– В тот день я искал на Савеловском рынке подарок для дочери. Дело в том, что у нее скоро свадьба. И вдруг меня задержали сотрудники милиции. Причем без всяких объяснений. Вообще на этом рынке я бываю нечасто. Последний раз, если не изменяет память, недели за полторы до задержания.
После этих слов Новиков заявил, что отказывается от дачи дальнейших показаний.
Следствие могло бы "забуксовать" на этом этапе, если бы милиции не удалось задержать еще одного члена преступной группировки. Это был тридцатитрехлетний гражданин Украины Игорь Сташенко. Следователь Васин не ожидал, что Сташенко так легко и быстро "сдаст" Новикова. Подробно рассказывая о механизме обмана и роли каждого члена группы в "лохотроне", Сташенко обмолвился о некоем Владимире Новикове. Когда следователь попросил подозреваемого подробнее обрисовать роль этого человека, Сташенко сказал:
– Если у нас возникали проблемы с правоохранительными органами, их решал Владимир Новиков. Он был на Савеловском вокзале практически каждый день…
Следователь Васин немедленно организовал очную ставку между Сташенко и Новиковым. Сташенко подтвердил, что знает Новикова:
– Этого гражданина я видел на Савеловском рынке практически каждый день в течение последнего месяца. Обычно он стоял около торговых вагончиков и общался с незнакомыми мне людьми и с милицией. О чем они говорили, я не слышал.
Следователь повернулся к Новикову:
– Вам понятны показания Сташенко? Что вы можете сказать по этому поводу?
Новиков продолжал твердо стоять на своем:
– Я не подтверждаю показания этого человека. Последний раз, если не считать дня задержания, я был на рынке недели полторы назад. – С разрешения следователя Новиков обратился к Сташенко: – Вы можете вспомнить, в какие именно дни вы видели меня на рынке?
– Нет, не могу, – ответил Сташенко.
Новиков воспрянул духом.
– Вы утверждаете, что я общался с какими-то людьми, – продолжал он парировать. – Назовите этих людей.
– Я не могу этого сделать, – ответил Сташенко. – Я их не знаю и не помню в лицо.
– Вот видите, – усмехнулся Новиков.
Тут вмешался адвокат Новикова.
– Скажите, – обратился он к Сташенко, – могли ли вы ошибиться, опознавая личность Новикова и в связи с чем вы его запомнили?
Сташенко проигнорировал первую часть вопроса:
– Новикова я запомнил в связи с тем, что несколько раз видел его на рынке.
И снова адвокат:
– Вы можете вспомнить, как был одет этот человек?
Сташенко пожал плечами и отрицательно покачал головой.
Узнала Новикова и Абдуллаева. Она сказала следователю, что видела его на рынке не меньше десяти раз, знает его имя и фамилию. По ее словам, Новиков часто сидел за столиком кафе, где продавали шаурму, и нередко общался с Ромой и Костей.
– Я не согласен с показаниями этой гражданки, – возразил Новиков. – Я вижу ее впервые в жизни. В кафе, где продают шаурму, никогда не сидел и никаких Рому и Костю не знаю. Я вообще шаурму на дух не выношу. А на рынок приходил только для того, чтобы найти свадебное платье для дочери.
Он отрицал все и в довольно категоричной форме. Даже заявил, что вообще не понимает, о каком "лохотроне" идет речь, потому как ни разу не встречался с людьми, которые что-либо бесплатно раздавали на рынке.
Тогда следователь Е. Тарасова задала вопрос иного рода:
– В таком случае что, на ваш взгляд, заставило Абдуллаеву свидетельствовать против вас?
– Не знаю, – жестко ответил Новиков. – Повторяю, что эту женщину я вижу впервые.
Тарасова посмотрела на Абдуллаеву:
– Вы настаиваете на своих показаниях?
– Да! – не менее жестко ответила женщина. – Мало того: я видела, что он часто общался с людьми, которые занимались обманом прохожих. И я видела, как он неоднократно передавал деньги охранникам рынка.
– На каком расстоянии вы находились от Новикова в этот момент?
– Не больше трех метров. И потому хорошо видела купюры. Эти были пятисотрублевки.
– Да, вспомнил! – усмехнувшись, кивнул головой Новиков. – Все правильно. Как-то я встретился на рынке со своей знакомой продавщицей и вернул ей долг.
Похожая партия развернулась и на опознании между Новиковым и водителем Тимофеевым. Тимофеев признал, что видел Новикова на рынке много раз – и у кафе, и около торговых палаток, и общающимся с Ромой и Юлей Абдуллаевой. Но, как и прежде, Новиков твердо стоял на своем: Тимофеева он видит первый раз в жизни, ни Ромы, ни Абдуллаевой не знает, а с милицией общался лишь единожды, когда его остановили для проверки документов.
Для того чтобы заставить Новикова признаться, следствию необходимо было предъявить подозреваемому неопровержимые доказательства его причастности к преступной группировке. Тарасова выложила серьезный "козырь", в надежде, что Новиков перестанет упираться, – очную ставку с оперуполномоченным Федотовских. После того, как лейтенант подробно рассказал о своей встрече с Новиковым на Савеловском рынке и попытке Новикова дать ему взятку, подозреваемый вынужден был немного отступить, но прежние позиции он не сдал.
