– Для гостей. На случай дождя, – объяснил Недопесок.
– Между мирами дождей не бывает, – сказал Лао Лун и с удивлением увидел, что Недопесок страшно расстроился. – Ты что?
– Непорядок, – сказал Недопесок, раздувая щеки, – на лисьей свадьбе всегда должен идти дождь! Даже присловье есть: «дождит с той поры, как лисы женят миры».
– Впервые слышу.
Еще бы он не впервые слышал, когда Недопесок сам это только что выдумал!
– Ну ничего, я дождь устрою!
– Ты еще и вызыватель дождя? – удивился Лао Лун.
Недопеску этот ранг понравился, но пришлось сказать со вздохом:
– Нет, дождь вызывать я не умею. Но я пригоню парочку богов дождя, чтобы устроили лисий дождь на свадьбу.
– Пригонишь? – уточнил Лао Лун.
Недопесок кивнул. У него же в шисюнах сам Небесный император. Кто его не послушается?
[479] «Царственный дядя»
Разбирая овощи на обед, Шу Э вполглаза глядела на Чангэ. Тот сидел на своем обычном месте и медитировал, но делал это с озадаченным видом: брови его при этом двигались и губы иногда подрагивали, словно он вел сам с собой мысленный диалог, чего при медитации, разумеется, делать не полагалось. Шу Э предположила, что это может быть связано с приглашением на свадьбу Неба и Земли.
Собственно, приглашение лежало на столе – вызолоченный красный конверт с отпечатком лисьей лапы вместо сургучной печати. Появилось оно невероятным образом, хорошо еще, в тот момент в Речном храме никого, кроме Шу Э и Чангэ, не было: прямо из воздуха высунулась лисья лапа, крепко сжимающая приглашение, помаячила туда-сюда, словно примериваясь, положила приглашение точно на стол и исчезла. Даже Шу Э, немало повидавшая в жизни, широко раскрыла глаза на это… лапоявление.
В скобках стоит упомянуть, что лапа, как и отпечаток оной на конверте, принадлежала Недопеску. Он собственнолапно подписал и запечатал все приглашения и собрался было уже их разносить, но Ху Фэйцинь предложил ему воспользоваться для этого порталами.
Недопесок пришел в восторг, когда Ху Фэйцинь позволил ему воспользоваться зеркалом Цюаньцю. Это была такая честь, что другие лисы от зависти себе бы хвосты пооткусывали, если бы об этом узнали.
Ху Фэйцинь объяснил Недопеску, как работают небесные зеркала: чтобы открыть портал куда-то, нужно хорошо себе представлять это самое «куда-то». К удивлению, у Недопеска с этим проблем не возникло, и он смог открыть портал с первой же попытки: у него было хорошее воображение, да и места, где он побывал, лиспоряжаясь, он запомнил, потому что все это было страшно интересно, а только такое Недопесок и запоминал.
Шу Э присела на корточки перед Чангэ, разглядывая его лицо. Ей не нужно было читать тени в сердце Чангэ, чтобы понять его тревоги и заботы.
– Шу Э? – удивленно сказал Чангэ, открыв глаза.
– С твоим уровнем культивации путешествие на Небеса не должно стать проблемой.
– Я тоже так считаю.
– Но что-то тебя беспокоит, – утвердительно сказала Шу Э.
Чангэ вздохнул, сел иначе, уперся ладонью в колено. На лицо его вновь вернулось озадаченное выражение.
– Я думал о подарке. С пустыми руками на свадьбу приходить не полагается, тем более на свадьбу родного племянника.
Шу Э согласно кивнула.
– Но я всего лишь даос. Что я могу подарить Небесному императору?
– Ну, не знаю. – Шу Э сделала вид, что задумалась. – Можно подарить ему оставшиеся ягоды пробуждения. Такого подарка во всех трех мирах не сыщешь.
– Шу Э, – укоризненно сказал Чангэ.
Шу Э засмеялась и сказала, что пошутила. Ягоды пробуждения она укрыла в тенях так надежно, что ей самой было до них не добраться теперь.
– Думаю, он будет рад любому подарку, даже незначительному, ты же его родной дядя. То, что ты нашелся, для него уже подарок.
– Уронить себя в грязь лицом не хочется, – возразил Чангэ.
– Ай, полагается ли даосу так говорить? – с притворным удивлением воскликнула Шу Э.
Чангэ покраснел и сказал:
– Даосу много чего не полагается.
Шу Э, словно бы в доказательство этих слов, ненадолго прижалась губами к его губам.
– Люди, люди лучше разбираются в свадьбах. Можно спросить у них.
К сожалению, люди ничего путного Шу Э не сказали, когда она взялась их расспрашивать. Деревенские жили бедно, на свадьбу дарили то, без чего новой семье не прожить: утварь, скотину, зерно. Один крестьянин, правда, клялся и божился, что еж на свадьбу – лучший подарок.
– Почему еж? – ошеломленно спросила Шу Э.
Крестьянин сказал, что еж – скотина полезная: если его запереть в доме, то он и всех мышей переловит, и досаждающих домочадцам насекомых переест, и злых духов отпугнет.
– А злых духов-то почему? – поразилась Шу Э, хотя дальше уж было некуда.
Крестьянин сказал, что еж пыхтит и топает, а злые духи пугаются и убегают прочь.
«И откуда такая уверенность?» – подумала Шу Э.
Она-то знала, что злых духов поблизости нет и не будет: местных тени давно распугали или переели, а чужие не смогут подойти близко к деревне из-за ауры Чангэ и вообще Речного храма.
