Он пригвоздил Ху Сюань за плечи к кровати и прошипел:
– Ты хоть представляешь, через что я прошел?
– Лунван… – беспокойно сказала Ху Сюань, пытаясь освободиться.
– А она говорит, что не хочет помнить!
– Лунван, если я не забыла, ты понимаешь, что это значит?
– Ничего это не значит, – отрезал Лао Лун. – Они отдали тебя мне. Сказали, что ты умерла для лисьего мира. Значит, это больше не их дело. Ничье дело.
Взгляд Ху Сюань застыл. Лао Лун встревожился, отдернул руки, полагая, что схватил ее слишком сильно и причинил боль.
– Так почему я вспомнила? – болезненно воскликнула Ху Сюань. – Я не должна была вспомнить! Я не могла вспомнить! Что ты сделал?
– Я ничего не смог сделать, – горько возразил Лао Лун. – Я только и мог смотреть, как ты снова и снова забываешь меня… и себя. Хушэнь это сделал.
– Как?
Лао Лун сделал неопределенный жест:
– Он принес волшебные ягоды. Я не знаю, что это за ягоды или откуда он их взял. Я никогда не видел ничего подобного… и оно точно было не из этого мира. Они вернули тебе память.
Ху Сюань накрыла голову руками и сидела так какое-то время. Голова словно была набита одуванчиками.
– Сюань, – сказал Лао Лун, привлекая ее к себе.
– Если они узнают, что я вспомнила, может случиться беда, – задушенным голосом сказала Ху Сюань. – Это нарушение Лисьего Табу. Я…
– Ты больше никогда не вернешься в мир демонов, – отрезал Лао Лун. – Как они узнают? И вообще это уже не их собачье дело.
– Хорячье, – машинально исправила Ху Сюань.
– Что?.. А… Неважно, – мотнул головой Лао Лун. – Ты теперь небесный лис. Иерархически ты подчиняешься Небесному императору. Мне даже утруждаться не придется, Хушэнь за тебя им сам хвосты оборвет. Он был очень недоволен, когда услышал о… об этом аспекте Лисьего Дао. И если он вернул тебе память, кто посмеет ему возразить? Никто во всех трех мирах не осмелится.
– Даже ты? – спросила Ху Сюань.
Лао Лун невольно поежился, припомнив, как его скрутило Небесной волей.
– Даже я, – твердо сказал он. – А ведь я не какой-то там лисий демон, я владыка Верхних Небес. И поскольку я теперь твой супруг…
– А-а-а, – протянула Ху Сюань непередаваемым тоном, – я ведь тебя еще не покусала за это!
– Что? – смутился Лао Лун. – Ты ведь даже спасибо сказала мне за эту свадьбу.
– Сказала, – кивнула Ху Сюань, – но это нисколько не мешает мне тебя покусать за то, что ты меня облисил. Что ты делаешь?
Лао Лун закатал рукав и подставил ей руку, сказав решительно:
– Кусай.
[456] «Тот самый» дракон
«Это так мило», – подумал Лао Лун, разглядывая след укуса на своей руке. Укусила его Ху Сюань совсем не больно, скорее деликатно, и Лао Луну даже понравилось.
– Можешь еще раз укусить, – предложил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не разлыбиться.
Ху Сюань поглядела на него и сказала серьезно:
– По укусу за проступок, так полагается.
– Справедливо, – вынужден был признать Лао Лун.
Ху Сюань вновь окинула взглядом покои, словно что-то ища, и слегка нахмурилась.
– Сюань? – осторожно позвал его Лао Лун.
– Лунван, сколько я… Я долго ничего не помнила? – с запинкой спросила Ху Сюань.
– Не слишком, – смутился Лао Лун.
Рассказывать, в каком аду он жил все эти долгие двадцать пять дней, Лао Лун не собирался. У него хватало ума, чтобы не расстраивать Ху Сюань еще и этим. Может, Ху Сюань ему и не поверила, но вслух ничего не сказала. Но другой вопрос Лао Лун сдержать не смог.
Он небрежно спросил:
– А кто такой сяньшэн?
Ху Сюань слишком быстро перевела на него взгляд: ее зрачки на долю секунды сменили форму. Лао Луну это не понравилось, тем более что Ху Сюань еще и нахмурилась:
– Откуда ты узнал о сяньшэне?
Лао Лун кашлянул:
– Ты… ты его звала, когда была в беспамятстве.
И он опять поразился реакции Ху Сюань. Лицо той вспыхнуло.
«Еще и краснеет при его упоминании…» – совсем расстроился Лао Лун.
– Ху Баоцинь, – с усилием сказала Ху Сюань, и краска отлила от ее лица, – так его звали. Он был моим учителем.
«Ой, не только», – машинально подумал Лао Лун, но вслух спросил еще небрежнее прежнего:
– И где он теперь?
– Его казнили за лисью ересь. – Ху Сюань еще сильнее побледнела.
– За что?
– Буквально за то же самое, что я сказала отцу.
Ху Сюань печально пожала плечами. Лао Лун покусал нижнюю губу, размышляя.
– Тогда, – медленно начал он, – этот Ху Баоцинь был хорошим лисом.
– Очень хорошим, – встрепенулась Ху Сюань. – Он взял меня в ученики, хоть я и кудрявая… у-у…
Лао Лун сцапал ее пальцами за рот:
– Опять? Когда ты уже перестанешь стыдиться этого? Я ведь говорил, ты особенная, а не странная. И мне нравятся твои кудряшки. Мне тебя тоже покусать, чтобы ты поняла?
– И как покусы могут помочь понять? – с интересом спросила Ху Сюань, сдвигая пальцы Лао Луна.
– Ну, не знаю, помогут или нет, а неповадно будет.