– Да, да, припоминаю, – сказал он. – Я действительно встречался с этим мужчиной незадолго до того, как меня задержали. Я подошел к нему и спросил, где находится Савеловский рынок. Вместо ответа Федотовских довольно грубо спросил меня, зачем мне нужен рынок. Я в том же духе ответил ему, что это не его дело. Едва я отошел, как услышал за спиной окрик: "Стоять!" И меня задержали. Никаких денег, разумеется, я ему не предлагал…
Срок, на который по закону можно было задержать подозреваемых, вышел. Основания для задержания отпали. Следователи, которые вели это уголовное дело, вынуждены были подписать постановление об освобождении из ИВС Абдуллаевой, Тимофеева, Сташенко и Новикова.
Ситуация стала напоминать тугой узел.
Глава 10
Распутывать этот узел вновь взялся Владимир Николаевич Моисеев, начальник следственной части Следственного управления при УВД СВАО Москвы. В связи с особой сложностью расследуемого преступления возникла потребность привлечения к работе других следователей. Кроме этого, Владимир Николаевич получил указания от прокурора округа. Прокурор требовал принять жесткие меры к недопущению разглашения данных предварительного следствия, допросить в качестве свидетелей работников РУБОП, которые осуществляли оперативно-розыскные мероприятия, а также приобщить в качестве вещественных доказательств оперативно-технические материалы.
Первым делом Моисеев подготовил международное поручение в адрес Главного следственного управления МВД Украины. В нем, на основании Конвенции Содружества независимых государств "О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам", содержалось несколько требований. Во-первых, украинской стороне было предложено выслать в следственное управление СВАО Москвы справки от нарколога и психиатра, а также характеристики с места жительства Андрияш и Зеленкова. Во-вторых, известить российских следователей об имеющемся компромате на этих людей, а также допросить их родственников и выяснить, чем увлекались, кем и где работали и с какой целью указанные выше лица приехали в Москву.
Во второй половине июля поручение было отправлено заместителю начальника Главного следственного управления МВД Украины полковнику милиции А. Осауленко.
А тем временем произошло одно весьма важное событие. Старший оперуполномоченный капитан милиции С. Тодоров подал Моисееву рапорт. "Докладываю вам, что в рамках отдельного поручения были установлены организаторы "лохотрона". Это гражданин Новиков Владимир Иванович и Кравцов Роман Александрович…"
Так следствие стало располагать фамилией еще одного подозреваемого, которого многие свидетели знали только по имени Роман. Когда Андрияш на допросе назвали эту фамилию, женщина достаточно определенно ответила:
– С Кравцовым я лично не была знакома. Его мне показала Гюрза, у которой я работала. Она же мне сказала, что Роман является "старшим" и лично ему она отдает деньги. Именно Кравцов решал, сколько и кому выплачивать.
Итак, Кравцов. Было выяснено, что он гражданин Украины, но уже продолжительное время живет в Москве. Моисеев принял решение раздобыть как можно больше информации об этом человеке. Прокуратура округа торопила. Старший советник юстиции направил Моисееву указания, где он предлагал принять процессуальное решение в отношении Абдуллаевой, Тимофеева, Сташенко и Новикова. Но об этих людях следствие располагало уже достаточными сведениями. А что было известно о Кравцове?
Лейтенант Федотовских установил средства связи, которые принадлежали Кравцову: номера мобильного телефона и пейджера. Теперь можно было контролировать и проверять связи Романа с абонентами. Следователь А. Носачева немедленно отправила в ЦРУБОП два срочных поручения. Первое: "Прошу поручить сотрудникам вашего подразделения выявить детализацию соединений радиотелефона №… и снять информацию с технических каналов связи телефона №…" И второе: "Прошу произвести выемку в паспортном отделе ОВД "Тимирязевский" оригиналов документов, на основании которых была произведена регистрация гражданина Кравцова Р. А. на территории Москвы".
То, что было обнаружено и изъято в паспортном столе ОВД "Тимирязевский", оказалось неожиданным и труднообъяснимым. Следователь А. Носачева получила пять документов, включая банальную квитанцию за регистрацию. Из заявления Кравцова следовало, что жилое помещение в общежитии Московского государственного медико-стоматологического университета ему выделил… сам МГМСУ. Причем на том простом основании, что Кравцов является студентом 3-го курса лечебного факультета. Этот же факт подтверждала выписка из приказа ректора МГМСУ, согласно которому Роман Кравцов переводился на третий курс. Этот же факт подтверждало ходатайство ректората МГМСУ в паспортный стол, подписанное исполняющим обязанности начальника управления международного научного и экономического сотрудничества. Все документы были выполнены на фирменных бланках, украшены отчетливыми оттисками университетской печати и заверены подписью Л. Кучеровой. У следователя в голове не укладывалось, как мог студент, обучающийся в таком престижном вузе, стать организатором "лохотрона". Может быть, в документах шла речь о совершенно ином Романе Кравцове?