– Так я не лис, а дракон, – пожал плечами Лао Лун, когда Ху Сюань проскрипела, что в покои лисьего знахаря лисам входить запрещено.
И Ху Сюань даже не нашла, что ответить: Лао Лун не вписывался в лисью иерархию, а отдельного пункта о драконах в Лисьем Дао, разумеется, не было. И Лао Луна, кажется, холодность Ху Сюань нисколько не смущала.
Вообще-то, положа лапу на сердце, Ху Сюань эти постоянные пикировки даже нравились: жизнь лисьего знахаря скучна, не грех ее немного разнообразить. Если бы Лао Лун не переходил черту…
С вторжением в лисье пространство пришлось смириться: Лао Лун намеков не понимал или делал вид, что не понимает, – но это Ху Сюань не особенно беспокоило. Лао Лун был интересным собеседником, несмотря на всю его бесцеремонность.
Когда Лао Лун вдруг схватил ее, повалил на пол и поцеловал, Ху Сюань не особенно удивилась, но преподать урок Лао Луну все-таки решила. Нельзя ведь так на ровном месте накидываться на лиса и не получить за это по ушам! Ху Сюань несколько смутилась: силы она не рассчитала, и Лао Лун проломил головой стену.
Но Лао Лун, кажется, урок усвоил. А Ху Сюань озадачилась, поскольку почувствовала не облегчение, а разочарование. Она неодобрительно покачала головой. Если Лао Лун так быстро сдался, значит, его интерес ничего не стоил.
Но Лао Лун и не думал сдаваться, это было стратегическое отступление.
Ху Сюань поймала себя на мысли, что думает о Лао Луне чаще, чем ей хотелось бы. Лао Лун явно сменил тактику и теперь старался ей угодить и даже услужить: заваривал чай, надо заметить, очень хороший выходил чай, не похож был на лисий; помогал растирать травы и коренья в ступке…
«Но ведь со своим же интересом это делает», – подумала Ху Сюань.
Лао Лун уговорил ее превратиться в лиса. Ху Сюань не хотелось, но это был справедливый расклад: Лао Лун превратился в дракона, чтобы она могла на него посмотреть. Стоило ответить ему тем же. Ху Сюань честно предупредила, что она кудрявая. Она надеялась, что Лао Луну тогда расхочется на нее смотреть. Но Лао Лун только еще больше загорелся.
Ху Сюань вздохнула обреченно и превратилась в лиса. Лао Лун пришел в восторг и даже попытался погладить Ху Сюань по кудрявой шерсти. Ху Сюань на него огрызнулась.
– Мне нравятся кудряшки! – заявил Лао Лун.
Ху Сюань поморщилась. Где-то внутри болезненно шевельнулись глубоко похороненные воспоминания прошлого.
Размышления у окна, как Ху Сюань всегда делала, ни к чему не привели. Ху Сюань мысленно пробежалась по цепи событий – от появления Лао Луна в поместье Ху до настоящего момента. Пожалуй, ухаживания затянулись, а она нисколько не сомневалась, что это именно ухаживания: птица вытанцовывает, чтобы впечатлить потенциального партнера, и Лао Лун вел себя точно так же. Вероятно, теперь он стерегся, памятуя о пробитой головой стене.
«Зря я его так сильно приложила, – почти с раскаянием подумала Ху Сюань. – А если он вообще больше ни на что не решится?»
Ху Сюань прилегла, щурясь на солнечных зайчиков. Пожалуй, стоит взять инициативу в свои лапы. Лао Лун ей нравился, Ху Сюань это понимала, и никакие волнения хвоста зарубить это чувство на корню не могли. Быть может, даже больше, чем просто нравился. Никому другому Ху Сюань не позволила бы себя так с собой вести, а это о чем-то, да говорило.
Ху Сюань фыркнула. Какое, интересно, лицо будет у Лао Луна, если вести с ним себя так? Вот удивится, должно быть…
Вместе с солнечным теплом пришла дрема. Лисы любят погреться на солнышке. Ху Сюань задремала, хоть и некрепко. Духовная сила и лисьи феромоны, которые она во сне не контролировала, расплескались вокруг. Очень уютно было плескаться в них. Ху Сюань вот-вот окончательно заснула бы, но почувствовала, что кто-то заслонил солнечный свет. Она открыла глаза и увидела нависшего над ней Лао Луна.
Тот явно хотел ее поцеловать, но растерялся, что Ху Сюань проснулась, и теперь выглядел несколько виновато, как нашкодивший кот. Потом по его лицу промелькнула решительность. Ху Сюань легко могла догадаться, о чем Лао Лун в тот момент подумал: «Получу, но получу!»
Вероятно, Лао Лун не ожидал, что Ху Сюань ответит на поцелуй и позволит ему зайти так далеко, как того сам Лао Лун пожелает. Интересно было наблюдать, как ошеломление на его лице сменяется дикой радостью. Ху Сюань безоговорочно приняла правила игры, моральный аспект ее почти не смущал. Было интересно, что из этого получится. Она думала, что тело за долгие тысячи лет забыло, как и что, но оно сразу же откликнулось и сладко разгорелось. Это было очень, очень хорошо.
Сердце Ху Сюань потихоньку стало оттаивать. Тысячелетние тревоги улеглись, и она перестала обращать внимание даже на волнующийся хвост, который все еще был уверен, что добром это не кончится.
Кончилось это тем, чем кончилось, и теперь Лао Лун сидел у ее постели и ждал, когда Ху Сюань очнется от беспамятства, в которое погрузилась, съев ягоды пробуждения.
А она все не просыпалась…
[455] «Назови меня по имени»
Ожидание было тягостно. Лао Лун невольно возвращался мыслями к тому, что с ним было.