– Что? – спросил Чангэ, когда Шу Э вернулась.
– Есть у меня кое-какая идея, – сказала Шу Э задумчиво. – Ручная тень.
– Ручная тень? – удивленно переспросил Чангэ.
– Да. Понятное дело, Небесный император обладает Всеведением, но кто лучше тени разузнает то, что скрывается во тьме? – пояснила Шу Э. – Ему долго править Небесами, всякое может случиться.
Чангэ согласился, что идея хороша, но не будет ли это считаться подарком от самой Шу Э как Повелителя теней? Шу Э так на него глянула, что спорить Чангэ расхотелось.
– Нам и без этого есть что обсудить.
– Что? – удивился Чангэ.
– Твою одежду. У тебя нет ничего подходящего, – сказала Шу Э, ныряя в сундук с одеждой.
– Я даос, – несколько смущенно отозвался Чангэ.
– Ты царственный дядя. И это твое первое возвращение в Небесный дворец за многие тысячи лет. Ты ведь не собирался пойти в каких-то обносках?
Чангэ смутился еще сильнее.
Шу Э вздохнула и сказала:
– Я велю теням сшить тебе подходящее одеяние.
– Они и такое могут? – удивился Чангэ.
Шу Э, не откладывая, засадила теней за работу. Со стороны это выглядело странно и даже пугающе: темные, клубящиеся и расползающиеся по полу бесформенные тени. И то, что у них выходило, тоже было бесформенным и темным. Чангэ невольно поежился: неужели Шу Э заставит его обрядиться в… это? Но Шу Э, казалось, видела не то, что видел сам Чангэ, и минута от минуты становилась только довольнее.
– Шу Э, – беспокойно сказал Чангэ, – может, лучше попросить деревенского портного сшить мне одеяние? Если дать ему хорошую ткань…
– Ха! – презрительно отозвалась Шу Э, похлопав в ладоши, чтобы тени работали усерднее. – Да что простой смертный понимает в одеяниях для царственных дядей? Тени почти закончили, сейчас примеришь и увидишь, как хорошо вышло!
Чангэ невольно содрогнулся.
– А еще лучше, – предложила Шу Э, – закрой глаза. Я помогу тебе одеться. Пусть это будет сюрпризом.
Чангэ тоже считал, что глаза ему лучше закрыть.
– Можно смотреть.
Чангэ осторожно приоткрыл глаза и взглянул сначала не в созданное из теней зеркало, а на собственный рукав, ожидая чего угодно. Но рука его была накрыта тремя слоями тонкой ткани цвета яшмы и поблескивающей золотой вышивкой. Чангэ посмотрел на свое отражение.
Такого одеяния он не носил и в Небесном дворце. Вид у него действительно был царственный, несмотря на то что он был простоволосый. Шу Э заметила между делом, что шпильки и головное украшение тени доделают еще до заката.
Чангэ поглядел-поглядел в зеркало и вздохнул. Он уже отвык от себя такого, человек в зеркале казался ему чужим. Но Шу Э была бесконечно довольна результатом.
– Шу Э, но ведь тебе тоже нужно приодеться. Не лучше было бы сначала…
Шу Э улыбнулась, явно сдерживая желание покрасоваться, и махнула перед собой рукавом, преображаясь в то же мгновение. У нее было много личин в закромах теней. При желании она могла бы не только одежду, но и облик сменить. Одеяние ее было похоже на одеяние Чангэ, но цвет ткани отличался, а на обшлагах рукавов клубились лентами тени.
– Все-таки я Повелитель теней, – сказала Шу Э, похлопывая по теням, чтобы они убавили плотность.
Чангэ ничего на это не сказал и на себя в зеркало более не смотрел. Он стоял и любовался Шу Э.
[480] «Лисам не годится пред свадьбой суетиться»
Лисы, которым посчастливилось стать участниками свадебной процессии, готовились основательно: вычесали хвосты и начесали шерсть так, что стали похожи на шарообразные рыжие тучки. Те, кому не посчастливилось, страшно завидовали и щелкали зубами так яростно, словно их одолели блохи.
Недопесок старательно наводил лисью суету везде, где появлялся, и даже умудрился подрыться под шатер, который установили для Ху Фэйциня и Ху Вэя.
В шатре они должны были сидеть на высоких золотых тронах – Недопесок, разумеется, посидел на каждом, чтобы проверить, удобно ли на них сидится – и принимать поздравления от гостей. Шатер был украшен разноцветными лентами.
Ху Вэй ждал урочного дня в поместье Ху, но после лисьего террора ни полусловом не обмолвился ни с отцом, ни с кем из дядюшек Ху. Он все еще был зол. Для помощи себе он звал Тощую. Та обалдела от неожиданного счастья, особенно когда Ху Вэй сказал, что она поможет ему переодеться и причесаться. Когда Тощая пролепетала, что не понимает, почему он приблизил ее, когда в поместье столько важных чистокровных лис, Ху Фэй лишь сказал с желчью:
– Во всем лисьем мире, кроме Фэйциня, я могу доверять только Недопеску и тебе. Вы пришли со мной с Лисьей горы.
Тощая подошла к делу со всей ответственностью, и причесан Ху Вэй был на славу. Лис-портной расстарался: красное одеяние было роскошное, девятислойное – по числу хвостов.
Ху Вэй поглядел на рукава, на низ одеяния и удивился:
– Впервые вижу, чтобы одежду расшивали лисами. Это что, новая лисья мода?