Янь Гун и Цзао-гэ уставились на него, раскрыв рты, стало быть – расслышали, а потом:
– Цзэ-Цзэ!!!
– Ли-дагэ!!!
– Я, конечно, понимаю, от избытка чувств и все такое, – сердито и вполне ясно выговорил Ли Цзэ, – но не могли бы вы уже с меня слезть?!
[588] О чем Янь Гун даже не подозревал
Ли Цзэ потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Он не помнил, как его везли из Диких Земель в столицу Шаньду, воспоминания его обрывались на сражении с ханом Ын-Агыхом, и восприятие времени у него было искажено: вроде бы только что был на поле битвы, а теперь лежит на кровати в царских покоях дворца. Далее он припомнил, чем кончилось сражение с ханом Диких Земель, и его рука медленно поползла на грудную клетку. Пальцы ощутили бинты.
«Я был ранен, и меня привезли в столицу», – подумал Ли Цзэ.
Судя по всему, ранили его серьезно, иначе бы эти двое так не всполошились, когда он очнулся: у Янь Гуна слезы градом по лицу катились, и даже Цзао-гэ тер предательски поблескивающие глаза кулаком. Но кроме слабости Ли Цзэ ничего не чувствовал.
– Что я?.. – выговорил он.
Янь Гун вытер глаза рукавом, шмыгнул носом и сказал:
– Ты был ранен, Цзэ-Цзэ.
– Это я помню, – возразил Ли Цзэ. – Дальше?
Цзао-гэ в двух словах рассказал ему, чем закончилось сражение. Ли Цзэ слушал с отрешенным видом, точно его и не волновало больше, что сбылась его мечта – он завоевал и объединил Десять Царств. Что-то ускользало от него, это Ли Цзэ чувствовал, но выловить мысль-беглянку из общей сумятицы в мыслях не мог.
– Мы привезли тебя в столицу, – сказал Цзао-гэ.
– А… – протянул Ли Цзэ, блуждая взглядом по царским покоям, словно искал что-то и не мог найти.
– Цзэ-Цзэ, что с тобой? – обеспокоился Янь Гун.
– Хм… – неопределенно отозвался Ли Цзэ. – Я забыл.
– Что забыл? – не понял Янь Гун.
– Не помню, что забыл. Что-то важное, – пробормотал Ли Цзэ, морщась.
– Ты просил что-то, Ли-дагэ, – смущенно сказал Цзао-гэ, – но мы не поняли, что это.
– Просил? – повторил Ли Цзэ, переведя на него взгляд. – Что?
– Орхидею какую-то, – сказал Цзао-гэ, не заметив, как Янь Гун на него шикнул. – Бредил, должно быть.
Глаза Ли Цзэ широко раскрылись, и Янь Гун понял: что бы Ли Цзэ ни забыл, он это только что вспомнил.
«Кто тебя за язык тянул!» – подумал он сердито, сверля Цзао-гэ взглядом.
Ли Цзэ вспомнил, как от него ускользало сознание, когда он лежал там, на поле боя, с пробитой копьем грудью, и должен был видеть небо, потому что лежал навзничь, но видел неясный образ девы в белом одеянии и думать мог только о ней.
– Су Илань! – разволновался Ли Цзэ. – Где Су Илань?
– Су Илань? – повторил Янь Гун, вприщур глядя на Ли Цзэ. – Мэйжун назвала тебе настоящее имя?
Ли Цзэ незаметно прикусил губу изнутри. Имя сорвалось с его губ быстрее, чем мозг успел послать останавливающий сигнал.
«Нужно тщательнее подбирать слова», – укорил Ли Цзэ сам себя.
– Да, – медленно проговорил Ли Цзэ, – Мэйжун назвала мне настоящее имя.
– Имя как раз по ней, – сухо сказал Янь Гун. – «Змеиная орхидея»… Издевательство какое-то!
– Красивое имя, – одобрил Цзао-гэ. – А я-то думаю, что за орхидея?..
