ели, но Ли Цзэ тут же оборвал эту мысль как нелепицу: слух тоже был обострен, потому звуки в первые минуты после выхода из медитации воспринимались мозгом искаженно.
В пещере стоял полумрак и благовонная дымка. Ли Цзэ медленно повернул голову из стороны в сторону, но Саньжэня не увидел.
«Я, должно быть, очнулся раньше срока», – с неудовольствием подумал Ли Цзэ.
Прерванная медитация означала, что совершенствование не завершено должным образом, а причин могло быть превеликое множество.
Ли Цзэ посмотрел на палочку благовоний, чтобы узнать, сколько времени провел в медитации, и вздрогнул всем телом. Палочка благовоний старательно дымилась, сгорая и отсчитывая время, вот только делений в ней уменьшилось ровно наполовину. Полтысячи лет? Он медитировал полтысячи лет вместо положенных ста, а Саньжэнь почему-то не разбудил его в должное время. Ли Цзэ рассердился на такую небрежность.
«Нужно было в помощники взять кого-то из младших богов войны, а не небесного мудреца», – подумал Ли Цзэ.
– Хотя бы в статую не превратился, – проворчал Ли Цзэ, с трудом поднимаясь из позы лотоса и разминая суставы. – Нужно выговорить Саньжэню. Полтысячи лет в Астрале – это вам не шутки!
Он сам проверил собственную Ци, удостоверился, что она течет по духовным каналам свободно. Разумеется, за полтысячи лет он стал намного сильнее, чем если бы за сто, но во всем должен быть порядок.
А вот порядка-то как раз и не было.
На Средних Небесах творился хаос… Ли Цзэ, даже не особенно вглядываясь, насчитал сразу с десяток нарушений Небесного Дао, но когда он сделал небожителям замечание, что это неподобающее поведение, то они посмотрели на него так, словно он с луны свалился.
«Что за бардак!» – недовольно подумал Ли Цзэ и поспешил в Небесный дворец.
Еще не входя в дворцовый комплекс, Ли Цзэ споткнулся на ровном месте и застыл с широко раскрытыми глазами. Половина дворца была украшена праздничными флагами, а другая – траурными фонарями и лентами, и это выглядело так нелепо, что Ли Цзэ не знал, как ему реагировать. Неприятная иголочка потыкалась в шрам на солнечном сплетении и переместилась в шрам от удара молнией. Ли Цзэ машинально потер оба места и поморщился: дурное предчувствие!
Он поспешил войти, думая разыскать кого-нибудь из небесных мудрецов или богов войны, чтобы расспросить о положении дел в Небесном дворце, и с неудовольствием заметил, что Небесное Дао нарушается и во дворце. Небожители были одеты небрежно и вели себя развязно, на замечания не реагировали вовсе или вели себя вызывающе в ответ. Ли Цзэ это не понравилось. Кто знает, что бы он сделал, руки так и чесались отвесить с дюжину оплеух, но тут к нему подошел небесный чиновник и сообщил, что император, узнав о возвращении Ли Цзэ, желает его видеть. Ли Цзэ сразу же пошел следом за небесным чиновником: если у кого и спрашивать о беспорядках на Небесах, так у самого Почтенного.
Ли Цзэ впустили в тронный зал. Он поднял руки, готовясь складывать кулаки для приветственного поклона, но так и остался стоять в нелепой позе, поскольку прежде бросил взгляд на трон и не увидел на нем Почтенного. На троне сидел принц Гуанси в золотом императорском одеянии, голову его украшала Тиара Небес.
«Что он там делает?» – машинально подумал Ли Цзэ.
– Генерал Ли, – с преувеличенной радостью сказал император, – наконец-то вы вернулись. Из всех богов войны только вы еще не присягнули мне на верность. Сделайте это.
Ли Цзэ почувствовал, что его колени подгибаются, по позвоночнику прокатилась липкая, омерзительная дрожь. Он не испытывал на себе этого прежде, но сразу же понял, что к нему применили Небесную волю. Чудовищным усилием воли Ли Цзэ удержал себя от позорного коленопреклонения, встал лишь на одно колено и сложил кулаки, с усилием выговорив:
– Чжаньшэнь подчиняется.
Тут же его отпустило, он поспешно вскочил на ноги, тяжело дыша и с трудом подавляя гнев.
Император Гуанси с безмятежной улыбкой сказал:
– Вы так долго были в затворничестве и многое пропустили. Расспросите Саньжэня, он вам расскажет, а после приступите к своим прямым обязанностям.
– Каким обязанностям? – выдавил Ли Цзэ.
– Боги войны должны охранять меня. Вы назначаетесь начальником охраны. Распределите обязанности остальных сами, на ваше усмотрение. В конце концов, богов войны вы знаете лучше моего.
– Будет исполнено, – процедил Ли Цзэ, чувствуя, что Небесная воля опять подминает его собственную.
Очень унизительно. И это было только начало.
[626] Обрушившиеся Небеса. Часть вторая
Выскользнувший неизвестно откуда Саньжэнь потянул Ли Цзэ за собой. Лицо небесного мудреца ничего не выражало. В голове у Ли Цзэ был полный сумбур, но начал он все же с упрека:
– Почему вы не разбудили меня в положенное время? А если бы я окаменел? Неконтролируемая медитация опасна.
– Я собирался вас разбудить, но мне не позволили, – сказал Саньжэнь хмуро. – Я не могу не подчиниться Небесной воле.
