– Теперь все в порядке, – сказал Ху Вэй, ухмыльнувшись.
– Теперь? – с подозрением переспросил Ху Цзин.
– Распотрошил кое-кого из небесных хорьков, – объяснил Ху Вэй, ухмыляясь еще шире, – так что в Небесном дворце теперь тишь да гладь да лисья благодать!
Ху Цзин нахмурился было, но тут увидел Недопеска, который деловито прятал сферу за пазуху.
– А это еще что такое? – поразился он. Разряженный Недопесок уж точно поражал воображение.
– А это, – сказал Ху Вэй, беря Недопеска за воротник и переставляя его ближе к Ху Цзину, – небесный садовник и распорядитель свадеб… в одной морде.
– Лисьих свадеб, – уточнил Сяоху, расправляя воротник. – Меня шисюн назначил.
– У Хушэня вместо мозгов мышиные катышки? – фыркнул Ху Цзин. – Недопеска? На важные должности?
Ху Вэй фыркнул и, опять взяв Недопеска за шиворот, поставил его к Ху Цзину задом.
– Хвосты сосчитай.
– Семь?! – поразился Ху Цзин.
– Отъелся на небесных хлебах. Вернее, на небесных мышах. Недопесок, сколько ты там переел мышей?
Сяоху покрутил возле морды лапой:
– Я все хвостики сохранил, надо пересчитать, но никак не меньше двух сотен.
– Ты еще и считать выучился? – уже без особого удивления спросил Ху Вэй. – Смотри, отец, это единственный в мире семихвостый образованный недопесок.
Недопесок решил принять это за похвалу и осклабился. Счет он освоил до двух с половиной сотен (правда, ему нередко приходилось загибать пальцы, чтобы не сбиться). Это очень ему помогало подсчитывать количество съеденного, поскольку он еще прилисил себе должность отведывателя блюд, хотя такой при дворе уже имелся. Но Недопесок считал, что он плохо справляется с работой: блюда должны были выглядеть так, что их уже отведали, а Ху Фэйциню их приносили нетронутыми. Непорядок! Поэтому Сяоху неизменно присутствовал при каждой трапезе шисюна и первым совал морду в тарелку – к вящему ужасу Первого советника и прочих царедворцев.
– Я отведыватель блюд, – неизменно говорил Недопесок, когда Первый советник начинал ему выговаривать.
– У нас есть уже небесный отведыватель блюд! – возразил Первый советник.
– А я лисий отведыватель, – со значением повторил Недопесок и по самые надбровные вибриссы залез мордой в супницу.
Первый советник заголосил:
– Хуанди!
Но Ху Фэйцинь на выходки Недопеска смотрел сквозь пальцы и даже, к еще большему ужасу Первого советника, не брезговал есть с ним из одной тарелки.
– В общем, – вздохнул Ху Вэй. – Недопесок организует лисью «свадьбу» для меня и Фэйциня. Небесные хорьки уперлись, не признают демонические узы.
Ху Цзин сощурил глаза:
– Это ты о лисьей метке или о том, что сунул Фэйциня мордой в воду источника?
Ху Вэй очень недовольно фыркнул, мастерски проигнорировал это замечание и сказал:
– Поэтому нужно сделать эту «свадьбу». Свадьба Неба и Земли называется. Специально для небесных хорьков. Демоны тоже приглашены.
– Как? – вполне понятно удивился Ху Цзин. – А Аура миров?
– Фэйцинь сказал, что все устроит. Думаю, будет на нейтральной территории.
– Хм… – Ху Цзин, приглаживая бороду, глянул на Недопеска. – Этот разве справится?
Недопесок состроил недовольную морду и, пошарив за пазухой, вытащил «Устройство свадеб» и продемонстрировал его Ху Цзину.
– Он у нас знаток Свадебного Дао, я гляжу, – ядовито сказал Ху Цзин.
Сяоху напыжился, не обращая внимания на его тон, и важно сказал:
– Требую полного содействия и подчинения у всех обитателей поместья Ху.
– Требуешь?!
– А еще бирку, или ярлык, или цидульку, что я полномочный представитель Великой семьи Ху, – добавил Недопесок, потирая лапы. – Мне еще остальным Великим семьям приглашения разносить, никаких провозлочек быть не должно.
– Прово… что? – растерялся Ху Цзин.
Недопесок с сожалением поглядел на него. Ведь старый уже лис, а такого простого слова не знает.
В защиту Ху Цзина стоит упомянуть, что Недопесок не все слова прочитывал или подслушивал правильно, но любил ими щегольнуть, потому его речь пестрела «обмурдированием», «провозлочками» и прочими подобными перлами лисьей, а вернее, недопесьей, словесности.
[463] Ху Вэй приходит в ярость
Недопесок улиснул, чтобы проверить свой дом и вообще похвастаться встречным лисам нарядом и нефритовой биркой: отец с сыном остались одни.
– Ты, лисий сын, неприятностей Хушэню не доставил? – строго спросил Ху Цзин.
Ху Вэй озирался в поисках чайника, чтобы промочить горло с дороги, и рассеянно отозвался:
– Каких неприятностей?
– Что, в Небесном дворце принято небесных хорьков потрошить?
– А-а-а… – беспечно протянул Ху Вэй, – не один же я их потрошил, а вместе с Фэйцинем и при полном его одобрении. Они его убить хотели, а свалить на меня. Тут любой бы из себя вышел. Но ты не волнуйся, я их достойно выпотрошил: кишки по деревьям не развешивал, шкуру не сдирал, по частям их собирать не пришлось.
Он взял чайник, встряхнул его и прислушался, не булькает ли внутри вода.