– Где Су Илань? – повторил Ли Цзэ, сделав попытку сесть, но с удивлением осознал, что не может: сил не было.
– Она тебя спасла, – сказал Цзао-гэ гордо, как будто это была его заслуга, а не царской наложницы. – Ты, считай, одной ногой в могиле был, если не двумя!
– Гунгун? – спросил Ли Цзэ, хмуря брови.
– Оно тебя спасло, – угрюмо сказал Янь Гун. – Цзао-гэ, ты бы пошел и рассказал остальным, что Цзэ-Цзэ очнулся. Они ж себе места не находят вот уже вторую неделю.
– Две недели… – едва слышно повторил Ли Цзэ.
– Точно! – хлопнул себя по лбу Цзао-гэ.
Цзао-гэ был простодушен и поверил, что Янь Гун услал его из царских покоев по этой причине, но Ли Цзэ знал: когда евнух вертится, как уж на сковородке, о чем-то это да говорит!
– Выкладывай, – велел Ли Цзэ, когда Цзао-гэ ушел, и вновь попытался сесть.
– Лежи! – всполошился Янь Гун. – Тебе нельзя еще вставать.
– Я сам знаю, что мне можно, а что нельзя, – возразил Ли Цзэ. – Если ты подставишь мне плечо, я смогу встать и дойти до покоев Хуанфэй.
– Незачем тебе туда ходить, – резко сказал Янь Гун и тут же, спохватившись и заметив, как нехорошо блеснули глаза Ли Цзэ, добавил: – Когда очнется, тогда и сходишь. Придворные дамы доложили бы, если очнулась.
– Су Илань… – задохнулся Ли Цзэ. Это ведь могло означать что угодно.
– Обморок, – неохотно сказал Янь Гун. – Успокойся, Цзэ-Цзэ.
– Две недели обморока? Гунгун, помоги мне встать, – велел Ли Цзэ. – Я должен…
– Ты даже не знаешь, что оно такое! – не выдержал Янь Гун.
– Чего я не знаю? – не понял Ли Цзэ.
– Мэйжун… Эта тварь не человек, а змея! – выпалил Янь Гун. – Змеиный демон!
Он решил, что Ли Цзэ должен узнать правду. Опасно держать при себе змеиного демона, даже не подозревая о нависшей над тобой опасности.
Ли Цзэ опять незаметно прикусил губу. Янь Гун как-то узнал, что Су Илань змеиный демон. Подсмотрел, вероятно, как Су Илань лечила Ли Цзэ. Если евнух начнет об этом болтать…
– Гунгун, – сухо сказал Ли Цзэ.
– Да, да, не веришь мне! – обиделся Янь Гун, не заметив поначалу выражения лица Ли Цзэ. – Но я своими глазами видел! Оно может превращаться в человека, но оно не человек!
– Не говори так, – строго сказал Ли Цзэ. – Су Илань… Су Илань не «оно».
– Цзэ-Цзэ! – воскликнул Янь Гун, но тут же осекся и уставился на Ли Цзэ: – И почему ты нисколько не удивился, когда я это сказал? Ты… ты знал?! Ты знаешь, что это демон?! С каких пор?
– А это имеет какое-то значение? Демон или человек, Су Илань…
– Что, серьезно? Цзэ-Цзэ, ты с ума сошел? Ты держишь при себе змеиного демона, который в любой момент может всех нас сожрать!
– Гунгун!
Янь Гун хлопнул себя по лицу руками и выпученными глазами уставился на него.
Ли Цзэ вздохнул и сказал:
– Гунгун, никому не говори об этом. Я мог бы тебе приказать, но прошу об этом как друга. Су Илань никому не причинит вреда. Белые змеи – добрые. Она уже трижды спасла меня. Нет причин сомневаться в ней. А теперь помоги мне встать и отведи в покои Хуанфэй.
– Когда оно тебя сожрет, не говори потом, что я тебя не предупреждал! – в сердцах сказал Янь Гун. – Привести демона во дворец и жить с ним!