Ли Цзэ потрясенно округлил глаза, но Саньжэнь предварил его вопрос:
– Следить за вами мне не запрещали. Я проверял ваш пульс и заботился, чтобы ваше тело получало достаточно света для инедии. Вас не собирались убивать, просто хотели отсрочить ваше возвращение.
– Почему? – машинально спросил Ли Цзэ.
– Потому что вы явно начали бы задаваться вопросами, которыми задаетесь сейчас, – уклончиво ответил Саньжэнь.
– Да что здесь вообще произошло? – воскликнул Ли Цзэ. Заботиться о собственном благополучии стоило меньше всего.
Саньжэнь с запинкой сказал:
– Почтенный и принц Чанцзинь мертвы.
– Что?!
Саньжэнь подхватил Ли Цзэ под локоть. Ноги у того дрогнули, колени подломились. Может, слишком долгая медитация, может, потрясение. Саньжэнь отвел его к скамье, усадил на нее и принялся рассказывать.
Почтенный выбирать наследника не торопился, но среди придворных кто-то распространил слух, а может, и не слух, что предпочтение он отдает принцу Чанцзиню. Приближенные к императору говорили, что будто бы видели уже подписанный указ о повышении в ранге, правда мельком. А может, это и не указ о повышении в ранге был, но им так показалось, а значит, так оно и было. Сам Почтенный слухи не пресекал, но и не подтверждал их.
Небесный император затворился для медитации на полсотни лет, но не прошло и четверти установленного срока, как Почтенный скончался от искажения Ци, которое настигло его во время глубокой медитации. Несколько дней спустя была обнародована последняя воля Почтенного, наследником и новым императором был объявлен… принц Гуанси.
– Подождите, – поднял ладонь Ли Цзэ. – Вы хотите сказать, что воцарение нового императора прошло без соблюдения должного траура? Небесный император умер. Небеса должны были погрузиться в траур, по крайней мере, на тысячу лет, не говоря уже о сыновнем соблюдении траура по почившему отцу. В Небесном Дао есть соответствующий раздел.
– Новый император отменил Небесное Дао, – возразил Саньжэнь.
– Как это?!
– То есть, – тут же исправился небесный мудрец, – не совсем отменил, но значительно сократил.
Его не разбудили по той простой причине, что он возразил бы против изменений в Небесном Дао и, вероятно, смог бы его отстоять. Саньжэнь понял, что подразумевал под этим коротким восклицанием Ли Цзэ, и согласно кивнул.
Небеса разделились: кто-то соблюдал траур, кто-то праздновал. Многим нововведения не пришлись по вкусу, но были и те, кто поддерживал новый, ни к чему не обязывающий порядок. Новый император подписал множество указов об упразднении тех или иных правил, не заботясь о том, что это привело к хаосу на Небесах.
Принц Чанцзинь был очень недоволен происходящим и попытался усовестить брата, но тщетно.
Новый император устроил небесную охоту тысячи молний в мире демонов, а потом и в мире смертных. Под звучным возвышенным названием скрывалась обычная резня: получив власть, принц Гуанси решил отомстить врагам, опозорившим его перед нижестоящими чинами. Убивали всех без разбору, но рогатых демонов, в отличие от других, ждала медленная и мучительная смерть. Принц Чанцзинь в этом участвовать отказался, и многие небожители его поддержали. Теплых чувств к демонам никто не испытывал, но не измываться же над ними таким чудовищным образом?
Еще немного спустя объявили, что принц Чанцзинь участвовал в заговоре против Небесного императора и был казнен: принц Чанцзинь, узнав, что трон будет отдан принцу Гуанси, а не ему, отравил Почтенного ядом, вызывающим искажение Ци. Известие о предательстве сына лишь ускорило кончину императора…
– Подождите, – опять поднял ладонь Ли Цзэ. – Что это вы такое говорите? Принц Чанцзинь убил собственного отца ради небесного трона? Я никогда в это не поверю!
– А остальные поверили, – бесцветно кивнул Саньжэнь. – Да и имеет ли это значение, когда уже давно все кончено? Принца Чанцзиня казнили, и новый император собственноручно развеял его прах над Небесами.
Ли Цзэ не верил, что принц Чанцзинь отцеубийца. Вероятнее всего, кто-то оговорил принца, а новый император поверил, поскольку брата недолюбливал из-за прошлых ссор. Ли Цзэ запретил себе думать, что могло быть иначе. Он слишком хорошо знал принца Чанцзиня, чтобы поверить в его виновность. Ли Цзэ мог бы вмешаться, будь он в ту пору во дворце, потребовал бы обстоятельного расследования, но… Вот именно – «но». Слишком многое под ним подразумевалось, но Ли Цзэ предпочел вообще об этом не думать. Ему хотелось верить, что все это – ошибка, он и мысли не допускал, что брат оговорил брата, чтобы получить желанную власть, да и доказательств тому не было.
Новый император к богам войны благоволил, но то и дело поигрывал Небесной волей. Ли Цзэ исполнял свои обязанности исподволь, однако его ни в чем нельзя было упрекнуть. Ему страшно не нравилось его новое положение и нисколько не хотелось охранять нового императора, но приказы он исполнял своевременно, хоть и без рвения, не дожидаясь, когда ему пригрозят Небесной волей, как нередко случалось с другими богами.