– Если хочешь, я могу посидеть с ним, – предложила Ху Сюань, – пока ты отдыхаешь.
Ху Вэй сбросил её руку:
– Нет. Это должен быть я.
– Хотя бы поешь.
– Откуда мне знать, что в еду опять что-нибудь не подмешано? – сварливо отозвался Ху Вэй.
Ху Сюань вздохнула. Если младший Ху начинал упрямиться, сладить с ним было невозможно.
«У А-Фэя это неплохо получается», – подумала Ху Сюань.
Сам Ху Фэйцинь этого мнения не разделял, но со стороны было видно, что Ху Вэй с ним становится покладистым, будто на него ошейник надели. И уж конечно, сила Лисьего бога была здесь ни при чём.
Ничего не оставалось, как сдаться и позволить Ху Вэю делать то, что ему хочется.
– Ну? – сказал поджидавший старшую дочь Ху Цзин.
Ху Сюань покачала головой. Старый Ху нахмурился. О технике, которую применил Ху Фэйцинь, он знал только со слов самого Ху Фэйциня. Тот наверняка мог о чём-то умолчать. А если он превратится в живую статую? Правда, Ху Цзин никогда не слышал, чтобы лисы превращались в фарфор, но с лисьими богами ни в чём нельзя быть уверенным.
– И Тьма по-прежнему в нём? – спросил Ху Цзин.
– А-Вэй меня не подпустил, – призналась Ху Сюань, – поэтому я не смогла проверить.
– Ты ж лисий сын! – ругнулся Ху Цзин. – Я ему уши оборву…
– Отец, у него нет ушей, – возразила Ху Сюань.
– Оборву те, что остались! – сердитее прежнего сказал Ху Цзин. Злостью он пытался скрыть тревогу за младшего сына.
Тут они заметили Недопёска, который прятался за углом и то и дело высовывал оттуда голову, чтобы поглядеть на двери южного флигеля. Выражение морды у него было озабоченное.
– Эй, как там тебя? Недопёсок? – окликнул его Ху Цзин. – А ну иди сюда!
Недопёсок моментально юркнул обратно за угол. Через некоторое время он высунулся снова, осторожно допрыгал до Ху Цзина и Ху Сюань, ни на секунду не теряя из вида ходы отступления.
– Что ты там делал? – спросил Ху Цзин.
Сяоху клацнул зубами несколько раз подряд, но ответил как есть:
– Беспокоился за шисюна.
Ху Сюань невольно улыбнулась. Она знала, что Недопёсок взял за привычку разгуливать по поместью и хвастаться шисюном перед лисьими демонами. Он был единственный перерождённый демон-лис в поместье. Всего два хвоста, очень слабый уровень культивации, и даже не научился ещё менять личину… а на короткой ноге с самим Лисьим богом! Ничего удивительного, что он пользовался у лисьих демонов большим авторитетом.
Но его тревога за любимого шисюна была искренна. Он себе места не находил все эти десять лисьих дней: пробраться внутрь не решался, поэтому прятался по-за углам, и подглядывал, и подслушивал. И то, что он уже выглядел и выслушал, было неутешительно.
Ху Цзин подёргал себя за ус и велел:
– Дуй на кухню, набери еды и отнеси Ху Вэю.
Ху Сюань взглянула на отца с удивлением, но тот сделал ей знак молчать. Недопёсок с некоторым сомнением вильнул хвостом, но поскакал на кухню.
Кухня в поместье Ху была роскошная во всех отношениях. Недопёсок схватил поднос и принялся скакать от полки к полке, от ларя к ларю, разнюхивая, чем здесь можно поживиться. Он сунул лапу в ящик, вытащил баоцзы[26], обнюхал и забросил в пасть, энергично двигая челюстями. Но на поднос отправились вовсе не баоцзы, а куриные кости и рыбьи головы, которые Сяоху обнаружил в корзине для отходов.
– А-Вэй же его прибьёт, – ужаснулся Ху Цзин, когда Недопёсок важно прошествовал мимо них с подносом в лапах.