– Ну, – резонно заметил Ли Цзэ, – исторической достоверности ради… во дворец ее привел именно ты, Гунгун. И не ты ли всеми правдами и неправдами пытался нас свести? Я-то как раз сопротивлялся… Разве не так?
Янь Гун застонал, точно у него зубы разболелись, но возразить на это было нечего.
[589] Ли Цзэ околдован?
Ли Цзэ, несмотря на его решимость тут же пойти в покои Хуанфэй и проверить, как там Су Илань, не сразу смог встать. Ему даже показалось на какой-то момент, что он лишился своей силы, настолько ослаб. Янь Гун сказал, что это от голода, ведь Ли Цзэ не ел ничего целых две недели, или потому, что он две недели пролежал лежнем, не шелохнувшись.
«А может, змеиный демон что-то с тобой сделал», – мысленно прибавил Янь Гун, но вслух это предположение высказать, конечно же, не решился. Ему вовсе не хотелось, чтобы Ли Цзэ на нем стал проверять, осталась ли у него благословенная сила.
Когда Ли Цзэ все-таки сел в постели, у него страшно кружилась голова, но доспехи на столе он заметил и нахмурился. Даже отсюда было видно, что доспехи испорчены: копье разворотило панцирь, а Су Илань, срывая их, чтобы добраться до раны, попросту разорвала его на части.
– Мои доспехи… – огорченно выдохнул Ли Цзэ. Он столько лет носил их, что они казались частью его тела.
– Их уже не починить, остается только выкинуть, – сказал Янь Гун. – Ну, теперь тебе ни к чему доспехи: Десять Царств завоеваны.
– Не вздумай выкидывать, – строго сказал Ли Цзэ, – прибери их куда-нибудь.
Янь Гун нисколько не удивился, поскольку ожидал чего-то подобного.
– Плечо подставь, – велел Ли Цзэ, упираясь рукой в кровать, чтобы встать.
– Что, голым пойдешь по дворцу разгуливать? – с досадой спросил Янь Гун.
Ли Цзэ и сам удивился, насколько мало его занимает то, что о нем могут подумать. Если бы Янь Гун не сказал, он бы и не вспомнил и пошел как есть.
– Я не голый, штаны-то все еще на мне, – возразил он и велел евнуху принести какую-нибудь одежду.
Пока Янь Гун, ворча, рылся в сундуках, Ли Цзэ сжимал и разжимал кулаки, пристально разглядывая ладони и пальцы при этом. Проверить, ушла сила или нет, можно было, только что-нибудь сломав. Ли Цзэ поискал глазами, но кроме подставки для ног ничего поблизости не нашлось: тогда он взял ее и попытался разломать. Подставка была из чистого золота.
– Цзэ-Цзэ! Что ты делаешь!
– Не пропала моя сила, – улыбнулся Ли Цзэ.
– Это последнее, что ты должен делать, очнувшись после тяжелого ранения, – сердито сказал Янь Гун и отнял у него то, во что превратилась подставка для ног.
– Я должен был проверить. Ты, вероятно, прав, Гунгун, я просто ослаб после беспамятства.
– Я всегда прав, но ты никогда меня не слушаешь!
И имел он в виду не только предчувствия, которые Ли Цзэ полагал суевериями, но и то, что Ли Цзэ не внял его предупреждениям насчет змеиного демона. Ли Цзэ, разумеется, это понял.
– Гунгун, я лучше тебя знаю, что за человек Су Илань, – продолжал утверждать Ли Цзэ, приказав евнуху переодеть его.
– Оно вообще не человек.
– Некоторые люди тоже. Если ты узнаешь ее поближе, ты поймешь.
– Не хочу я узнавать ее поближе! – воскликнул Янь Гун и невольно проверил, на месте ли амулеты и талисманы.
Ли Цзэ подумал, что Янь Гуна сложно винить: Су Илань была воплощением того, что Янь Гун боялся и ненавидел – демонов и змей.
– Су Илань меня спасла, – повторил Ли Цзэ после нескольких секунд молчания. – Я обязан ей жизнью, поэтому она останется во дворце и ничего не изменится.