Царский трон он завещал внуку Синего министра, которого выбрал своим наследником и пестовал все эти годы, вылепляя из него будущего хорошего царя. Синий министр должен был радоваться, что следующая династия перейдет его кровному родственнику, но вместо этого не оставлял попыток убедить Ли Цзэ жениться и обзавестись сыном.
– Но ведь твой внук станет царем, разве ты не доволен? – удивился Ли Цзэ.
– Разве я о семье радею? – обиделся Синий министр. – Как может славная династия Ли засохнуть обломанной ветвью?
– Славная династия Ли… – усмехнулся Ли Цзэ. – Была славная династия Ли, станет славная династия Цинь.
– Так не полагается, – укоризненно сказал Синий министр. – Царь неразумен. Ведь столько лет прошло! Негодной женщины уже и на свете нет, а царь еще в силе и…
В это время на небе случилось то, что принято называть «чудесными явлениями». Облака сложились, подобно бумажной ширме, открывая в небесной сини сияющий всеми цветами радуги портал, и оттуда ударил в землю столп света. Небо и земля загудели отзвуками невидимых труб. Из светового столпа вышел немолодой мужчина в одежде чиновника, огляделся по сторонам и, увидев смертных, церемонно им поклонился. Ли Цзэ и Синий министр переглянулись и поклонились небесному гостю в ответ. Небесный чиновник с некоторым сомнением в голосе, как будто не знал, к кому обращаться, произнес:
– Царь Ли Цзэ?
Его смущение было понятно: за царя скорее можно было принять Синего министра, поскольку на нем были роскошные одежды, а Ли Цзэ до сих пор предпочитал одеваться просто и неброско.
– Это я, – сказал Ли Цзэ, чтобы облегчить небесному гостю задачу.
Небесный чиновник внимательно поглядел на него, одобрительно кивнул и махнул перед собой рукавом. В воздухе появился золотой свиток, который сам собой развернулся, и небесный чиновник голосом заправского глашатая, а может, и торгаша начал его читать:
– Земной царь Ли Цзэ за бесчисленные заслуги награждается повышением в ранге до бога войны и вознесением на Небеса в качестве оного личным повелением Почтенного.
– Кого? – невольно переспросил Ли Цзэ.
– Почтенный – это титул Небесного императора, – пояснил небесный чиновник уже обычным голосом и снова махнул рукавом. Золотой свиток пропал.
– Какая честь! – восхитился Синий министр.
– Слишком много чести, – усмехнулся Ли Цзэ.
– Не скажите, – возразил небесный чиновник. – Вас уже при жизни почитают богом.
Об этом Ли Цзэ слышал впервые и изумленно воззрился на Синего министра, который страшно смутился и пробормотал, что в Десяти Царствах молятся не богам, а царю. Да он и сам так делал.
– …отправлять вас в Круг перерождения не позволяет Изначальное Дао. Сам Непостижимый прислал распоряжение о причислении вас к лику богов.
– Кто? – опять невольно переспросил Ли Цзэ.
– Непостижимый – это титул Владыки сфер, – объяснил небесный чиновник и, видя, что смертные слышат это имя впервые, добавил: – Демиург, сотворивший этот мир и тысячи других.
У простых смертных в то время представления об устройстве Вселенной были весьма смутные.
– Не Паньгу разве сотворил мир? – удивился Синий министр.
Небесный чиновник поглядел на него с явным сочувствием:
– Паньгу – плод человеческого воображения. Непостижимому достаточно прищелкнуть пальцами, чтобы появился новый мир, для этого ему не нужно обращаться птицей или утруждаться черной работой. Непостижимый – непостижимый!
– А… – сказали Ли Цзэ и Синий министр разом. Как ни странно, это объяснение показалось им логичным, хотя, на самом-то деле, только подпустило туману.
Ли Цзэ поначалу собирался отказаться от вознесения. Он не считал себя достойным. Но потом он подумал: «Если я стану небожителем, то, вероятно, смогу разузнать о Су Илань. Разве небожители и небесные чиновники не всеведущи?»
– Хорошо, я согласен стать богом войны, – вслух сказал он с предельной вежливостью.
Небесный чиновник рассмеялся его наивности:
– Земной царь Ли Цзэ, ваше желание или нежелание особой роли не играет. Это повеление Почтенного, и его должно исполнить.
– То есть… если бы я отказался, меня бы забрали силой?
– Но разве кто-то из смертных отказался бы от бессмертия? – удивился небесный чиновник.
– Я, – совершенно серьезно ответил Ли Цзэ, и Синий министр покивал. С царя бы сталось!
Небесный чиновник несказанно удивился и долго смотрел на Ли Цзэ, словно усомнившись в его вменяемости. На его памяти еще не было ни одного смертного, кто бы противился вознесению.
– И что, меня прямо сейчас… вознесут? – уточнил Ли Цзэ, видя, что молчание затянулось и становится неловким.
– Разумеется, нет, – опомнился небесный чиновник. – Чтобы достойно завершить земной путь, вам дается лунный месяц.
– А если я за этот месяц успею-таки умереть? Я уже немолод. Смерть – такая вещь, никогда не знаешь, когда подкрадется.
– Нет, – снисходительно возразил небесный чиновник, – ваш список смерти у Почтенного, вы благополучно дождетесь вознесения.