Сяоху юркнул внутрь, поставил поднос на пол возле Ху Вэя, который всё ещё сидел напротив Ху Фэйциня и неотрывно на него глядел.
– Кто тебе позволил войти? – резко сказал Ху Вэй.
Недопёсок прижал уши, но не спасовал. Он очень осторожно сел подле Ху Вэя и, вытянув шею, поглядел на Ху Фэйциня.
– Шисюн ведь не умрёт? – дрожащим голосом спросил Недопёсок.
– Колтун тебе в хвост! – ругнулся Ху Вэй, крепко схватив Сяоху за ухо. – Потявкай у меня ещё!
Сяоху стерпел, но слёзы по морде у него всё-таки покатились.
– И то верно, – сказал он, – шисюн не умер, даже когда он себя этой опасной штукой проткнул…
– Цыц! – велел Ху Вэй страшным голосом. – Твоя болтовня мешает ему медитировать!
Недопёсок округлил глаза и зажал рот лапами.
Какое-то время стояла полная тишина. Потом Сяоху протянул лапу к подносу, стянул с него куриную кость и сунул себе в рот. Хрум! Звук ломающейся на зубах кости прозвучал как выстрел. Ху Вэй сердито на него воззрился. Недопёсок опять зажал рот лапами, но челюсти его быстро задвигались: хрум-хрум-хрум. Ху Вэй фыркнул и, решив, что Недопёсок не достоин внимания, вновь устремил взгляд на Ху Фэйциня. Сяоху опять протянул лапу к подносу и… хрум-хрум-хрум!
– Он же сам всё сожрёт! – прошипел Ху Цзин, который подглядывал в щелку. – Тупая лисяра!
Ху Сюань отвернулась, чтобы отец не заметил её улыбки.
«Хрум-хрум-хрум» продолжало доноситься из южного флигеля и вдруг перестало: Недопёсок потянулся к подносу за очередной костью, но Ху Вэй хорошенько шлёпнул его по лапе. Сяоху опять округлил глаза: он вспомнил, что еду-то надо было отнести Ху Вэю, а не есть её! Он натянуто кашлянул и сделал приглашающий жест. Мол, угощайся, тебе и принесено, а я так, пробу снял, на яд проверил и всё такое… Ху Вэй машинально взял с подноса рыбью голову и сунул её в рот.
– Поверить не могу! Чтобы Ху Вэй ел объедки! – воскликнул Ху Цзин.
– Ну, рыбьи головы очень даже ничего, – возразила Ху Сюань с некоторым смущением. Зачастую, засидевшись над книгами или очередным рецептом, она не брезговала и рыбьими головами, оставшимися после разделки рыб к обеду. Они были питательные и приятно хрустели на зубах.
«Хрум-хрум-хрум» и «хрусть-хрусть-хрусть» опять наполнили тишину библиотеки. Недопёсок решил, что большого вреда не будет, если он возьмёт с подноса ещё одну косточку… или две… Ху Вэй сгрыз рыбью голову, потом ещё одну…
Вскоре поднос опустел. Недопёсок с чувством выполненного долга осклабился, тут же сник и протянул лапу, чтобы потрогать Ху Фэйциня за рукав, как всегда делал, если что-то было не так.
Ху Вэй выронил рыбью голову и опять ударил Недопёска по лапе:
– Не трогай! Ты всего лишь слабый лисёныш. А если Тьма перекинется на тебя? Ты тут же хвост откинешь! Фыр отсюда!
Недопёсок, поджав хвост, вышел из южного флигеля. Вид у него был удручённый.
– Что с тобой, Сяоху? – удивилась Ху Сюань.
– Я бесполезный, – проскулил Недопёсок, и по его морде покатились слёзы. – Я ничем не могу помочь шисюну. Я даже лисью личину сбрасывать не умею! Какая от меня польза?
– Очень даже большая польза, – утешила его Ху Сюань, – ты просто сам ещё не знаешь, какой ты полезный, но все остальные-то это видят.
