Ху Фэйцинь поднялся и побрёл к двери, шаркая ногами. С души будто камень свалился, когда он понял, что спас Ху Вэя. Собственное состояние его мало волновало, но он всё же вздрогнул, когда, мельком взглянув в бочку с водой, заметил черноту своих глаз.
«А, – подумал он отстранённо, точно видел не своё отражение, а чьё-то чужое, – они теперь чёрные…»
Он прикрыл глаза, нащупал дверь и вышел из покоев Ху Вэя. Лицо обдало солнечным теплом.
– А-Фэй!
Ху Фэйцинь развернулся на голос, по-прежнему не открывая глаз.
– Сюань-цзе, – сказал он слабым голосом, – мне нужно какое-нибудь уединённое место…
Он почувствовал, что Ху Сюань взяла его за плечо, и тут же сбросил её руку резким движением.
– Сюань-цзе, – сказал он, – нужно быть осторожнее. Мы ведь не знаем, как Тьма себя поведёт.
Он приоткрыл глаза на мгновение. Ху Сюань невольно отшатнулась, увидев, что у Ху Фэйциня совершенно чёрные глаза, только двумя белыми точками блестят зрачки.
– А-Фэй… – прошептала она, накрывая рот пальцами.
– Вероятно, – кивнул Ху Фэйцинь.
Ху Сюань взяла себя в руки и сделала приглашающий жест:
– Идём. В поместье есть одно уединённое место, лисам запрещено туда входить без моего позволения.
Ху Сюань отвела его в южный флигель, где жила сама. Большую часть помещения занимала библиотека, и Ху Фэйцинь, в каком бы скверном состоянии ни был, невольно подумал в который раз, что Ху Сюань очень похожа на Хуашэнь-хоу: та тоже любила книги и заполоняла ими свой павильон.
У окна была постель, возле дверей низкий стол, всё остальное занимали полки и стеллажи с книгами и свитками. Из курильницы, подвешенной к потолку, вился слабый дымок. Ху Фэйцинь сел на подушку, подобрал под себя ноги и погрузился в медитацию.
Медитация была настолько глубока, что он ничего не видел и не слышал: ни как Ху Сюань подсыпает благовония в курильницу, когда те выгорают, ни как Ху Цзин проверяет его пульс иногда, обматывая руку краем одеяния, чтобы избежать прямого контакта с его телом, а значит, и с Тьмой, ни как Ху Вэй выкликает его имя, встряхивая за плечи…
Ху Фэйцинь остался один на один с Тьмой.
[165] Ху Вэй предаётся размышлениям
Солнце, заглядывающее в окно, нагрело веки, и Ху Вэй, проснувшись, первым делом заслонился от него ладонью. Он на удивление хорошо выспался, но тело казалось несколько онемевшим.
«Отлежал спину», – подумал Ху Вэй, вытягивая руки и ноги вверх, как это делают лисы при пробуждении. Странное и уже подзабытое ощущение – хорошо выспался.
Он отвёл ладонь от лица, но глаза открывать не стал и какое-то время лежал так, забавляясь тем, что разглядывал золотых и зелёных светляков, которые плясали под смеженными веками. Если зажмуриться крепче, они начнут роиться. Солнце нагревает веки, и под ними заводятся светляки, но они сбегут и затеряются в солнечном свете, если открыть глаза. Когда он был лисёнком и не хотел засыпать, Сюань-цзе рассказала ему про светляков, живущих под веками. Ху Вэй тогда закрывал глаза, пытаясь их разглядеть, и непременно засыпал.
«Надо Фэйциню об этом рассказать, – подумал Ху Вэй лениво, – хвост даю, он никогда не разглядывал светляков под веками!»
Мысль о Ху Фэйцине приятно отозвалась внутри: напряжённые мышцы расслабились, во рту появился сладковатый привкус, заглушивший горечь того чая, что он выпил перед тем, как лечь.
«Фэйциня и на три чжана к кухне подпускать нельзя, – подумал Ху Вэй с ухмылкой. – Не чай, а помои. А его пилюли? Ими крыс травить можно!»
Губы его тут же сложились в ниточку, межбровье прорезала вертикальная морщина. Он вспомнил, что Великая семья Мо пыталась наложить лапы на Лисьего бога, прикрываясь сказочками о благодарности за чудесное спасение Мо-младшего. Что это вообще за история со спасением? Ху Вэй об этом ничего не знал. И знать не хотел!
Они просто хотят присвоить одного из богов, чтобы укрепить своё положение среди Великих семей, поскольку думают, что семья Ху замышляет то же самое. Заполучить бога – очень заманчиво.
Великая семья У, если верить легенде, ведёт свой род от небесной богини и находится на особом положении среди Великих семей. По другой легенде, впрочем, предки семьи У попросту сожрали какую-то богиню и обрели бессмертие и могущество.
Правда это или вымысел, Ху Вэя нисколько не интересовало.
«Я никому не позволю использовать Фэйциня», – подумал он.
Ху Вэй немного знал о прошлом Ху Фэйциня, но и того, что он знал, хватило, чтобы понять: в Небесном дворце тому жилось несладко.
Ху Вэй не понимал, почему небожителям и людям так нравилось травить себе подобных. У лис всё было иначе. Конечно, и отец, и Сюань-цзе нередко устраивали ему выволочки, но всегда для его же пользы, чтобы он вырос порядочным лисьим демоном. Но травить травли ради или чтобы позабавиться, как во время небесной охоты тысячи молний, – такого у демонов никогда не бывало. Так кто на самом деле демоны?
