-то англичанину, а дочери Дункана Макинтоша. И не менее символично то, что ценой ставки в этой самой крупной игре стал его сын от первой жены. Он чувствовал, как замыкается какой-то круг,