– Думаешь, если уставишься на меня, – ехидно сказал Лис-с-горы, – то приобретёшь дар видения порталов?
Господин-с-горы смутился и отвёл глаза.
– Превращайся уже, – сказал Лис-с-горы, толкнув его в спину. – Посмотрим, что из тебя получится.
– А что из меня может получиться? – запоздало встревожился Господин-с-горы.
– Что угодно. Та личина, какую ты заслужил. То же самое, что и с личиной лиса-оборотня.
Господин-с-горы с опаской прошёл через невидимый портал. Вообще-то он полагал, что переход через порталы должен как-то ощущаться, но ничего не почувствовал. Может, и это была лисья способность, какую он не унаследовал? Он остановился по ту сторону невидимого портала и поглядел на свои руки, пытаясь понять, превратился он во что-нибудь или так и остался в обличье лиса-оборотня.
Лис-с-горы что-то прорычал сквозь зубы. Господин-с-горы обернулся и увидел, что тот стоит, накрыв глаза ладонью.
«Во что это я превратился, если его так перекосило?» – удивился Господин-с-горы и достал зеркальце, чтобы взглянуть.
Отражение взглянуло на него льдистыми лисьими глазами, всё остальное было человеческим. Настолько человеческим, что у Господина-с-горы начало сводить скулы. Человечья личина также принадлежала У Мину. Как же жутко было стать самим собой! Господин-с-горы даже порадовался, что глаза остались лисьими: если бы у него были человечьи зрачки, он бы мог решить, что ему просто приснился сон и он никогда не превращался в лиса.
[038] Господин-с-горы теряет всякую надежду
Лис-с-горы поспешил от него отделаться, наскоро научив, как превращаться обратно в лиса. Всего-то и нужно было запустить персиковую ветку в обратном направлении.
«Ему неприятно на меня смотреть, – подумал Господин-с-горы. – Всё-таки он был привязан к тому человеку, а моя личина лишний раз напомнила ему о его утрате».
Господин-с-горы ещё некоторое время экспериментировал с персиковой веткой Обращения, превращаясь в человека и обратно в лиса-оборотня, потом, не превращаясь в лиса, зашёл в дом и провёл тщательный осмотр собственного тела на предмет хвостов, ушей и прочего. Всё исчезло начисто! Сейчас он был на сто процентов человек, вернее, на сто процентов У Мин. Воссоздались даже родинки на шее и кистях рук.
– А почему же глаза остались лисьими? – пробормотал Господин-с-горы, разглядывая своё отражение в бочке с водой.
Он припомнил, что у Ху Вэя глаза были человеческими, ничто не выдавало в нём лиса, так что даже он, даос, ничего не заподозрил.
Чтобы вознестись, нужно медитировать в полностью человечьем обличье. Если глаза останутся лисьими, от медитации толку не будет. Так он полагал. Поэтому он рьяно принялся за дело: раз триста подряд превращался туда и обратно и всё время поглядывал в зеркало. Лисьи глаза оставались каждый раз, проявляя невиданное упорство. Он уже весь взмок, пот катился с него в три ручья, шерсть на хвостах слиплась. Он потратил духовных сил порядком и уже едва стоял на ногах, но снова и снова подбрасывал ветку.
– Ладно, – сдался он, рухнув на пол, – попробую избавиться от лисьих глаз усилием воли.
В этот день у него не хватило сил ещё и на это, он дополз до циновки, оставляя за собой мокрый солёный след, и тут же заснул. Во сне ему виделась всякая дрянь. Будто бы он выступал перед даосами с ритуальным танцем, а потом вдруг превратился в лиса, и все стали гоняться за ним с мётлами, посохами и палками. Проснулся он разбитым.
Тут он сделал несколько немаловажных открытий. Во-первых, он проснулся в человечьем обличье, стало быть, он мог оставаться человеком сколь угодно долго. Во-вторых, силы его за ночь восстановились, так что он мог приступить к тренировке немедленно. В-третьих, он обнаружил, что даже в человечьем обличье обладает лисьим нюхом и слухом. Это были полезные открытия, он их тут же записал в своё Дао Лисы.
«Что ж, понятно, почему Ху Вэй всё время выигрывал, – подумал Господин-с-горы, – он слышал, как гремит в стакане кость, или чуял её».
Господин-с-горы сел спиной к окну, чтобы одновременно подзакусить солнцем, положил рядом с собой зеркальце и принялся избавляться от лисьих глаз усилием воли. Но то ли сила воли у него была не вполне сильной и волевой, то ли от лисьих глаз нужно было избавляться каким-то другим способом…
– Ладно, – бодро сказал Господин-с-горы сам себе, – тогда попробуем медитацию.
Он уселся иначе, как требовали медитативные практики, и принялся напряжённо медитировать, то и дело поглядывая в зеркальце. Лисье пламя снисходительно вернуло один язык, теперь их было одиннадцать. Седьмой лисий хвост – Господин-с-горы почувствовал, хоть и был сейчас человеком – вырос на три пальца (человеческих, а если считать в лисьих – то на двенадцать). А глаза как были лисьими, так и остались.
«Пилюлю сварить?» – неуверенно подумал Господин-с-горы, припоминая трактаты, что прочёл на Таошань. Попробовать стоило, и он попробовал: изготовил пять видов пилюль, одна другой гаже на вкус, и сварил семь разных эликсиров, тоже весьма сомнительных вкусовых качеств. Один за другим он съедал и выпивал плоды своих трудов, ждал немного и гляделся в зеркальце. Ничего не происходило, лисьи глаза глядели на него из зеркала.