Ху Сюань фыркнула, и какое-то время они возились, пыхтя, потому что Лао Лун стал делать вид, что хочет укусить Ху Сюань, а Ху Сюань притворялась, что сопротивляется. Эта возня разрядила обстановку, и Лао Лун остался доволен, поскольку своровал несколько поцелуев в процессе, а Ху Сюань нисколько не возражала. Лао Лун всерьез подумывал, чтобы…
Громкое бурчание прервало его мысли. Ху Сюань покраснела и прижала руки к животу.
– Хочешь есть? – вскинулся Лао Лун. – Я принесу.
Он вскочил с кровати и как на крыльях полетел за едой.
Все это время, что Ху Сюань была в забытьи, Лао Лун ничего не ел, поэтому на дворцовой кухне было ежом покати. Его это нисколько не смутило, он пробежался по ближайшим к дворцу домам небесных зверей и конфисковал то, что счел нужным. Он никогда не делал ничего подобного раньше. Его не то что остановить – даже спросить ни о чем не решились. Небесные звери смотрели ему вслед в немом изумлении.
Лао Лун свалил еду на стол, развернулся к кровати и… Его руки бессильно упали, он пошатнулся и на негнущихся ногах подошел к кровати, на которой, свернувшись клубочком и подложив руку под голову, спала Ху Сюань.
– О нет… – прошептал Лао Лун, чувствуя, что к сердцу подбирается холодная волна страха, – нет-нет-нет…
Ему было так страшно, что он не осмелился окликнуть Ху Сюань или растолкать ее. А если она проснется, опять все забыв? Лао Лун ничего не знал об этих ягодах пробуждения.
Послышалось сопение, крылья носа Ху Сюань задергались: она сквозь сон почуяла еду, – голодное урчание громко прозвучало в мертвой тишине покоев. Ху Сюань открыла глаза, живо спрыгнула с кровати, не обращая внимания на статуей застывшего у изголовья Лао Луна, и накинулась на еду.
Лао Лун на негнущихся ногах подошел к столу, сел рядом.
«Надо спросить», – подумал он, но язык словно отнялся.
Он машинально протянул руку, взял со стола засахаренную ягоду и протянул ее Ху Сюань. Та посмотрела на нее, слегка нахмурилась и сказала:
– Ты же знаешь, что я не люблю сладкое.
Глаза Лао Луна широко раскрылись. Он выронил ягоду и схватил Ху Сюань в охапку, та от неожиданности по-лисьи тявкнула, у нее тут же прорезались уши и хвост.
– Ты что! – возмутилась Ху Сюань, прижимая ладонь к груди. – Перепугал меня до лисьей икоты!
– Ничего, это я так, – прохрипел Лао Лун, не разжимая рук. – Ты ешь, ешь.
– Как я могу есть? Ты меня так схватил, что скоро съеденное назад полезет! – проворчала Ху Сюань, работая локтями. – Лунван! Вот точно укушу! По-настоящему! Ничто не должно вставать между голодным лисом и едой!
– Даже драконы? – Настроение у Лао Луна стремительно улучшалось.
– Даже драконы.
– Даже мужья? – коварно спросил Лао Лун.
Ху Сюань так покраснела, что стала похожа на засахаренную ягоду, от которой отказалась. Лао Лун чуток ослабил хватку, чтобы Ху Сюань могла вернуться к еде, но все-таки не отпустил. Перспектива быть покусанным его не пугала.
Ху Сюань помнит. Ху Сюань его помнит. Оказывается, как мало драконам нужно для счастья…
– Странный способ сервировки, – заметила Ху Сюань, выискивая в куче сваленной еды мясо. – И еда вся разная. Ты обчистил чью-то кладовую?.. Нет, что, серьезно? – поразилась она, заметив, как сконфузился Лао Лун.
– Забрал у небесных зверей, – неохотно ответил Лао Лун. – Так, что под руку попалось.
Ху Сюань смотрела на него широко раскрытыми глазами:
– Ты обворовал своих подданных?
– Вообще-то нельзя говорить, что я их обворовал, – возразил Лао Лун. – Кража – это когда тайком. Я же не таился…
– Тогда это грабеж, – серьезно сказала Ху Сюань. – Причем средь бела дня. Лунван, что твои подданные о тебе подумают?
Лао Лун и сам удивился, насколько ему безразлично, что о нем подумают подданные. Он сделал неопределенный жест, с хрустом сгрыз засахаренную ягоду и сказал:
– Ничто не может встать между царем небесных зверей и едой для его супруги!
Ху Сюань опять покраснела, вильнула хвостом… и тут сообразила, что хвост и уши до сих пор при ней: она заговорилась и забыла их спрятать. На лице ее промелькнуло волнение. Нет, не забыла – ей было все равно, снаружи они или спрятаны. И когда это перестало волновать? Волнение стало теперь абсолютно очевидным.
Откуда-то из дальних уголков памяти выплыли слова, которые когда-то сказал ей Ху Баоцинь: «Когда это будет тот самый… тебя перестанут волновать подобные глупости».
– А-а-а, – пробормотала Ху Сюань, – так вот о чем он говорил…
– Что? – переспросил Лао Лун, заглядывая ей в лицо. – Ты что-то сказала? Я не расслышал, прости, ягода попалась слишком… скрипучая.
Сердце у него тут же затрепетало. Ху Сюань ничего не сказала, только улыбнулась, но Лао Лун почувствовал, что одна эта улыбка стоит и тысячи летающих островов, и трона царя небесных зверей, и даже его собственной шкуры.
[457] Небесный дворец
Ху Сюань преодолела искушение облизать пальцы, достала платок и вытерла губы и руки. На столе к этому времени остались лишь несколько косточек и кроше