Ху Сюань осталась перед воротами одна. Лисы входили и выходили, поглядывали на нее, кто-то посмеивался и даже показывал пальцем на ее кудрявый хвост, но ни один не подошел к ней.
«Если бы я научилась прятать хвост и уши, тогда бы все было по-другому», – приуныла Ху Сюань. Но она еще не умела этого делать.
День сменился вечером, а вечер ночью: в лисьезнахарском квартале зажглись огни. Ху Сюань так никто и не забрал.
Она уже устала стоять, ей хотелось есть и пить. Она поймала какого-то ночного сверчка и съела, хотя сверчки не были любимым блюдом Ху Сюань, а потом свернулась клубком на своем узелке и заснула.
Проснулась она от утренней сырости. Огни уже погасили, но лисы еще не проснулись. Ху Сюань встала, повозила ладонью по лицу и опять принялась стоять и ждать.
К полудню начался дождь. Зонта у Ху Сюань не было, а хвост был еще недостаточно длинным, чтобы укрываться им, так что пришлось стоять и мокнуть. Она подметила, что кудряшки выпрямляются, когда намокнут. Вот если бы всегда шел дождь, тогда никто бы и не знал, что она кудрявая… Ху Сюань приложила уши, чтобы в них не натекла дождевая вода. Выглядела она, должно быть, жалко.
Наконец дождь прекратился: вернее, Ху Сюань показалось, что дождь прекратился. Она удивленно посмотрела себе под ноги, потом чуть дальше. Над ней дождя не было, а поодаль он все еще шел. Ху Сюань несколько озадачилась: если уж дождь и идет, то он должен идти везде. Она подняла голову, чтобы поглядеть на небо, и увидела над собой зонт.
– Почему ты здесь мокнешь? – спросил кто-то.
Ху Сюань вытянула шею, чтобы выглянуть из-под края зонта на того, кто закрыл ее от дождя. Это был высокий молодой лис с роскошным серебристым хвостом и такого же цвета ушами. То, что отдав зонт лисенку, он мок под дождем сам, его нисколько не смущало: хвост у него был длинный, он накрыл им голову. Волосы у него были светлые, слегка серебрящиеся, в тон шерсти, а глаза – бледно-голубые. Очень редкий окрас для лиса. Белое одеяние говорило, что он из лисьих знахарей.
«Уж этот меня точно не возьмет, – подумала Ху Сюань, мрачнея. – Была бы я таким шикарным лисом, не взяла бы…»
– Мне сказали ждать здесь, – ответила Ху Сюань, – пока меня кто-нибудь не заберет, но я жду уже второй день, а меня никто не забирает.
– Ах, вот как? – сказал серебристый лис. – Значит, ты хочешь податься в лисьи знахари?
– Хочу или нет, а придется, – сказала Ху Сюань, решившая, что ей уже нечего терять. – Но если меня не заберут, то, конечно, я умру здесь с голоду или простудившись. Надеюсь, тогда долг будет засчитан, и моему брату не придется тоже через это пройти. Его бы взяли, он нормальный лис.
– Нормальный? – переспросил серебристый лис. – А ты нет? Поэтому тебя послали сюда, чтобы отдать долг? Что вы задолжали лисьим знахарям?
– А… – Ху Сюань с силой вытянула свой хвост. – Конечно, я ненормальная. Я кудрявая. Никто никогда не видел, чтобы лисы были кудрявыми. Поэтому вряд ли меня заберут. Такое позорище… – Она раздраженно отпихнула хвост обратно за спину. – Но один из детей лисьего знахаря-женщины обязательно должен стать лисьим знахарем, поэтому я буду стоять здесь, даже если меня не заберут.
– Значит, ты не хочешь, чтобы лисьим знахарем сделали твоего брата? – уточнил серебристый лис.
– Конечно, не хочу! – воскликнула Ху Сюань. – У лисьих знахарей самая незавидная роль в лисьем мире.
– Ты так считаешь? – отчего-то развеселился серебристый лис.
– Конечно. Мне даже игрушки взять с собой запретили.
Серебристый лис принялся хохотать, прижав ладонь к своему боку. Ху Сюань почувствовала, что краска заливает лицо.
– Ты слишком мала, чтобы становиться учеником лисьего знахаря, – сказал серебристый лис. – Игрушки? Ты хотя бы читать умеешь?
Ху Сюань слегка взъерошилась:
– Умею. И писать тоже.
– Вот как? И сколько лисьих знаков ты знаешь?
– Две тысячи, – сказала Ху Сюань.
– Сколько? – выгнул бровь серебристый лис и перестал смеяться. – Ты меня не обманываешь?
– Наверное, обманываю, – подумав, сказала Ху Сюань. – Отец говорил: чтобы читать Лисье Дао, нужно знать две тысячи лисьих знаков.
– Ты читала Лисье Дао? – изумился серебристый лис.
– А вы не читали? – спросила Ху Сюань, не слишком понимая, почему тот удивляется. Ведь все лисы должны знать Лисье Дао. А как его узнаешь, не прочитав?
– Не в таком возрасте, – отозвался серебристый лис.
Дождь между тем перестал. Серебристый лис сложил зонт и помотал хвостом в разные стороны, чтобы его высушить. Ху Сюань тряхнула ушами, но все равно выглядела жалко, по ее мнению: с одежды буквально ручьем текло, а хвост стал похожим на палку с нацепленной паклей, про волосы и говорить нечего.
Серебристый лис поглядел на нее, прикусив нижнюю губу острыми зубами, взял ее за руку и велел:
– Идем со мной.
– Отец говорил, – сказала Ху Сюань, не двигаясь с места, – что нельзя ходить с незнакомцами.
