Но потом пришел черед узора ткани свадебного одеяния.
Небесный портной, перешивший на своем веку немалые тысячи платьев, сказал, что вышивать полагается фениксов.
– Лис, – сказал Недопесок.
– Фениксов, – настаивал небесный портной.
Недопесок облизнул морду, размышляя, приличествует ли лиспорядителю свадеб затевать драку с небожителем. В мире демонов он ни секунды не раздумывал и устроил выволочку лису-портному, чтобы отстоять собственный выбор. Но этот все-таки небожитель, к тому же у него нет шерсти, которую можно выдрать, а кусаться Недопесок не любил: кусать нужно вкусняшки на кухне, а не небожителей за ногу. Или за нос.
Ничего другого не оставалось, как… нет, не сдаться, разумеется, а применить тайную лисью технику спора: в ответ на все реплики небесного портного Недопесок принялся тявкать и затявкал его так, что тот зажал уши руками и закричал:
– Хоть лисы, хоть крысы, только пасть захлопни!
Недопесок тут же замолчал и с довольным видом провел лапой по усам, вытирая слюни, которые в пылу тявканья могли запачкать морду. Доволен он был тем, что не пришлось прибегать к крайнему, но излюбленному средству: если кто-то перечил Недопеску, он начинал закатывать или выпучивать глаза и грозиться, что нажалуется шисюну.
Удостоверившись, что ничего не забыл, Недопесок поскакал к Небесной лестнице. Ли Цзэ подумал, что стоит проявить себя и предложить чернобурке помощь: с такими короткими лапами взбираться по лестнице Недопеску будет трудно, а Тяньжэнь велел за чернобуркой приглядывать.
Но остановился у лестницы Сяоху вовсе не потому, что понял невозможность лисам по ней подняться, а потому, что лестница его впечатлила. Он поставил передние лапы на самую нижнюю ступень, пробуя ее на прочность, потом помахал лапой между ступенями, пытаясь определить, не спрятаны ли между ними невидимые тросы, которые держат ступени.
Ничего не обнаружив, Недопесок впечатлился еще больше и прошептал:
– Блох мне в холку, вот это лесенка!
Отдав должное Небесной лестнице, Недопесок вытащил духовную сферу, запрыгнул в нее и покатил вверх. Ли Цзэ пришлось подниматься по лестнице едва ли не бегом: сфера летела быстро.
«Откуда у него такой могущественный артефакт?» – подумал Ли Цзэ.
Такие прежде использовались для богоявлений – в них боги и небожители спускались в мир смертных, чтобы что-нибудь возгласить – но были сломаны при прежнем Небесном императоре, который считал, что жалкие смертные недостойны сошествия богов. Богам приходилось исхитряться и на свой страх и риск спускать людям, их почитавшим, шепотки на паутинках. Сделать это можно было лишь осенью, когда воздух наполнялся летающей паутиной.
Недопесок взлетел высоко, выбрал самый оживленный летающий остров и спустился. Небесные звери радушия не проявили, только покосились на незваного гостя.
Недопеска это не смутило, он расставил задние лапы, передние упер в бока и громко пролаял:
– Всем выстроиться в шеренгу! Подходить по одному! Я начинаю отбор представителей на свадьбу Неба и Земли!
Небесные звери не любили, когда ими командовали, тем более, если этот командир был от горшка три вершка. В редких случаях в них просыпалось коллективное сознание, и сейчас это самое сознание подсказывало, что неплохо было бы навалять этому самопровозглашенному командиру.
Ли Цзэ поспешно проявил себя на долю секунды, и этого хватило: небесные звери его почуяли и попятились. Недопесок распушил от гордости все хвосты, поскольку наивно полагал, что это он произвел на небесных зверей такое ошеломительное впечатление.
– Слышали, что вам сказали? – прикрикнул на небесных зверей Циньлун.
Он почувствовал ауру Ли Цзэ и явился незамедлительно. Недопесок его, конечно, удивил, но Циньлун полагал, что Ли Цзэ кого попало сопровождать не будет. Наверное, решил он, этот лис – подручный Небесного императора.
Недопесок потер лапы, достал свою лесенку и принялся за работу.
– Ли Цзэ. – Циньлун подошел к все еще незаметному глазу генералу. – Сколько лет, сколько зим.
– Бессчетно, – сказал Ли Цзэ, проявляя себя.
Они не виделись с тех пор, как Небесная лестница была запечатана, а прежде воевали вместе и даже приятельствовали.
– Что это за мелюзга? – спросил Циньлун, указывая на Недопеска. – Храбрец или умом не вышел – явиться на Верхние Небеса и командовать небесными зверями?
– Эта «мелюзга», – едва сдерживая улыбку, ответил Ли Цзэ, – доверенное лицо Тяньжэня.
– Скорее уж морда, – заметил Циньлун. – Откуда он вообще взялся? На Небесах ведь нет лис. Почти, – оговорился он тут же, заметив взгляд Ли Цзэ.
– Насколько я знаю, изначально он был лисом мира смертных, но за неоценимые заслуги стал приближен к Тяньжэню.
Как же далеко были его слова от истины! Недопесок был не приближен, а прилисен, вернее, сам прилисился, никого не спрашивая.
– Это за какие такие неоценимые заслуги? – удивился Циньлун.
Ли Цзэ, уже успевший разузнать, неспешно поведал ему о главном подвиге Недопеска на небесном поприще – спасении Небесного императора. Расправа над ядовитыми змеями Циньлуна несказанно впечатлила.