– В общем, как я и говорил, будет «свадьба», – продолжал Ху Вэй, озираясь теперь в поисках чашки. – Вся лисья родня должна присутствовать. Где цзецзе, кстати?
Ху Цзин издал какой-то неопределенный скрип.
Ху Вэй поглядел на него, махнул рукой:
– Знаю, можешь не скрипеть. Лисьи знахари то и се, но плевать я на это хотел. Я хочу, чтобы цзецзе была на моей свадьбе.
– Ху Сюань на твоей свадьбе не будет, – сказал Ху Цзин.
– Я знаю, что Лисье Дао, то и се, но я так хочу, а если я чего-то хочу, то так оно и будет.
– Ху Сюань на твоей свадьбе не будет, – повторил Ху Цзин. – Ху Сюань мертва.
Ху Вэй, который уже успел наполнить чашку водой и поднести к губам, вздрогнул всем телом: пальцы его разжались, чашка упала, задев край стола, и разбилась.
– Что?! – потрясенно выдохнул Ху Вэй.
Ху Цзин поморщился:
– Она нарушила Лисьезнахарское Дао…
– Что?! – буквально прорычал Ху Вэй, не дослушав; шерсть на его хвосте встала дыбом, а глаза налились кровью. – Что ты сделал?! Ты убил мою сестру?!
– Я вынес приговор, – сказал Ху Цзин, продолжая морщиться. – Свою судьбу она решила сама.
Аура, окружавшая Ху Вэя, потемнела и уплотнилась. Ху Вэй взмахнул когтями, стол треснул и разлетелся в щепки.
– Ты убил мою сестру?! – рыкнул Ху Вэй и снова взмахнул когтями.
Стену располосовало, камешки рикошетом продырявили ширму, задели щеку самого Ху Вэя, но он не обратил на царапину никакого внимания.
– Почему ты на мне срываешься? – недовольно сказал Ху Цзин. – В этом виноват тот дракон, на нем срывайся. Это из-за него твоя сестра превратилась в лисьего еретика.
– Цзецзе не могла умереть! – рявкнул Ху Вэй и, ничего более не слушая, вылетел из павильона, в щепки разнеся двери.
Лисы-слуги, заметив его, попрятались. Аура, окружавшая Ху Вэя, была просто чудовищная, а разъяренному лису под лапу лучше не попадаться.
Ху Вэй ворвался в павильон, где жила Ху Сюань, но теперь это была безликая, пустая комната, все вещи и книги были вынесены. Ху Вэй потянул носом. Ничего! А ведь Ху Сюань прожила в этом павильоне несколько тысяч лет, как мог ее запах так быстро выветриться?
Ху Вэй гневно зарычал, ураганом вырвался на улицу и завертел головой, пытаясь вынюхать Ху Сюань, но ее запах начисто исчез из поместья Ху, словно его здесь никогда и не было.
Ху Вэй выругался, полоснул когтями по воздуху, волна-резак снесла несколько кустов. Прятавшиеся за ними лисы-слуги, по счастью, успели пригнуться, так что волной им лишь срезало шерсть на затылке, но никто серьезно не пострадал, хоть и перепугались они знатно.
Ху Вэй рыкнул и ринулся обратно к отцовскому павильону. Кто знает, что бы он сделал в слепой ярости, но кто-то сзади дернул его за рукав. Ху Вэй обернулся, занося руку. Тощая девчонка-лиса, прикрывая голову руками, плюхнулась на землю и заверещала от страха.
– А, это ты, – отрывисто сказал Ху Вэй, хватая ее за шиворот и ставая на ноги.
Тощая хоть и тряслась от страха, но, казалось, была полна решимости пойти до конца.
– Я знаю, гэгэ велел мне не показываться ему на глаза, – проскулила она.
Ху Вэй уже и забыл об этом. Все, что происходило с ним во Тьме, он помнил смутно, как помнятся сны после пробуждения: пару раз чихнул – и забылось. Но Тощая исправно выполняла его приказ все это время и никогда не попадалась ему на глаза, пока Ху Вэй был в поместье.
– Дело прошлое, – безралично бросил Ху Вэй.
Тощая понизила голос и продолжила:
– Но я должна была сказать тебе правду, гэгэ. Можешь мне уши откусить за это, но я все равно скажу.
– Какую правду? – насторожился Ху Вэй. – О чем?
– О твоей цзецзе. Они тебя обманывают! – зашелестела тощая девчонка-лиса. – Она не умерла! Я сама видела!
Она тут же испуганно тявкнула, потому что Ху Вэй схватил ее за шиворот, приподнимая над землей, и процедил:
– Рассказывай.
Тощая принялась рассказывать.
Когда лисы почувствовали, что аура лисьего знахаря исчезла из мира демонов, они потянулись к поместью Ху, чтобы выяснить, что случилось. Лисы-слуги бегали по поместью кругами и паниковали. Дядюшкам Ху было не до них: старики набились в павильон собраний, чтобы обсудить происшествие, и были настолько заняты, что даже не удосужились проверить за окном, где и подслушивала любопытная Тощая.
Вообще-то девчонка-лиса не подслушивать туда пришла, а сделать лисью нычку: ей удалось слисить с кухни приличный кусок баранины, а делиться с другими лисами не хотелось, поэтому она решила его спрятать в дыру под фундаментом. Об этом месте знал только Недопесок, поскольку сам эту дыру и вырыл, но сейчас его в мире демонов не было, так что Тощая с чистой совестью воспользовалась этой дырой для собственных нужд.
– Не отвлекайся, – раздраженно велел Ху Вэй, встряхнув девчонку-лису.
– Но это важный момент, – возразила Тощая опасливо, – кусок баранины играет в этой истории не последнюю роль! Это ведь была целая лытка!