Небесный чиновник поклонился Ли Цзэ, отступил обратно в столп света, который поджидал его, и вернулся на Небеса, задвинув за собой ширму облаков.
Ли Цзэ еще долго стоял и смотрел на истаивающие отблески света среди небесной хляби. Собственная участь его мало волновала. Вознестись или гореть заживо в аду, он бы на что угодно согласился, если бы это позволило ему найти Су Илань.
«Что ж, – подумал Ли Цзэ без особого трепета, – значит, стану богом».
[607] Вознесение
У Ли Цзэ был целый лунный месяц, чтобы «достойно завершить земной путь».
Заняться ему было особенно-то нечем: поскольку он уже отдал распоряжения, касающиеся наследования трона после его смерти, их всего лишь стоило немного поправить – «после его вознесения» – и завершение земного пути можно было считать выполненным.
К грядущему он отнесся спокойно, а вот люди царства Ли, услышав об обожествлении царя, страшно разволновались. Поначалу они обрадовались: если их царь станет богом, то молиться ему они смогут открыто и храмов понастроят, – но когда первая волна фанатичной экзальтации схлынула, то они призадумались, а так ли хорошо для них и вообще для всех Десяти Царств это вознесение. Их царь всегда помогал им, случись беда, а попробуй дозваться его, когда он станет богом!
Ли Цзэ навестил могилы друзей, раздал немногочисленное имущество тем, кто еще был жив, сделал последние распоряжения в должности царя – это касалось воцарения младшего Циня, – а оставшиеся дни провел праздно, сидя в беседке возле пруда и глядя на плавающих по дну разноцветных рыб. Мысли накатывали волнами, но долго не задерживались, Ли Цзэ чувствовал себя на удивление отрешенным. Быть может, люди на пороге вознесения отрешаются от мирских забот, как монахи перед постригом?
Когда лунный месяц истек, Ли Цзэ вышел попрощаться с жителями столицы, но его встретили не радостными возгласами, а стенаниями. Люди не хотели его отпускать и плакали по нему, как по покойнику. Ли Цзэ стало от этого не по себе. Синий министр страшно рассердился и велел солдатам разогнать неразумную толпу. Ли Цзэ вернулся во дворец, задумчивый и подавленный, ждать вознесения. Он понятия не имел, как оно происходит, потому не мог подготовиться, но надеялся, что особенных церемоний не понадобится. Синий министр и младший Цинь были неотлучно подле него.
– Проводите меня в последний путь, – пошутил Ли Цзэ, но вышло нисколько не смешно.
Младший Цинь даже не сдержал слез: прощаться с царем, которого он считал вторым отцом, юноше не хотелось.
Когда солнце поднялось высоко над горизонтом, Небеса загудели. Ли Цзэ понял, что время пришло, и несколько растерянно обвел взглядом царские покои. Он не знал, что с собой взять, и не был уверен, что вещи останутся при нем, когда он вознесется, потому ограничился отцовским мечом, с которым не расставался всю жизнь, и вышивкой, которую всегда носил за пазухой, – единственное, что осталось ему от Су Илань.
Говорили, конечно, что если человек возносится, то вместе с ним на Небо отправляются даже собаки и домашний скот, но Ли Цзэ в это не верил: в легендах всегда упоминались лишь единичные вознесения, скопом никто не возносился, а на Небесах, верно, и своих собак хватает.
Ли Цзэ вышел из дворца и поглядел вверх. Облака стягивались в единую точку и клубились, вырисовывая причудливые абрисы ворот не то дворца, не то храма и верхних ступеней лестницы. Ли Цзэ из легенд знал, что с Неба опускается лестница и возносящемуся приходится топать по ней, пока не доберется до самого верха.
«Это уж тогда скорее восхождение, а не вознесение», – подумал Ли Цзэ и стал ждать, когда Небесная лестница опустится на землю полностью.
Но вместо лестницы в землю ударил столп света, совсем как в прошлый раз, и в нем спустился прежний небесный чиновник. Где-то далеко грянули трубы.
– Земной царь Ли Цзэ, – почтительно сказал небесный чиновник.
– Вознесение отменяется? – отчего-то оживился Ли Цзэ.
– Нет, – удивленно ответил небесный чиновник, – почему вы так решили?
Ли Цзэ объяснил. Небесный чиновник засмеялся и сказал, что Небесная лестница соединяет мир смертных и Небеса, но не используется для вознесения, иначе это было бы восхождение, а не вознесение. Ли Цзэ тоже засмеялся: небесный чиновник оказался с юмором и повторил его шутку.
Небесный чиновник обеими руками указал на столп света:
– Земной царь Ли Цзэ.
– Я должен в него войти? – уточнил Ли Цзэ, пристально глядя на свет.
Со стороны столп света казался почти осязаемым. Казалось, сделаешь к нему шаг – и ударишься лбом в кристальную стену. Но это была лишь оптическая иллюзия.
Небесный чиновник объяснил, что вознесение свершится само собой, когда кандидат в небожители ступит в центр осиянной светом небесной печати. Ли Цзэ подошел ближе и увидел, что на земле светится замысловатый круглый узор с непонятными письменами.
– Это магия? – непонимающе спросил он. Ему сложно было воспринимать ирреальность происходящего. В земной жизни чудес не было. За редким исключением.