Вероятно, духовный всплеск всё-таки произошёл бы, но Лис-с-горы вкатил Ху Фэйциню такую оплеуху, что тот кубарем покатился по полу. От неё у Господина-с-горы вылезли уши и один за другим выстрелили все семь его хвостов, а голова затрещала. Он схватился за горящую огнём щёку, глаза от боли защипало. Лис-с-горы ухватил его пальцами за лицо.
– Ты, тупой лис, – прорычал он. – Сколько раз тебе повторять, что лисьим демонам Скверна неведома? То, что глупые людишки считают Скверной, лисам помогает совершить прорыв в культивации. То, что глупые людишки считают Скверной, сама лисья жизнь. То, что глупые людишки считают Скверной…
Последние слова он прорычал так, что их нельзя уже было разобрать. Вероятно, Господин-с-горы не смог их расслышать, потому что у него гудела голова от оплеухи.
– Скверна… – повторил он, – то, что ты сделал со мной.
– А что я такого с тобой сделал? – насмешливо спросил Лис-с-горы, отпихнув его в сторону.
Господин-с-горы смутился.
– Ты даже не знаешь, что это называется совместной культивацией, – презрительно сказал Лис-с-горы. – Ты называешь Скверной всё, чего не знаешь или не понимаешь. Но ты понятия не имеешь, что такое Скверна на самом деле. Скверна, скверна, скверна… Мне это слово набило оскомину. Но если это единственное, что ты знаешь, то я выучу тебя другим вещам!
И это было больше, чем пустая угроза.
[044] Средство от лисьей хандры
После возвращения на гору жизнь Господина-с-горы стала невыносима. Лис-с-горы ни на минуту не оставлял его в покое. До занятий совместной лисьей культивацией ещё не дошло. Лис-с-горы вбивал в него – иногда в буквальном смысле, переходя на лапоприкладство, – всё то, что лисы должны знать интуитивно, с самого первого дня своей жизни. Многое из этого для человека было неприемлемым, но для лис – в порядке вещей.
У лис было принято кусаться: лисьекусь за провинность, лисьекусь в награду. Господин-с-горы не понимал, чем они отличаются: всё одинаково больно, – но остальные лисы могли безошибочно определить природу покуса. Недопёсок, например, очень гордился шрамом от укуса, которым его наградил Лис-с-горы, когда чернобурка однажды попалась ему под горячую лапу. Лис-с-горы вообще часто кусался, руки и бока у Господина-с-горы всегда были покрыты свежими ранками.
А вылизывание шерсти, зачастую в неподобающих местах? Натуральная Скверна! Лисы ничего такого в этом не видели и вылизывались регулярно, да ещё и друг друга вылизывали. Это называлось «лиситься». Господин-с-горы использовал для естественных нужд пучок травы, а когда Лис-с-горы пытался его лизнуть или, скажем, зубами выбрать несуществующих блох из его хвоста, то его передёргивало, и он огрызался, за что нередко получал очередной лисьекусь.
Если говорить о впечатлениях, то физически Господин-с-горы не чувствовал отвращения или отторжения. Физически – да, он привык, что его жизнь наполнена Скверной – он всё ещё считал это Скверной. Однако если говорить о восприятии души… Был бы он человеком, у него давно бы наступило искажение Ци. Но он всё ещё не понимал, что возмущение Ци происходит лишь потому, что он себя накручивает.
«Скверна в твоей голове», – сказал ему Лис-с-горы.
Лисы на Хулишань, разумеется, знали, что Лис-с-горы учит Куцехвоста лисьей культивации. Не всем нравилось такое особенное внимание, но Господину-с-горы досталось лишь от девчонки-лисы: она расцарапала ему лицо. Лис-с-горы страшно разозлился и устроил ей такую выволочку, что шерсть клочками полетела во все стороны! Царапины на лице не худшее, что с ним происходило, Господин-с-горы воспринял это равнодушно, хотя в прежней жизни очень бережно и трепетно относился к собственному лицу. Вот если бы пострадал его хвост…
«Я всё больше превращаюсь в лиса», – апатично подумал он.
То, что Лис-с-горы принимает в нём столько участия, Господин-с-горы воспринимал однозначно: это лишь потому, что у него лицо У Мина, человека, который был дорог Лису-с-горы, а было бы у него другое лицо, Лис-с-горы бы на него и не взглянул. Но он не совсем понимал, отчего эта мысль ему неприятна. Будто и мысль о том, что он некогда был У Мином, ему неприятна… или о том, что это У Мин нравился Лису-с-горы?
«А вот интересно, – невольно подумал Господин-с-горы, – когда Ху Вэй осквернил меня в первый раз, что произошло бы, если бы у меня не случился духовный всплеск?»
И ещё подумал: «Что же должно случиться, чтобы духовный всплеск произошёл в лисьем обличье? Со мной ужас что творится, а Лисье пламя не выплёскивается. Бывают ли вообще духовные всплески у лисьих демонов?»
Он набрался смелости и спросил об этом у Лиса-с-горы.
– Духовный всплеск? – переспросил Лис-с-горы, задумался ненадолго, потом засмеялся, ничего не объясняя, и спустя продолжительное время сказал: – А ты и не заметил, когда он у тебя случился.
– У меня? – поразился Господин-с-горы.
– Видишь ли, если лисьего демона разозлить настолько, что Лисье пламя станет белым, как фарфор, у него отрастает лишний хвост. Если, разумеется, у него не максимальное количество хвостов, – тут же оговорился Лис-с-горы. – У тебя разом два отросло. Как же ты, должно быть, разозлился! Эй, Фэйцинь, что с твоей челюстью? – удивлённо добавил он.
