– Он не болен? – уточнила богиня небесных зеркал.
– Лекари осмотрели его и сказали, что он здоров, – ответила кормилица, – и изначальный запас духовных сил у него велик, больше, чем у старших принцев сейчас.
– Но он не плачет, – сказала богиня небесных зеркал.
Кормилица пробормотала, что ребенок, вероятно, смирился с несчастливой судьбой четвертого сына.
– Откуда младенцу знать об этом? – раздраженно оборвала ее богиня небесных зеркал.
Кормилица с неслыханной для служанки дерзостью ответила:
– Если даже родная мать к груди не приложила, так уж точно несчастливая судьба. Мыкаться ему до конца его дней, тут никаких слез не хватит.
– Что ты болтаешь! – рассердилась богиня небесных зеркал.
– Так сказал приглашенный гадатель, – возразила кормилица.
А было принято приглашать гадателей, предсказывающих судьбу, к только что родившимся детям. Правда, обычно выслушивали предсказания родители, а не кормилицы, но поскольку богиня небесных зеркал к ребенку не подходила, то кормилица взяла на себя смелость и пригласить гадателя, и выслушать предсказание, и даже спросить, как ребенку изменить предназначенные ему несчастья.
Гадатель сказал очень странную вещь:
– Ему нужно умереть, чтобы прервать круг несчастий, и умереть не единожды. Если умрет дважды и выживет, так его ждет великая судьба.
Кормилица в философских материях разбиралась плохо и с неудовольствием выпроводила гадателя, пожелав ему на дорожку всего хорошего и побольше за такие предсказания. Но гадатель, верно, имел в виду не столько физическую смерть, сколько духовную, что обычно вело к очищению души и вообще Кармы. Предсказания эти кормилица велела записать и теперь показала богине небесных зеркал в качестве подтверждения своей правоты.
Когда богиня небесных зеркал прочла предсказание, она переменилась в лице и велела привести к ней гадателя. Но посланные слуги не смогли его разыскать, он словно сквозь облака провалился, да и никто не мог припомнить, чтобы такой гадатель на Небесах вообще был. Тогда богиня небесных зеркал велела позвать кого-нибудь из небесных мудрецов, чтобы расшифровать предсказание. Слугам первым попался Саньжэнь, его они и привели.
Саньжэнь выслушал всю историю и встревожился. На Небесах ходили легенды, что Высшие силы иногда вмешиваются в дела небожителей, но прямых доказательств тому не было. До сегодняшнего дня. Гадатель, о котором никто не знал и который бесследно исчез, туманное предсказание… Саньжэнь прочитал записанное предсказание несколько раз, но даже вся его небесная мудрость не помогла в расшифровке. Говорилось ли в предсказании о Круге перерождения, или это было иносказание, Саньжэнь так и не понял.
– Раз так предсказано, – уклончиво изрек он, – значит, исполнится. Но сказать точно я могу только одно: не дело ребенку расплачиваться за родительские ошибки.
Богиня небесных зеркал вспыхнула. Говоря это, Саньжэнь глядел на нее в упор, словно видел ее насквозь и знал о ее сомнениях и недостойных надеждах.
– Не лучше было бы отдать ребенка императрице? – между тем предложил Саньжэнь.
– Что?! – воскликнули в голос и кормилица, и богиня небесных зеркал.
Но Саньжэнь неумолимо продолжал:
– Даже дурная мачеха лучше равнодушной матери.
– Еще чего! – воскликнула богиня небесных зеркал, хватая Четвертого принца на руки. И с того момента она его уже с рук не спускала.
Саньжэнь улыбнулся в усы. Быть может, предсказание Высших сил и оказалось ему не по зубам, но он точно знал, что судьбы определяются не только предсказаниями или Высшими силами. Судьбы вершат сами люди. Или небожители.
[629] Принц-потеряшка
Время шло, сыновья императора подрастали. Отец был к ним равнодушен и не интересовался ими, полагая их лишней обузой. От императрицы, неустанно хвалящей собственных сыновей и поливающих грязью сына богини небесных зеркал («такой глупый мальчик, что ложку вместо рта в ухо несет, а надевая сапоги – правый с левым путает»), Небесный император только отмахивался. Но мстительная женщина пользовалась своей властью и положением, чтобы сделать жизнь соперницы невыносимой.
Богине небесных зеркал отведенный для нее павильон покидать было запрещено. Императрица, притворяясь почтенной матроной, выискала в Небесном Дао, что жены и наложницы императора, пусть и покинутые, не должны покидать Внутренний двор, а родившие императору детей – тем более. Исключительно забота о нравственности и репутации Небесной семьи. На деле же павильон превратился в тюрьму, а надзирательница не упускала случая поиздеваться над пленницей или унизить тем или иным способом. Богиня небесных зеркал все придирки и оскорбления сносила безропотно.
Но и этого императрице показалось мало, и когда сыновья подросли, то она стала настраивать их против младшего брата.
Ли Цзэ впервые увидел Четвертого принца так.
В дворцовом саду, куда Ли Цзэ заглянул в поисках Черепашьего бога, Первый принц врезался в него с разбегу и завопил:
– Смотри куда идешь!
– Тише, это же бог войны, – трусовато одернул брата Второй принц.
