– Я принял решение, – сказал Почтенный, поднимая ладонь. – Малое небесное войско отправится к границам и разберется с нарушителями.
– Почему циньван Гуанси так ненавидит демонов? – удивленно проговорил Ли Цзэ, когда они с принцем Чанцзинем возвращались с совета.
– А, вы, верно, об этой истории не знаете, – протянул принц Чанцзинь, – это было еще до вашего вознесения.
Однажды принц Гуанси возжелал отправиться к границе Небес, чтобы вместе с патрульными объехать их от края до края. Тогда между мирами был относительный мир, патрульные обеих сторон хоть и сталкивались в Свободном поясе, но не нападали друг на друга, ограничиваясь перебранкой.
Отряд небожителей столкнулся с отрядом демонов Мо, и принц Гуанси повел себя вызывающе, что демонам Мо, разумеется, не понравилось. Они поймали принца и подвесили его в назидание за ногу к дереву, предварительно разрезав его одеяния, так что висел он в весьма неприглядном виде, пока к нему не пришли на помощь и не сняли его с дерева. Горделивый принц так и не забыл пережитого унижения, хоть и сам был виноват в своих злоключениях, и возненавидел демонов лютой ненавистью.
Как-то комментировать эту историю Ли Цзэ не решился.
Мимо прошел принц Гуанси, толкнув брата и Ли Цзэ локтями. Лицо у него было перекошенное.
«Слышал», – понял Ли Цзэ.
– Он сам напросился, – сказал принц Чанцзинь, глядя вслед брату. – Зачем было оскорблять тех, кого встретил впервые в жизни? Демоны Мо, я слышал, высокого мнения о себе и своем достоинстве и не прощают оскорблений.
– Но один частный эпизод – это не повод, чтобы развязывать полномасштабную войну, – заметил Ли Цзэ.
– Не повод, – кивнул принц Чанцзинь. – Да и согласитесь, ответная мера демонов Мо была… ха… хм… скорее ребяческой выходкой, чем карательной мерой.
– Действительно, – согласился Ли Цзэ и с удивлением заметил, что принц Чанцзинь едва сдерживается, чтобы не заулыбаться.
Сам Ли Цзэ позволил себе лишь скупую улыбку, которую можно было счесть вежливой: смеяться над принцами не полагалось.
Пожалуй, они впервые друг с другом согласились, а эти улыбки их сблизили, и ученик с учителем вскоре стали добрыми друзьями.
[624] «Подлость остается подлостью, хоть в шелка ее заверни»
Через несколько небесных лет Почтенный объявил, что выбрал для принца Чанцзиня невесту. Небожители, посовещавшись, решили, что это верный знак того, что Тайцзы станет циньван Чанцзинь: наследные принцы всегда женились первыми. Сам принц Чанцзинь после этого объявления казался подавленным.
– Что такое? – спросил Ли Цзэ.
– Но я ведь даже не видел ее, – смятенно сказал принц Чанцзинь. – А если мы друг другу не понравимся?
Сам Ли Цзэ договорные браки не одобрял, полагая, что решать должно сердце, а не родительская воля. Но он знал, что Почтенный сыновей любит, так что наверняка подошел к вопросу с ответственностью и выбрал достойную партию.
– Сначала встреться с невестой, – сказал он вслух. – Все верно, вы еще не виделись, но Почтенный дал вам время узнать друг друга. Дату свадьбы он ведь еще не озвучил, верно?
Принц Чанцзинь несколько приободрился.
Девушка, которую выбрал для сына Небесный император, была из почтенной семьи, отец ее служил в министерстве. Встретившись с нею, принц Чанцзинь не сказать, чтобы был ею очарован, но согласился, что это достойная партия: девушка была скромная, благонравная, из таких выходят хорошие жены и верные спутницы жизни. А взаимоуважение со временем может перерасти и в чувства, Небеса знавали такие примеры.
– Но все же… это не моя Весна, – покачал головой принц Чанцзинь.
– Но все же ты согласился на свадьбу, – заметил Ли Цзэ.
– Отец так решил, я не могу оспаривать его волю, – возразил принц Чанцзинь. – К тому же об этом уже объявлено на всех Небесах. Разрывать помолвку – величайший позор, это затронет обе семьи. Я, быть может, полюблю ее со временем. Она хорошая девушка. Ты обязательно должен с ней встретиться, Ли Цзэ, тогда и увидишь.
Ли Цзэ невеста циньвана Чанцзиня понравилась. Действительно, хорошая девушка, скромная, разумная, миловидная. Они с принцем Чанцзинем хорошо смотрелись вместе. Ли Цзэ не сомневался, что этот брак будет крепким и счастливым.
Но до свадьбы дело не дошло.
Ли Цзэ отдыхал после осмотра небесного войска, когда к нему вбежал запыхавшийся Саньжэнь и выпалил:
– Генерал Ли, скорее! Принцы сейчас поубивают друг друга! Нужно их разнять, но никто не решается.
– Что?! – Ли Цзэ слетел с кровати и помчался следом за Саньжэнем.
Принцы сцепились прямо в одном из залов дворца. Когда Ли Цзэ добежал туда, они кружили по залу, ухватив друг друга за воротники. Лицо принца Чанцзиня было багровое от прилившей крови, он буквально рычал:
– Я убью тебя, подлец!
Ли Цзэ был потрясен. Он никогда не видел принца Чанцзиня в гневе и никогда не слышал, чтобы братья открыто ссорились.