Господин-с-горы вспомнил, что хвосты у него отросли, когда он рассердился на девчонку-лису, испортившую осенние листки с его стихами. Значит, тогда у него случился духовный всплеск. Но с раскрытым ртом он застыл вовсе не поэтому. Что же это получается? С ним такое по милости Лиса-с-горы происходит, а, выходит, он и не сердится?! Или что, для него теперь, как для лисьего демона, это в порядке вещей?!
Господин-с-горы после этого открытия впал в депрессию и забился в угол на несколько дней.
– Что, опять? – поразился Лис-с-горы, когда Недопёсок ему донёс.
Недопёсок в этот раз предположений не строил, помня о том, как Лис-с-горы прогнал его в шею, когда он заикнулся насчёт человечьей линьки. По крайней мере, вслух.
«Может, он лисят принести готовится, – подумал Недопёсок, вспомнив, что его мать-лиса всегда забивалась в самый дальний угол норы, когда приходило время появиться его братьям и сёстрам. – Потому и шерсть сначала с пуза выдирал. Чтобы выстлать нору пухом».
Страшно даже подумать, что бы Лис-с-горы с ним сделал, если бы Недопёсок высказал эту мысль вслух!
Лис-с-горы покусал коготь на большом пальце, размышляя, потом глаза его вспыхнули, он щёлкнул Недопёска по носу – тот схватился лапами за морду: лисьи носы были очень чувствительны, – но благоговения не растерял, потому что и этот щелчок был знаком расположения.
Лис-с-горы потянулся, похрустел суставами:
– Что лучше всего помогает при лисьей хандре, Недопёсок?
– Куриные косточки! – подумав, выпалил Недопёсок. – Когда они хрустят на зубах, сердце так и радуется!
Лис-с-горы фыркнул:
– Кто о чём, а Недопёсок о еде… Самое время спуститься с горы, вот я о чём. От лисьей хандры нужна хорошая встряска. А у него сплошные глупости в голове. «Скве-е-ерна», – передразнил он ехидно.
Недопёсок угодливо завилял хвостом. Но Лис-с-горы его с собой не взял.
Лис-с-горы пришёл в дом Господина-с-горы, окинул его скептическим взглядом и убедился, что лисья хандра в самом разгаре.
– Да… – протянул он, хватая Господина-с-горы за воротник и поднимая на ноги, – это уже входит в привычку…
Он хорошенько встряхнул Господина-с-горы, и тот, ошарашенный, обнаружил, что превратился в лиса и теперь висит, как тряпка, в руке Лиса-с-горы, который держит его за шиворот. Господин-с-горы сделал над собой усилие, но принять облик лиса-оборотня не смог, силы будто разом его покинули.
– Что ты со мной сделал? – тявкнул он с надрывом.
– Я твой хозяин, – сказал Лис-с-горы, – и мне решать, какая личина у тебя будет.
– Кто чей хозяин?! – зарычал Господин-с-горы, дрыгая всеми четырьмя лапами в воздухе.
– Я хозяин этой земли, я хозяин всех лис на Хулишань, значит, я хозяин и тебе, – сказал Лис-с-горы, ещё раз хорошенько его встряхнув.
Господину-с-горы показалось, что шкура на загривке у него отделяется и вот-вот сползёт, оставив его ободранным. Ему нисколько это не понравилось, а ещё меньше понравилось то, что Лис-с-горы стал спускаться с Хулишань, держа его на вытянутой руке, точно в любой момент готов был вышвырнуть.
– Куда ты меня тащишь? – затявкал он.
– Собираюсь тебя выгулять, – хохотнул Лис-с-горы. – Вы-гу-лять.
[045] Господин-с-горы попадает в капкан
Лис-с-горы забрёл глубоко в лес, по-прежнему держа Господина-с-горы за шиворот. Тот брыкался, старался уцепиться когтями за кусты и деревья, мимо которых его проносили, и беспрестанно тявкал. В нос ему ударил едкий запах, и Господин-с-горы тут же умолк. Запах ему был знаком. Глаза его остекленели испугом: это совершенно точно было то место, где Лис-с-горы его отыскал. Вон там – ручей, в котором Господин-с-горы впервые увидел своё отражение. А вон там – разрытая нора, откуда Лис-с-горы его вытащил за хвост.
– Зачем ты меня сюда принёс? – заскулил Господин-с-горы, извиваясь всем телом.
Лис-с-горы разжал пальцы, Господин-с-горы шмякнулся на землю, поджал все свои хвосты и закрутился на месте, как затравленная собаками лиса. Ему не нравились запахи, ему не нравились звуки, ему не нравилось шуршание листьев под лапами. Шерсть у него встала дыбом. Лисьи инстинкты подсказывали, что это очень нехорошее место.
Лис-с-горы подпрыгнул, в прыжке превратился в лиса и встал на все четыре лапы. Господин-с-горы впервые видел его в полностью лисьем обличье. Лис-с-горы не был похож на остальных лис. Он был крупнее, шерсть его была не рыжей, а с седоватыми подпалинами, похожими на первый зимний иней, лапы были мощные, а хвост всего один и чуть раздваивался на самом конце.
Лис-с-горы клацнул зубами и велел:
– Если не хочешь, чтобы я тебя в клочки разорвал, беги.
– Куда бежать? – не понял Господин-с-горы, непроизвольно пятясь. Жёлтый огонёк в глазах Лиса-с-горы говорил, что тот не шутит.