Встретиться с ней снова ему предстояло многие, многие тысячи лет спустя, но тогда Ли Цзэ об этом не знал и даже не представлял себе, что в его жизни будут эти «многие, многие тысячи лет».
[603] Год становления
Река времени текла неспешно, но неумолимо. Близился год становления.
Для Десяти Царств это были непростые годы. Дорога к процветанию была терниста. Наместниками, магистратами и ванами были назначены честные, неподкупные люди, хорошо знающие законы и судившие строго, но справедливо. Но потесненные от кормушки богатеи, купцы, привыкшие давать взятки властям, чтобы провезти контрабанду, наемники, выполнявшие для вышеупомянутых грязную работу, которая заключалась зачастую в том, чтобы заставить замолчать свидетелей и неуступчивых, лишившиеся мест бездельники и бездари, получившие должности благодаря происхождению, связям или взяткам, воры и бандиты, разумеется, не были рады таким кардинальным переменам. Расставаться с насиженными местами они не хотели, кое-где даже вспыхнули мятежи, пришлось отправить войска, чтобы навести порядок. Опаснее были те, что действовали не открыто, а исподтишка: нож в спину, отравленный колодец, подстроенный пожар, нанятые убийцы. Впрочем, от подлецов удалось быстро избавиться: два десятка отрубленных голов и выставленных на площадях обезглавленных трупов отбили охоту вставлять добрым людям палки в колеса.
Процветание зависело не только от справедливого суда. Засухи и поветрия, терзающие земли, никуда не делись. Если с болезнями еще как-то удавалось справляться, то над прихотями Небес люди властны не были. Что они могли сделать, когда палящее солнце выжигало их посевы? Разве только молиться богу дождя. Ли Цзэ распорядился, чтобы в пострадавшие от засухи провинции доставляли питьевую воду и зерно. А потом Десять Царств залило, и люди страдали уже от наводнений и молились богу засухи.
Ли Цзэ иногда казалось, что Небеса над людьми просто издеваются. Быть может, стоило начать не молиться богам, а проклинать их? Опыт у него уже был.
Но люди считали Ли Цзэ хорошим царем. Он всегда откликался на просьбы о помощи, нередко даже приезжал сам. Постепенно люди начали задумываться: а зачем тогда молиться богам, если за них отвечает Ли Цзэ? И они потихоньку стали молиться уже самому Ли Цзэ, а в молитвах, обращаемых к Небу, просили не за себя – за своего царя и его благополучие. Люди рассудили так: чем дольше будет править Ли Цзэ, тем больше у людей шансов если уж не достичь процветания, то хотя бы выжить: они хоть и бедствовали, но уже не голодали, да и присланные из столицы и больших городов лекари не зря ели свой хлеб.
И все же, для Ли Цзэ это были счастливые годы.
Министры махнули на него рукой и уже не пытались уговорить его сменить наложницу. Своих дочерей и племянниц они уже выдали замуж, поэтому за «будущее династии» радели не столь рьяно, как поначалу. Но служанок во дворце меняли с завидным постоянством, каждый раз нанимая тех, что помоложе, и выпроваживая тех, что постарше. Они рассудили так: когда царская наложница постареет и красота ее начнет увядать, царь наверняка станет поглядывать на других женщин. История знавала случаи, когда и дряхлые старцы впервые становились отцами, а Ли Цзэ только-только начал входить в силу, у него вся жизнь впереди.
Но… царская наложница и не думала стареть. Она, как и годы назад, сияла свежестью и молодостью, ни морщины, ни седина не омрачали ее красоту. Придворные дамы зеленели от зависти и пытались выведать секрет неувядающей юности, но тщетно. Юйфэй ничего с собой не делала, за эти годы привычки ее не изменились: она ела только виноград, раз в месяц затворялась на три дня, раз в год затворялась на сто дней, покидала покои Хуанфэй очень редко, только если сопровождала царя в прогулках по саду.
На самом деле соблюдать стодневное затворничество Су Илань не собиралась, это Ли Цзэ настоял. Он считал, что линька очень важна для змеиных демонов, ведь они растут, меняя кожу, и становятся сильнее. Ли Цзэ и так было совестно, что Су Илань пожертвовала своей культивацией, чтобы спасти его. Су Илань, видя, что Ли Цзэ не переубедить, милостиво согласилась.
В дни затворничества к царской наложнице было запрещено входить. Ли Цзэ и царского евнуха этот запрет не касался, но Янь Гун никогда больше не входил в покои Хуанфэй без Ли Цзэ. Конечно, этот змеиный демон помог ему с Юань-эром, но суеверия и страхи евнуха никуда не делись: Су Илань он откровенно боялся, а уж если угораздит увидеть демона в змеином обличье – так до икоты! Ли Цзэ над ним только посмеивался, а Янь Гун после каждого визита к царской наложнице чайниками поглощал успокаивающие травяные чаи.
Су Илань не обращала внимания на других, центром ее вселенной был Ли Цзэ. Она ревностно оберегала свое право проводить с Ли Цзэ время наедине. Греться она предпочитала все так же за пазухой Ли Цзэ, хоть жаровня в покоях Хуанфэй всегда была раскалена докрасна, и их обоих это устраивало.
Они вообще редко расставались: Су Илань пряталась у Ли Цзэ под одеждой, когда тот занимался государственными делами, и несильно кусала его, если ей что-то не нравилось или казалось подозрительным. У белых змей остро развита интуиция, и Ли Цзэ принимал блестящие решения, поражая царедворцев своей мудростью.