– Какой смышленый лисенок, – фыркнул серебристый лис. – А мне отец говорил, что нельзя подбирать с улицы… невесть что.
Ху Сюань хорошенько подумала и сказала:
– Я Ху Сюань, а не «невесть что».
– А я не незнакомец, – снова развеселился серебристый лис, – а Ху Баоцинь.
Ху Сюань опять хорошенько подумала и сказала:
– Приятно познакомиться. Как поживаете?
[436] В подмастерьях
Серебристый лис привел Ху Сюань в большой дом, упирающийся задним фасадом прямо в демонический лес. Как выяснилось позже, выстроен дом был по окружности таким образом, чтобы стены и террасы смыкались вокруг внутреннего двора. Выстроили этот «дом-бублик», вероятно, в стародавние времена: такие дома сейчас в Лисограде не строили, – но он хорошо сохранился.
Их встретили лисы-слуги. Ху Баоцинь велел, чтобы Ху Сюань переодели и высушили ей хвост, и это было в точности исполнено. Одежду ей дали невзрачную, но Ху Сюань щеголихой не была, ей было все равно, во что одеваться. Ее больше расстроило, что высушенная шерсть закудрявилась с новой силой. Лисы-слуги и ухом не повели, вероятно, были вышколенные. Но когда один из них взял лисенка за руку, чтобы отвести ее к хозяину дома, Ху Сюань поняла, что это не лис и вообще не живое существо.
Лисы умели превращать мелкие предметы в то, что им нужно. К примеру, в мире смертных они часто обманывали людей, подсовывая им листья вместо монет. Но чтобы создать фамильяра «в натуральную величину», который не терял бы формы и даже обладал способностью понимать приказы хозяина, нужно было обладать чудовищной демонической силой. Насколько Ху Сюань знала, ни ее отец, ни кто-то из дядюшек Ху делать этого не умели. Выходит, лисьи знахари сильнее остальных лис?
Лис-фамильяр привел Ху Сюань во внутренний двор: там были другие разновозрастные лисята в точно такой же одежде, что и Ху Сюань. Она была самой младшей. Они вытаращились на нее, кто-то затявкал и стал показывать пальцем на ее кудрявый хвост. Ху Сюань хотелось провалиться сквозь землю, но она старалась держаться с достоинством.
«Выпендривается», – решили они и принялись ее задирать.
Это было очень обидно, но Ху Сюань крепко стиснула зубы и смолчала. Ее младший брат, вероятно, уже давно бы вцепился в обидчика и проредил ему шерсть. Зубы и когти у Ху Сюань тоже были острые и крепкие, но она не стала начинать драку: ее могут выдворить, если посчитают зачинщиком. Конечно, унизительно терпеть насмешки и подначки, но даже это лучше, чем одной стоять под дождем за воротами лисьезнахарского квартала.
Раздался резкий звук, похожий на удар хлыста. Это Ху Баоцинь вышел на террасу и ударил сложенным веером по ладони, призывая к вниманию.
– Тому, – ровным голосом сказал серебристый лис, – кто скажет или сделает что-то подобное снова, находясь в этом доме, я собственнолапно отрежу кончики ушей.
Наступило гробовое молчание. Они все побледнели и схватились за головы, точно над ними уже завис острый нож. Уши лисам отрезали за серьезные проступки, и они отрастали вновь со временем. Но если отрезали только кончики, то уши оставались изувеченными до конца жизни, и это считалось величайшим позором среди лис. Поэтому Ху Сюань больше никогда не слышала от них насмешек.
– Всем понятно? – уточнил Ху Баоцинь.
– Да, сяньшэн, – нестройным хором ответили провинившиеся.
– Вы можете называть меня учителем, – фыркнул Ху Баоцинь, продолжая похлопывать веером по ладони, – но моими учениками вам все равно не стать. Вы будете жить здесь и выполнять мои поручения, за малейший промах вас выставят из дома и уже не возьмут обратно. Только один из вас в конечном итоге станет моим учеником, а покуда все вы лишь подмастерья. Откровенно говоря, вы не заслуживаете, чтобы вас даже так называли. Не утруждайтесь представляться, ваши имена я все равно не запомню. Я буду называть вас, как заблагорассудится. И только попробуйте не отозваться на кличку!
«Какой у него гадкий характер», – разочарованно подумала Ху Сюань.
Ей досталась кличка Коротышка. Надо заметить, ей еще повезло. По крайней мере, так считали Вонючка, Катышек, Пузан, Дылда и Лишай, которые принялись возмущаться. Остальные, получившие более приличные прозвища, благоразумно помалкивали и правильно сделали: всех пятерых, раскрывших пасть, тут же выдворили из дома.
«Так отбор уже начался», – сообразила Ху Сюань и заметила себе, что нужно держать ухо востро, а пасть закрытой, чтобы не попасть впросак.
Каждому из подмастерьев отвели по комнате, где было все необходимое для жизни: кровать, стол, шкаф со сменной одеждой, лохань для мытья, «Лисий травник» и книги о лисьих техниках. Воду предполагалось таскать из колодца во внутреннем дворе. Еду готовили на общей кухне и там же ели.
Каждый день нужно было намывать полы во всем доме и подметать двор. Поблажек никому не давали, лис-фамильяр следил, чтобы работу подмастерья распределяли поровну.
Ху Сюань приходилось нелегко: в поместье Ху всю работу выполняли слуги, – но она не жаловалась. Она была слишком маленького роста, чтобы доставать до котла на кухне, поэтому ее заставляли чистить овощи для похлебки, которую варили подмастерья. С ножом она управлялась неплохо.