Но Первый принц нахально и с явным вызовом уставился на Ли Цзэ. Больше всего тому хотелось отвесить невоспитанному мальчишке подзатыльник, но, разумеется, он не мог, поэтому очень сдержанно извинился, и принцы побежали дальше, расталкивая встреченных придворных и заставляя тех извиняться перед ними, хотя виноваты были сами. Ли Цзэ исполнился отвращения. Вседозволенность развращает, и он не сомневался, что ничего путного из мальчиков не выйдет.
Дальше в саду слышались испуганные возгласы и вскрики. Ли Цзэ решил проверить. Феи-служанки метались по саду, следом за ними, словно неприкаянная, бродила богиня небесных зеркал. Ли Цзэ подошел, сложил кулаки и осведомился, что происходит. Богиня небесных зеркал была так расстроена, что не смогла вымолвить ни слова, а одна из фей-служанок сказала:
– Четвертый принц пропал. Генерал Ли, вы не поможете найти его?
– Но разве не проще воспользоваться одним из небесных зеркал? – рассудительно предложил Ли Цзэ.
Богиня небесных зеркал одарила его бесцветным взглядом и выговорила:
– Мне запрещено ими пользоваться.
Запрещать богу или богине пользоваться способностями, которые делают их богами? Ли Цзэ был потрясен до глубины души.
– Я помогу искать, – только и сказал он. Ему-то пользоваться способностями никто не запрещал.
Четвертый принц между тем был заперт в темном амбаре: старшие мальчики втолкнули его внутрь и заперли дверь. Он пытался стучать и звать на помощь, но амбар стоял в отдаленной части сада, а толстые стены поглощали любые звуки. Устав и сорвав голос, Четвертый принц забился в угол, обвил колени руками и спрятал в них голову.
В темноте амбара было очень страшно, чудились странные шорохи и скрипы. Казалось, невидимые глаза наблюдают за ним и замышляют недоброе. Вероятно, это были всего лишь мыши и крысы, живущие в амбаре, но ребенку и они казались злыми чудовищами. Четвертый принц не плакал, просто сидел в углу и дрожал всем телом.
Ли Цзэ воспользовался небесным зрением, чтобы разыскать пропажу. Эту технику он изучал вот уже пять сотен лет, но так и не научился толком ею пользоваться. Вероятно, успех в данном случае зависел от врожденных талантов, а не от сил или стараний. Ли Цзэ никогда не мог использовать небесное зрение дольше, чем полминуты. Чтобы найти Четвертого принца, Ли Цзэ применил небесное зрение сто раз: каждая краткая вспышка озаряла лишь короткое расстояние, приходилось переходить на другое место и повторять попытки снова и снова.
Вызволив Четвертого принца из амбара, Ли Цзэ отнес его богине небесных зеркал. Та обхватила мальчика руками и принялась плакать, феи-служанки тоже. Четвертый принц не плакал. Ли Цзэ это показалось странным: потерявшиеся дети наверняка пугаются и плачут. Богиня небесных зеркал поблагодарила Ли Цзэ за помощь и унесла мальчика в павильон. Феи-служанки остались и наперебой засыпали Ли Цзэ благодарностями и похвалами.
Ли Цзэ поморщился и попытался перевести разговор:
– А Четвертый циньван храбрый мальчик. Другой бы испугался и заплакал.
– Четвертый принц вообще не плачет, даже когда старшие братья его обижают, – сказала одна из фей-служанок, оглянувшись по сторонам. – Несчастный мальчик, выпало же родиться четвертым сыном в семье!
Ли Цзэ был не слишком суеверен и полагал, что счастье или несчастье зависит вовсе не от того, каким по счету ты явился на свет. Но сложно это оспорить, когда все остальные в это верят.
Однако же, Четвертый принц сумел изменить судьбу: он как-то привлек внимание Небесного императора и получил повышение в ранге до Первого принца.
– Посчастливилось, – сказал Ли Цзэ, разговаривая об этом с Угвэем.
– Ты думаешь? – с сомнением спросил Черепаший бог.
– А разве нет? Если его повысят в ранге до Тайцзы, его жизнь изменится в лучшую сторону.
– Ты лично с мальчишкой не знаком? – спросил Черепаший бог, усмехаясь.
– Нет.
– Понятно, – нисколько не понятно заключил Угвэй.
Ли Цзэ удивленно приподнял брови.
Черепаший бог пригладил бороду и сказал:
– В этом дворце ничья жизнь не может измениться в лучшую сторону.
Хотел бы Ли Цзэ что-то на это возразить, но как возразишь, когда это чистая правда?
[630] Мятежный принц
До церемонии Становления Ли Цзэ видел Первого принца лишь мельком. Представлен он ему не был, потому ничего не знал ни о его характере, ни о способностях. Говорили, что юноша несказанно красив, и Ли Цзэ смог в том убедиться, когда Первый принц под звуки Небесного горна был введен в тронный зал. Первый принц был очень хорош собой и лицом напоминал отца: те же льдистые глаза, прямой нос и выраженные скулы. В золотом парадном одеянии он был похож на ожившую куклу. Пожалуй, на его лице читалось легкое неудовольствие происходящим.
Небожители принялись восхищенно цокать языками. Небесный император казался довольнее всех. Если так радуется наследнику, значит, они с ним одного поля ягоды. Ли Цзэ поглядел на Первого принца чуть пристальнее, но составить о нем впечатление не смог.