– У царя мудрость змеи, – рассыпались в похвалах министры.
Ли Цзэ только усмехался. Знали бы они, как близки к истине!
Сам Ли Цзэ мужал год от года, дарованная Небесами сила только прибывала. Ли Цзэ как-то упросил Су Илань побороться с ним, чтобы размяться. Су Илань неохотно согласилась, но, как подумалось Ли Цзэ, поддавалась и не боролась в полную силу: просто бодала Ли Цзэ то в плечо, то в грудь и с необыкновенным проворством избегала захватов.
– Я не хочу тебя сломать, – ответила Су Илань, когда Ли Цзэ спросил, почему так. – Вот был бы позор для белой змеи – лечить человека, которого сама же и зашибла.
– Так уж и зашибла? – невольно засмеялся Ли Цзэ.
Су Илань вместо ответа так боднула его, что Ли Цзэ прочертил сапогами в земле две глубокие борозды, прежде чем остановил голову белой змеи, обхватив ее руками. Правда, он и сам сражался не в полную силу: захват скорее походил на объятья.
Ли Цзэ вздохнул и сказал:
– Нет, у нас бы не вышло сражаться по-настоящему. Разве мог бы я тебя ударить?
– Вот же глупый человек, – удивилась Су Илань, превращаясь в человека. – А если бы я тебя съела?
– Ты людей не ешь, – возразил Ли Цзэ. – Нет, чтобы размяться, придется дождаться появления какого-нибудь демона или нового нашествия.
Су Илань поспешно накрыла ему губы обеими ладонями:
– Не произноси такого вслух. Высказанные неосторожно пожелания иногда сбываются, словно их кто-то подслушивает.
Но, как выяснилось, Су Илань опоздала.
[604] Беда не приходит одна
– Ну надо же, – сказала Су Илань язвительно, поглядев на возникшего в дверях евнуха, – неужто настолько важное донесение, что позабыл свои страхи?
– Илань, – укоризненно тронул ее за руку Ли Цзэ.
Су Илань только фыркнула и, демонстративно превращаясь в змею, заползла к Ли Цзэ за пазуху. Но Янь Гун в этот раз не подскочил на месте, не покрылся пятнами и даже за амулетами под воротник не полез. Су Илань подметила, что евнух необыкновенно бледен и прижимает к себе два бамбуковых свитка, от которых пахло пылью, потом и, пожалуй, кровью. Видно, донесения прибыли издалека.
– Что такое, Гунгун? – спросил Ли Цзэ, поднимаясь с кровати и приводя одежду в порядок.
На лицо его набежала краска и схлынула. Если бы Янь Гун ворвался в покои Хуанфэй чуть позже, он застал бы их за куда более интимным занятием, чем объятия.
– Донесения, – сказал Янь Гун, на вытянутых руках протягивая оба свитка царю. – Одно с Восточной Заставы бывшего царства Цюэ, другое из Дальних Земель. На Дальние Земли напали соседи, увели лошадей и женщин, сожгли дома. Варвары Диких Земель просят помощи, чтобы отправиться в Дальние Земли и отбить пленных. Границы Цюэ нарушили разведотряды царства Гу. Сторожевые отряды Цюэ понесли большие потери.
– Но ведь с царством Гу у нас заключен мир, – поразился Ли Цзэ. – Почему они его нарушили?
– Династия сменилась, – сказал Янь Гун. – Наши шпионы доложили еще в прошлом месяце, что царь Гу был убит сводным братом его дяди по материнской линии. Царство Гу переименовано в царство Сы. И начать свое царствование новый правитель решил с завоевания соседнего царства. Царство Сы претендует на восемь восточных провинций, что составляет треть царства Цюй.
– Дай палец – всю руку откусят, – прошелестела Су Илань из-за пазухи Ли Цзэ.
Ли Цзэ нахмурился и, скрестив руки на груди, прошелся туда-сюда, размышляя о донесениях. Оба донесения были равны по важности. Дальние Земли и царство Гу были стратегически важными территориями царства Ли, ни одной из них нельзя было лишаться: Дальние Земли были форпостом, защищавшим Десять Царств от кочевников, а царство Цюй обеспечивало Десять Царств медью и серебром, потому что было расположено в гористой местности, изобилующей полезными ископаемыми. Обе проблемы придется решать одновременно, а значит, и разделить войска.
– Цзэ-Цзэ? – встрепенулся Янь Гун, увидев, что Ли Цзэ наконец остановился и смотрит на него пустым, отрешенным взглядом. На озарение это не походило.
– Не нравится мне это, – сказал Ли Цзэ, и его глаза ожили.
– У нас численное преимущество, – заметил Янь Гун.
– Придется разделить войска, – поморщился Ли Цзэ. – Гунгун, распорядись. Пусть Цзао-гэ возьмет четверть столичного войска и отправится в Дальние Земли. По дороге пусть соберет солдат из других гарнизонов. Варвары Диких Земель – воинственные, преимущество в силе очевидно. С кочевниками они разберутся быстро.
– Согласен, – кивнул Янь Гун.
– После пусть присоединятся к основным войскам, которые выдвинутся в царство Цюй. Распорядись, чтобы оповестили все гарнизоны на пути в Восточную провинцию. Пусть стягиваются к границам царства Цюй. Войска поведу я. Не обсуждается, – добавил Ли Цзэ, увидев, что Янь Гун уже раскрыл рот, чтобы что-то возразить. – Иди выполняй приказ, через четверть часа встретимся в царских покоях. Мне еще нужно кое о чем с тобой потолковать.