Разрубленный, он провел в темнице тысячи и тысячи лет. Сначала он клокотал от бессильной ярости, потом им овладело тупое безразличие. Ему стало все равно, увидит ли он когда-нибудь небесный свет. И поскольку он ничего не ждал, то особенно и не мучился.
Но теперь каждая мысленно отсчитанная секунда тяготила его.
Беспамятство Ху Сюань было беспокойно. Лао Лун набрал небесной росы, смочил в ней платок и отирал лицо Ху Сюань от проступавшего пота. Ху Сюань изредка что-то бормотала по-лисьи. Лао Лун прислушался.
– Сяньшэн? – повторил он. – Что еще за Сяньшэн?
К великому его сожалению, пока Ху Сюань не очнулась, Лао Лун не мог определить, вернулась ли память. По пульсу или духовной силе ничего не поймешь: пульс у Ху Сюань был лисий – частый, аура не изменилась, поскольку Круг золотой рыбки воздействовал только на память, то есть на мозг, а не на Лисье пламя. Нужно было дождаться, когда Ху Сюань откроет глаза.
Лао Лун спрашивал себя, что станет делать, если Ху Сюань, очнувшись, снова спросит: «Кто ты?» – ведь волшебные ягоды могли и не сработать. Ху Фэйцинь ведь тоже не был полностью уверен.
«Должно сработать», – сказал он.
И Лао Луна не оставляла мысль, что Ху Фэйцинь как-то изменился: что-то неуловимое появилось в его ауре. А если и Ху Сюань изменится?
«Да какая разница! – оборвал Лао Лун сам себя. – Если к ней вернутся воспоминания, любые изменения не будут иметь никакого значения!»
Ху Сюань вдруг вздрогнула всем телом и села. Глаза ее были закрыты. Сердце Лао Луна пустилось вскачь, он выронил платок себе на колени, но ни дотронуться до Ху Сюань, ни окликнуть ее не решился, только впился в нее напряженным взглядом. Ху Сюань зевнула, клацнув зубами, и открыла глаза.
Сердце Лао Луна оборвалось: глаза у Ху Сюань все еще были синие, но уже не такие ядовито-яркие, как прежде, а приглушенно-синие. Лао Лун сглотнул комок в горле.
Ху Сюань растерянно смотрела на него с полминуты, потом отвела взгляд и с той же растерянностью оглядела все вокруг.
«Ей незнакомо то, на что она смотрит», – с болью подумал Лао Лун и осторожно похлопал Ху Сюань по руке, чтобы та перевела взгляд обратно на него.
– Как меня зовут? – скрипучим голосом спросил Лао Лун, решив не дожидаться первого вопроса.
Глаза Ху Сюань раскрылись чуть шире обычного, бровь поехала вверх, но она ничего не ответила, вот только взгляд, пожалуй, стал еще растеряннее.
– Как меня зовут? – повторил Лао Лун скрипучее прежнего. – Ты знаешь, как меня зовут?
– Почему ты скрипишь? – с искренним удивлением спросила Ху Сюань.
– Назови меня по имени, – проскрипел Лао Лун.
– Не скрипи на меня!
В голосе Ху Сюань прозвучало возмущение. Лисы скрипели, когда были чем-то недовольны, скрипение приравнивалось к ругани.
– Назови меня по имени, – повторил Лао Лун. Скрипа в его голосе не убавилось, но к нему примешалось едва ли не отчаяние.
– Да что на тебя нашло? – цокнула языком Ху Сюань и опустила ребро ладони на голову Лао Луна, не ударила, просто опустила. – Ты ведь знаешь, я не люблю, когда на меня скрипят.
– Что я знаю? – без выражения спросил Лао Лун.
Ху Сюань нахмурилась:
– Ты странно себя ведешь, Лунван… Лунван!..
Услышав это, Лао Лун повалил Ху Сюань на кровать, прижимаясь лицом к ее груди. Ху Сюань взбрыкнула, но Лао Лун пробормотал:
– Я побуду так… позволь…
Силы его разом покинули. Будто разрубили на части и снова собрали в тот же самый момент. Он не смог бы сдвинуться с места, даже если Ху Сюань приложила бы его со всей силы.
Ху Сюань выгнула брови, но спихивать Лао Луна с себя не стала, положила только руки ему на голову. То, что с Лао Луном творится что-то неладное, она почувствовала. Но и с ней самой было что-то не так: у нее кружилась голова, сознание туманилось, очень сложно было собрать мысли в кучу и подумать что-то конкретное, словно перепила лисьего винишка, но она ведь точно не пила лисьего винишка, так почему?
– Мне нехорошо, – сказала Ху Сюань.
Лао Лун тут же отстранился, помог ей сесть. Ху Сюань прижала ладонь к виску, вновь оглядела покои.
– Почему я здесь? – неуверенно спросила Ху Сюань. – Мы ведь вернулись в мир демонов.
– Вернулись, – сказал Лао Лун, стараясь избавиться от скрипа в голосе.
– Но ведь это Верхние Небеса? Твой дворец?
– Да.
Ху Сюань поморщилась, прижала ладонь к виску еще плотнее, глаза ее вдруг округлились.
– Я… – задохнулась она, – я же применила Круг золотой рыбки!
Лао Лун утвердительно кивнул. На лице Ху Сюань проступил неописуемый ужас.
– Тогда почему я все помню?!
– Сюань…
– Я… должна была все забыть! – запаниковала Ху Сюань. – Я не должна вспоминать! Мне нельзя вспоминать! Я не хочу вспоминать!
– Не хочешь вспоминать? – ледяным тоном переспросил Лао Лун, чувствуя, как на него накатывает драконья ярость.