– Что стоишь? Разнимай! – рявкнул на Ли Цзэ Черепаший бог, явившийся буквально следом за ним.
Они вдвоем набросились на принцев и оттащили их друг от друга.
Принц Чанцзинь вырывался:
– Пусти! Пусти меня! Я убью этого негодяя!
– Чанцзинь, успокойся, – увещевал его Ли Цзэ.
– Я ради тебя же старался! – вопил принц Гуанси, лягаясь, чтобы вырваться из цепких рук Угвэя. – Моему брату не должна достаться недостойная женщина!
Ли Цзэ еще не знал, что стало поводом для ссоры, но его поразило выражение лица, с которым принц Гуанси это выкрикивал. На нем явно была написана братская забота, но… она была насквозь фальшивой. Он явно наслаждался происходящим, хоть и уверял в обратном.
Уже после Ли Цзэ узнал, что принц Гуанси соблазнил невесту принца Чанцзиня. Легковерная девушка решила, что он женится на ней, как клятвенно заверял ее, и отдалась ему. Но когда все случилось, то принц Гуанси стал рассказывать направо и налево, какая распутная у принца Чанцзиня невеста, а от своего обещания отрекся. Теперь же принц Гуанси изображал из себя любящего брата, радеющего за честь семьи, но подлость остается подлостью, под каким бы благовидным предлогом она ни была совершена. Ли Цзэ преисполнился отвращения, когда обо всем этом узнал.
Но дракой дело не кончилось. Почтенный, узнав об этом, посуровел и велел принцу Гуанси жениться на опозоренной им девушке. Принц Гуанси отказался, заявив, что первым у нее не был, а значит, и ответственности за нее не несет. Он ведь всего лишь хотел проверить ее честность по отношению к его любимому брату.
Ли Цзэ сильно сомневался, что все было именно так, как рассказывал принц Гуанси. Он видел, как рыдала опозоренная девушка. Принц Чанцзинь в гневе объявил, что разрывает помолвку и отношения с братом. Но о разрыве объявить не успели: девушка, не выдержав позора, покончила с собой.
Отношения между братьями после этого окончательно испортились. Принц Чанцзинь с тех пор и полслова принцу Гуанси не сказал, а тот строил из себя невинного страдальца и настраивал против брата небожителей, которые разделяли его мнение, что женщин перед свадьбой должно проверять, чтобы они не навлекли на семью и будущего супруга несмываемый позор.
Почтенный запретил говорить об этом. Однако среди небожителей прошел слух, что Небесный император счел поведение принца Гуанси недостойным, потому подготовил небесный указ о присвоении принцу Чанцзиню ранга Тайцзы, и собирался объявить об этом, вероятно, перед церемонией Становления, чтобы совместить торжественные события.
Ли Цзэ ничего об этом не слышал, но считал, что Почтенный, если слухи правдивы, поступил мудро и справедливо.
«Подлецам не место на троне», – подумал Ли Цзэ.
Но подлецы считали иначе.
[625] Обрушившиеся Небеса. Часть первая
Боги, желающие повысить уровень или совершить прорыв в культивации, затворялись в уединении и уходили в глубокую медитацию астрального уровня на сто небесных лет. Нередко такими местами затворничества становились пещеры в волшебных горах. Небесные мудрецы тоже ими пользовались, и когда настало время совершенствоваться Чжаньшэню, то Саньжэнь указал Ли Цзэ подходящую для его уровня гору. Находилась она на окраинах Средних Небес, и сам Саньжэнь нередко ею пользовался, чтобы обрести очередной уровень просветления. Ли Цзэ отправился на гору, Саньжэнь пообещал пробудить его через сто небесных лет.
Для отсчета времени при медитации использовали особые палочки благовоний, которые помогали погрузиться в транс и максимально открыть чакры, чтобы последующими духовными практиками совершенствования повысить культивационный уровень или привести Ци в состояние полного равновесия.
На палочки благовоний наносились отметки-деления, каждая означала сто небесных лет. За процессом горения обычно следили культивационные помощники: сам медитирующий не должен был отвлекаться на такие пустяки, да и не мог, поскольку глубокая медитация превращала богов в живые статуи. Которые вполне могли стать мертвыми, если помощники относились к своим обязанностям небрежно: из астральных дебрей можно было и не вернуться, если забрести слишком далеко. Помощники должны были следить не только за временем, но и за состоянием медитирующего: проверять, достаточно ли ровный у него пульс, хватает ли ему солнечного света для инедии. Поскольку помощником вызвался стать Саньжэнь, Ли Цзэ нисколько не волновался и со спокойной душой погрузился в транс.
Самым сложным было очистить разум. Предполагалось, что ни одна мысль не должна омрачать совершенствующееся сознание. Для этого в благовония, из которых делали тысячелетние палочки, подмешивали одурманивающие травы, лишающие мозг остроты мышления, но не мешающие сознанию исследовать само себя в Астрале.
Ли Цзэ очнулся от медитации сам. Внутри у него что-то щелкнуло, прошлось акупунктурой по духовным меридианам и сдавило виски, как бывает, если «заспишься». Ли Цзэ расправил плечи, скорее ощутил, чем услышал хруст собственных суставов, поморщился невольно и медленно открыл глаза, по предыдущему опыту выхода из медитации зная, что зрение будет обострено после столь долгого пребывания в темноте. На какой-то момент ему показалось, что и веки захруст