Ху Вэй подумал, что Ху Фэйцинь, должно быть, спит без задних лап, и протянул руку, чтобы проверить своё предположение. Постель была пуста, и судя по остаточной ауре, которую почувствовали его пальцы, Ху Фэйцинь улиснул уже давно.
Ху Вэй распахнул глаза и уставился на пустую кровать.
«Надо его разыскать, – подумал он хмуро, – пока он не впутался в какую-нибудь передрягу. Он наивный, как лисёныш, а этот Мо не упустит случая его облапошить».
Ху Вэй нисколько не верил в дружбу между демонами.
Он спрыгнул с кровати, пошатнулся и едва устоял на ногах. Казалось, он все тело отлежал, ноги были как ватные. Ху Вэй яростно помотал головой, отгоняя морок слабости.
Он проспал трое лисьих суток, не шелохнувшись, поэтому тело и онемело, но он об этом не знал.
– Хоревый курдюк! – выругался Ху Вэй, похлопывая себя по ляжкам и по бокам.
Чувствительность вернулась, под шкурой побежали сороконожки. Ху Вэй встряхнулся ещё раз, чтобы избавиться от них.
Он расправил одежду, несколько озадаченно размышляя, отчего он одет, когда ясно помнил, что раздевался. События прошлого дня помнились ему смутно. Он помнил, с чего всё начиналось, но напрочь забыл, чем всё закончилось. Ху Вэй поскрёб затылок и твёрдо решил, что больше не станет пить чай, который заваривает Ху Фэйцинь. Какие-то странные у него побочные эффекты.
Ху Вэй наклонился над бочкой, чтобы освежить себя умыванием, и замер. Отражение глядело на него яркими жёлтыми лисьими глазами, в которых не было ни толики Тьмы.
Ху Вэй был умным лисом, ему не составило труда догадаться, почему так.
[166] Ху Вэй идёт на крайности
Скорость мышления у чистопородных лисьих демонов впечатляющая. Они способны за пять-десять лисьих секунд отыскать ответ на любой вопрос или просчитать возможные варианты развития событий или последствия поступков, так что подловить их или застать врасплох практически невозможно. Именно благодаря чудовищно развитому интеллекту, основывающемуся на лисьих инстинктах, чистопородные лисьи демоны смогли выжить и расплодиться после небесной войны, тогда как многие виды демонов были уничтожены или вымерли впоследствии.
Ху Вэй, несмотря на отрезанные уши и достаточно долгое пребывание в мире смертных, всё ещё оставался чистопородным лисьим демоном. И пусть его силы были растрачены изгнанием и проклятием Тьмы, но лисьи инстинкты нисколько не притупились. Картина в его мозгу сложилась моментально, стоило ему только увидеть в бочке своё отражение.
Это был вовсе не чай! Вернее, к этому чаю было что-то примешано. Ху Вэй просто принял как должное, что чай Ху Фэйцинь заваривает скверно, раз уж и пилюли у него выходят гадкие на вкус. Чай-то как раз был хорош. Тот, что был в чайнике. Он ведь сразу учуял, как только вошёл, благоухание свежезаваренного чая. А вот тот, что был в чашке…
Ху Фэйцинь его подловил. День за днём Тьма высасывала из Ху Вэя духовную энергию, медленно, но неизбежно Ху Вэй слабел, и ему теперь приходилось пополнять силы, заимствуя их у Ху Фэйциня. Он настолько привык на него полагаться, что, как говорится, «потерял нюх» и не учуял искусно расставленную ловушку.
«Облисил на свою голову!» – с лёгким раздражением подумал Ху Вэй.
Вероятно, Сюань-цзе к этому тоже лапу приложила. Ху Вэй сомневался, что Ху Фэйцинь способен сварить приличное снотворное зелье… Или не так уж и хорошо он его знал? Мысль эта Ху Вэю радости не доставила.
Итак, его опоили, он уснул, и за то время, пока он спал, Тьма из него исчезла бесследно. Он мог это чувствовать, она пропала, точно её и не было никогда. Сама пропасть Тьма не могла. Тьма могла отступить, но она непременно возвращалась и не оставляла демона в покое, пока он не погибал или его не убивали. Тьма никогда не ушла бы добровольно, а значит, вывод отсюда был только один: её вынудили уйти. Ху Вэй совершенно точно знал, что ни один демон на это не способен. А что из этого следует? В виске острой иголочкой кольнуло: Фэйцинь.
Ху Вэй гневно ударил ладонью по воде, расплескав её, и выскочил из комнаты на террасу. Высоко задрав подбородок вверх, он принялся нюхать воздух, чтобы отыскать Ху Фэйциня. Предчувствия у него были не слишком хорошие, утешало лишь, что запах всё ещё был «живой». Он пошёл на него и у южного флигеля столкнулся с Ху Сюань.
– А-Вэй, – воскликнула Ху Сюань, – ты очнулся!
Ху Вэй сузил глаза и буквально прошипел:
– Как вы посмели это сделать?
– А-Вэй? – с тревогой в голосе сказала Ху Сюань.
– Как вы могли позволить ему?
Ху Сюань верно предположила, что Ху Вэй догадался о том, что произошло, пока он спал.
– А-Вэй, – осторожно сказала она, – ты полагаешь, что мы могли бы возражать Лисьему богу?
– Вы сговорились! Вы должны были сказать! Я бы ни за что…
– Вот именно, – прервала его Ху Сюань серьёзно, – и именно поэтому мы сделали так, как сделали. Все мы.
– Если с ним что-нибудь случилось…
Ху Вэй раздражённо клацнул зубами и шагнул к двери, но обнаружил, что войти не может: Ху Сюань встала напротив двери и расставила руки, преградив ему дорогу.