Недопёсок тут же перестал плакать и уставился на Ху Сюань блестящими глазами:
– Я полезный?
– Конечно, – сказала Ху Сюань. – А о личине не переживай. Я сварю для тебя лисью пилюлю, чтобы ты отрастил ещё один хвост.
– Правда? – просиял Недопёсок и затараторил: – Я всегда подъедал пилюли, которые готовил шисюн, поэтому у меня и отрос второй хвост! Я скоро и ходить так, как шисюн, научусь! – И он принялся показывать, как умеет ходить на задних лапах.
– А может, ты и Лисьим богом станешь? – фыркнул Ху Цзин.
Сяоху пристально на него поглядел и ответил очень серьёзно:
– Если я стану Лисьим богом, кто же будет подъедать за шисюном пилюли?
[169] Ху Вэй бдит
«Пора выбираться», – подумал Ху Фэйцинь и попытался открыть глаза.
Сознание его полностью вернулось в тело, и он ощутил, насколько измотан сражением с Тьмой. Просто чудо, что он всё ещё сидел, а не завалился набок, но это, вероятно, потому, что у него так ноги затекли в позе лотоса, что тело лишилось всякой подвижности.
Ху Вэй вздрогнул всем телом и впился глазами в лицо Ху Фэйциня, заметив, что сквозь фарфоровую бледность начинает просвечивать слабый румянец.
– Фэйцинь? – позвал он с замиранием сердца.
До слуха Ху Фэйциня этот оклик долетел слабым: «…цинь». В ушах у него ещё звучала пустота. Он сделал над собой усилие и открыл глаза. Солнечный свет ослепил его, Ху Фэйцинь зажмурился, накрыл глаза ладонью. Он понятия не имел, сколько времени провёл в медитации. Но если судить по воплю Ху Вэя, то, вероятно, медитировал он долго: вряд ли Ху Вэй стал бы так вопить попусту.
Он поморгал и спросил:
– Какое у меня лицо?
Сражение с Тьмой происходило в его сознании, но он не знал, что случилось с его телом за это время. Тьма могла его очернить или оставить на нём метку. Он слышал, что некоторые после применения Песчаной длани получали отметины на тело, чаще всего на лоб или подбородок.
– Успел забыть, как выглядишь? – язвительно спросил Ху Вэй, но голос его дрожал от плохо скрываемой радости, что Ху Фэйцинь очнулся.
Ху Фэйцинь со скрипом вытянул руку и толкнул Ху Вэя в плечо. Тот повалился навзничь и захохотал, взбрыкивая ногами.
– Бешенство подхватил, что ли? – сказал Ху Фэйцинь недовольно.
Ху Вэй схватил его за лицо ладонями и принялся оглядывать и ощупывать. Ху Фэйцинь недовольно морщился, но терпел, понимая, что Ху Вэй всего лишь хочет удостовериться, что с ним всё так. Судя по его реакции, никаких меток у Ху Фэйциня на лице не осталось. Ху Вэю явно нравилось то, что он видит и трогает.
– Я у тебя про лицо спрашивал, – вспыхнул Ху Фэйцинь, – куда ты руки… Ху Вэй!
Ху Вэй тут же воспользовался случаем, но Ху Фэйцинь ухватил его за воротник. Меньше всего ему хотелось сейчас тратить силы ещё и на это, но он знал, что Лис-с-горы так просто не отступится. Он уже потребовал ответа, почему Ху Фэйцинь упрямится.
– Потому что это неподходящее место, – вильнул Ху Фэйцинь.
– Хм, – сказал Ху Вэй, прожигая его взглядом, – значит, если место будет подходящее…
Прежде чем Ху Фэйцинь успел запоздало возразить, что вовсе не это имел в виду, Ху Вэй живой рукой подхватил его и утащил из южного флигеля в юго-восточное крыло – в собственные покои. На Ху Фэйциня накатила такая слабость, что он едва мог сопротивляться.