Драконы змей недолюбливали: их нередко с этими самыми змеями путали или сравнивали, что было для драконов величайшим оскорблением. Небесные змеи – те другое дело, а вот ядовитые…
О других – сомнительных – подвигах Недопеска Ли Цзэ умолчал. Подкопы и норы, которые Недопесок рыл везде и всюду, были настоящим бедствием для Небесного дворца, но никто не смел ничего на это возразить, потому что делалось это с молчаливого одобрения Небесного императора. Нужно было постоянно смотреть себе под ноги, чтобы не угодить сапогом в нору, а подкопы под стены дворцов и павильонов грозили сквозняками.
Затыкать или зарывать норы было бесполезно: Недопесок вел им строгий учет и каждую содержал в идеальном лисьем порядке, так что на месте уничтоженной норы появлялось две новых!
[477] Лисья ярость
Пока Ху Вэй спускался с Небес в мир демонов, первая вспышка гнева прошла. У него было время подумать.
Снова и снова прокручивал он в голове то, что сказала ему старшая сестра. Ху Сюань явно испытывала облегчение, что не придется возвращаться в мир демонов к обязанностям лисьего знахаря. Она тысячи лет хранила темные секреты лисьего мира, а теперь наконец-то освободилась от тяжкой ноши.
А еще она с некоторым смущением прибавила, что они с Лао Луном теперь пара, и ее явно радовало, что теперь не придется скрывать свои чувства. Несмотря на некоторую бледность и потерянную ауру, Ху Сюань была счастлива. Конечно, Ху Вэй недолюбливал Лао Луна по ряду причин, но он также и знал, что кого попало старшая сестра к себе не подпустила бы: он хорошо разбирался в лисах.
– Как Лисий бог, – сказал Ху Фэйцинь, – я должен с этим разобраться.
Ху Вэй внимательно посмотрел на него и сказал:
– Не надо. Я сам.
– Почему? Думаешь, моего лисьего авторитета недостаточно?
«Вряд ли ты сможешь отрывать лисам головы, если они заупрямятся», – мысленно ответил Ху Вэй, а вслух сказал:
– Думаю, это должен сделать я. Они меня тысячи лет за нос водили. Я имею на это право. Заодно и опробую свои новые силы.
Ху Сюань тогда очень пристально на него посмотрела. Характер Ху Вэя она знала лучше, чем Ху Фэйцинь, поэтому могла догадаться, о чем умолчал младший брат.
– А-Вэй… – начала она, но Ху Вэй поспешил улиснуть.
Нет, за Ху Сюань можно не волноваться.
Ху Вэй мысленно щетинился, когда думал об отце и дядюшках Ху, и вообще о лисьих знахарях, с которыми ему придется разбираться. Но он твердо решил для себя, что сегодня положит конец этой дикой традиции, пусть для этого кому-то и придется переломать лапы или свернуть шеи. И делать это нужно было одновременно, чтобы навести достаточно лисьего страху.
«Один не справлюсь», – подумал Ху Вэй и завернул прежде в Лисоград, где жили его старые приятели.
В далекой юности, когда он совершал ночные вылазки из поместья Ху, он свел знакомство с компанией пройдох и не сомневался, что вся компания в прежнем составе куролесит где-то в закоулках Лисограда. Так и оказалось.
– Ху Вэй! – воскликнул Одноглазый, главарь всей ватаги.
Прозвали его так, потому что он частенько дрался и один его глаз, правый или левый, всегда был заплывший фингалом. Одноглазый смотрел вприщур даже в те редкие моменты, когда с его глазами было все в порядке: привычка!
– Нужна ваша помощь, – прямо сказал Ху Вэй.
Лисью волю он пока не применял, полагая, что старые приятели и так согласятся.
– Что надо? – деловито потирая лапы, осведомился Одноглазый.
– Устроить набег на лисьезнахарский квартал.
Одноглазый и остальные рты разинули (а кто и пасти) от изумления. Лисьезнахарский квартал считался запретным, никто и помыслить не мог, чтобы войти туда без приглашения, а уж устроить набег…
– Это чревато… – протянул Одноглазый, но огонька в глазах спрятать не смог.
Если бы они в самом деле устроили набег на квартал лисьих знахарей, то прославились бы, но о наказании тоже забывать не стоило, и, уж конечно, оно было бы суровым.
Ху Вэй с самым серьезным видом объяснил им, почему нисколько не чревато, и они просияли. Как Владыка демонов, Ху Вэй мог делать что угодно и приказывать что угодно, пусть даже и устроить немыслимый набег, а они обязаны были подчиниться, потому что такова демоническая иерархия, с них взятки гладки. Одноглазый потер лапы, собрал всю ватагу и ринулся в бой.
Перед воротами лисьезнахарского квартала была широкая площадь. Ху Вэй подумал, что это место годится для его замыслов, и велел Одноглазому выгнать всех лисьих знахарей и их подмастерьев на эту площадь, пусть даже придется кого-то за хвост укусить при этом.
Пройдохи во главе с Одноглазым такой шорох навели, что визг и тявканье разнеслись по всему Лисограду и любопытные лисожители стали стягиваться к площади, чтобы посмотреть.
Ху Вэй стоял с суровым видом, скрестив руки на груди, и ждал, когда на площадь выгонят последнего лисьего знахаря. Лисы его сразу признали: наследник Великой семьи Ху, Владыка демонов, – поэтому просто скучились и лишних вопросов не задавали. Он зевак и не заметил, все его внимание было направлено на лисьих знахарей.