– Издевательство какое-то! – вспыхнул Господин-с-горы. – Или это лисья натура говорит мне, чтобы я и думать забыл о вознесении?
Раздражённый, он повторил всё с самого начала: и превращения, и медитацию, и аптекарские эксперименты… Ему стало дурно, пришлось облегчить желудок.
«Что ещё я могу сделать? – апатично подумал он, валясь навзничь и раскидывая руки, и сам же себе ответил: – Деградировать».
Ничего другого не оставалось.
[039] Кубарем с горы и пересчитав ступени
Разумеется, о депрессии Господина-с-горы тут же было доложено Лису-с-горы: Недопёсок постарался. Он всё меньше понимал своего шисюна. Тот забился в угол в человечьем обличье и уставился пустыми глазами в одну точку.
– Наверное, – сказал Недопёсок со знанием дела, – у него линька. Когда линяешь, всегда настроение плохое. А люди линяют?
– Что за глупости? – фыркнул Лис-с-горы. – При чём тут люди?
– Ну, он же в человечьем обличье хандрит, значит, у него человечья линька.
– Шкура у людей не линяет, – однозначно сказал Лис-с-горы. – А вот насчёт мозгов не уверен.
Недопёсок представил это себе – хоть Лис-с-горы говорил, конечно, не буквально – и ужаснулся:
– А шерсть тогда из ушей лезет?!
– Какая шерсть? – не понял Лис-с-горы.
– Шерсть с мозгов. Из ушей или через ноздри? Вот бы посмотреть, как это происходит!
– Недопёсок, – сказал Лис-с-горы непередаваемым тоном.
– Да? – с готовностью откликнулся тот.
– Пошёл вон!
Недопёсок испуганно поджал хвост и улиснул. А Лис-с-горы пошёл к Господину-с-горы, чтобы взглянуть, насколько всё плохо.
– И что на этот раз? – Он за шиворот вздёрнул Господина-с-горы на ноги.
– Я не могу полностью превратиться, я недоделанный человек, – понуро сказал Господин-с-горы.
– Скорее уж недоделанный лис, – фыркнул Лис-с-горы. – Что, глаза застряли?
Господин-с-горы кивнул. Лис-с-горы велел ему зажмуриться и крепко прижал большие пальцы к его векам. Он явно применил духовную силу.
– Просто заставь их спрятаться. С глазами иногда так бывает.
Господин-с-горы поглядел в зеркальце. Глаза стали обычными, карими.
– И что, мне каждый раз придётся себе глаза вдавливать? – кисло спросил он.
Если бы Господин-с-горы не был так удручён, он бы заметил, что Лис-с-горы в этот момент превратился в человека просто так, не используя персиковой ветки. Но он не заметил.
– Хватит хандрить, пора развеяться, – сказал Лис-с-горы и, взяв Господина-с-горы, потащил его за собой. – Мы спустимся с горы.
Господин-с-горы почувствовал панический страх и закричал, выдёргивая руку:
– Я не пойду к людям!
– Почему? – спокойно спросил Лис-с-горы.
Господин-с-горы озадачился. Первой мыслью было, что люди его узнают, но потом он сообразил, что не узнают: во-первых, это не Таошань, а Хулишань; во-вторых, уже пятьдесят лет прошло, так что даже если бы он каким-то чудом оказался там, то его бы попросту некому было узнавать.
– Я… а если меня разоблачат? – выдавил он.
– Как?
– Ну… если глаза… снова вылезут…
– Не будешь выпучивать – не вылезут, – хохотнул Лис-с-горы и ухватил Господина-с-горы за шиворот. – А если не будешь практиковаться, никогда не научишься.
– Чему не научусь?
– Обводить людей вокруг хвоста. Лиса редко попадается, разве только если сама захочет открыться.
– А даосы?
– Что даосы? – не понял Лис-с-горы.
– Даосы ведь могут разоблачить лису.
– Пф, – пренебрежительно сказал Лис-с-горы и засмеялся, – знавал я одного даоса…
Он недоговорил, но Господин-с-горы подумал, что Лис-с-горы имеет в виду У Мина.
«А ведь я тогда ничего не понял, – подумал Господин-с-горы. – У него не было ауры. Почему я не понял, что он её скрыл?»
– И что? – спросил Господин-с-горы самым невинным тоном. – Ты его обвёл вокруг хвоста?
– И я его, и он меня, – сказал Лис-с-горы и опять посмеялся. – Даосы – страшные люди, держись от них подальше.
– Лисы ведь ненавидят даосов?
– Хм… – задумался Лис-с-горы. – Я ничего не имею против них. Я был дружен с одним хэшаном. Он приходил в посёлок и рассказывал истории. Думаю, он не мог не догадаться, кто я. Мне нравились его истории. Но если бы он попытался изгнать меня, я бы его убил. А если бы я попытался съесть его, то он бы убил меня. Так это бывает.
– Ты ешь людей? – теряя голос, спросил Господин-с-горы.
– Пф, вот ещё, – дёрнул носом Лис-с-горы. – Ты хоть представляешь себе, как он вонял, тот монах? Кто в своём уме потащит в пасть такую гадость? Но если тебя интересует, что говорит Дао Лисы по такому случаю, то да, лисы людей едят. Лучше всего, если люди сами попросят, чтобы их съели.
– Кто в своём уме будет просить, чтобы их съели?! – воскликнул Господин-с-горы.