– Шутники, – фыркнул Бай Э, который эти мысли прочел. – Неужели эта традиция прописана в Небесном Дао?
– Это Негласное Дао, – ответил Ху Фэйцинь со вздохом.
– И что в нем еще есть? – спросил Бай Э, отчасти – от любопытства, отчасти – чтобы отвлечь Ху Фэйциня от безрадостных мыслей.
В Негласное Дао умудрились впихнуть столько всего, что уму непостижимо! И ни один из постулатов не имел внятного объяснения, почему должно быть так, а не иначе. Отделывались расплывчатым: «Так полагается». Что бы это ни значило.
Например: складывая кулаки для поклона, нужно, чтобы пальцы правой руки покрывали пальцы левой, а не наоборот. Или: надевается сначала левый сапог, а потом уже правый. Или еще: заметив первый седой волос, нужно его выдрать с корнем, желательно прихватив вместе с ним соседний, и сжечь над свечой из красного воска: тогда седина еще нескоро покроет голову. Или: сваренное вкрутую яйцо полагается не разбивать, а катать по столу, пока не треснет скорлупа, и уж потом чистить. Лисы тоже так делали.
Но как не откладывай, сколько не тяни время разговорами, а выйти из спальни придется. Ху Фэйцинь оделся, выбрав для утра одеяние лазурного цвета.
– А может, пополнить Негласное Дао? – предложил Бай Э с озорством в голосе. – Например: если кто станет говорить глупости, хватай его за нос или за уши и дергай, пока глупость не высыплется из ушей или носа? Отличная контрмера, как считаешь?
Ху Фэйциню идея понравилась, но все-таки пришлось от нее отказаться: он же Небесный император, а небесным императорам не пристало хватать подданных за уши и, тем паче, носы.
– Как тяжко живется сильным мира сего, – вздохнул Бай Э и умолк.
Из спальни Ху Фэйцинь вышел с лицом тибетской лисы. Что бы это ни значило. У дверей личных покоев никого не было. Может, небесные императоры не становились поводом для скабрезных шуточек? Или небожители осознали значимость союза Неба и Земли и не рискнули шутить над этим? Ху Фэйцинь расслабился и совершенно зря: шутники-«послесвадебники» поймали его у среднего тронного зала, куда он отправился, чтобы распорядиться насчет завтрака.
– Как спалось, Хуанди? – спросили самым невинным тоном небожители.
Ху Фэйцинь окинул их быстрым взглядом. Они все держали что-то за спиной. Драконий корень он почуял, а в том, что имеется и второй непременный атрибут розыгрыша, он и не сомневался. Что ни ответь, презентуют тебе и то, и это, и, может, что еще.
«Значит, – подумал Ху Фэйцинь, – отвечать надо так, чтобы они не сразу нашлись, что сказать, и улиснуть, пока не опомнились».
– Как Хуанди спалось? – снова спросили небожители, полагая, что он со сна – а он выглядел заспанным – их не расслышал.
Ху Фэйцинь прочистил горло и важно ответил:
– Лисно.
Небожители разинули рты, потому что такого слова не слышали и не представляли, что оно значит. Ху Фэйцинь, так-то, и сам не знал: он его только что выдумал.
Когда небожители опомнились, Небесного императора уже и след простыл! А Негласное Дао пополнилось еще одним пунктом: «Не пытайся облисить Лисьего бога, он тебя сам облисит и вылисит». Что бы это ни значило.
[486] Да кто вообще такое дарит?!
Ху Фэйцинь вошел в средний тронный зал куда поспешнее, чем полагалось небесным этикетом, но, когда дверь за ним закрылась, он напустил на себя небрежный утренний вид и довольно уверенно протопал к трону. Ли Цзэ и Первый советник его приветствовали. Ху Фэйцинь скользнул взглядом по залу, здесь были только они трое. Первый советник на его вопрос ответил, что небожители до сих пор празднуют.
– А вы что же? – не удержался Ху Фэйцинь.
– Хорошенькое было бы дело, если бы глава личной охраны Небесного императора валялся пьяным, – фыркнул Первый советник.
– Что, неужели до такой степени… допраздновались? – поразился Ху Фэйцинь.
Ли Цзэ кивнул, но заверил его, что положенные три чарки во славу Небесного императора он сделал. А Первый советник, как оказалось, не пил вовсе.
– А… – сказал Ху Фэйцинь. Взгляд его по-прежнему блуждал по среднему тронному залу.
В самом центре зала высилась гора даров, ждущая, чтобы Ху Фэйцинь ее разобрал. Оценив масштабы предстоящих работ, Ху Фэйцинь распорядился, чтобы подали завтрак. Это было исполнено буквально через несколько минут.
Когда Ху Фэйцинь садился к столу, из-под него вылез сонный-пресонный Недопесок и, как ответственный лисий отведыватель, сунул морду в каждое блюдо – к ужасу Первого советника. А Ху Фэйцинь, к еще большему ужасу Первого советника, уложил Недопеска досыпать на собственный трон. Сяоху тут же свернулся клубком и принялся сопеть и фырчать на лисий лад.
– Хуанди, не полагается… все это! – завопил Первый советник.
Ху Фэйцинь только отмахнулся и продолжил завтракать.
– А что, здесь все подарки? – спросил он, кивнув на гору.
– Нет, не все, – ответил Ли Цзэ. – Некоторые были столь… хм… неподобающи, что я велел отослать их в Министерство утилизации.
– А у нас и такое есть? – искренне удивился Ху Фэйцинь.
– Нужно же куда-то девать негодные вещи? Это в своем роде… хм… музей?.. склад?.. всего того, что уже пришло в негодность или не нашло своего назначения, но рука выбросить не поднимается: а вдруг еще пригодится?
Ху Фэйцинь одобрительно кивнул. Как уже было упомянуто, все лисы руководствуются принципом: «Я не знаю, зачем это мне, но оно мне надо!»
Ли Цзэ кашлянул и умолк. Дары гостей, перед тем как их перенесли сюда, разбирал он, руководствуясь не столько небесным этикетом, сколько здравым смыслом. Все потенциально опасное или оскорбительное было отложено в сторону. Ли Цзэ слабо себе представлял, что могло заставить кого-то подарить… перевязанного ленточкой скелета, который дико скалился и приплясывал, то и дело теряя конечности и приставляя их обратно.
А в одной из шкатулок обнаружилась тень. Ли Цзэ сразу понял, чей этот подарок, но тень так злобно на него посмотрела, что он не решился ее тронуть, и тень полезла обратно в шкатулку и даже закрыла за собой крышку. Отложить этот подарок Ли Цзэ тоже не решился: вероятно, если бы это сделал, подарок сам приполз бы обратно и вручил себя тому, кому предназначался.
Позавтракав, Ху Фэйцинь стал разбирать дары, велев Ли Цзэ сначала подавать ему подарки от ближайшей родни. Тень с Ху Фэйцинем вела себя как ручная, Ли Цзэ даже подивился такой перемене.
– Подарок от вашего царственного дяди и Повелителя теней, – сказал Ли Цзэ. – Тяньжэнь, вы уверены, что она не опасна?
– Они бы не стали дарить что-то опасное, – беззаботно отозвался Ху Фэйцинь. – Генерал Ли, вам не нравятся тени?
– Это я им не нравлюсь, – пробормотал Ли Цзэ.
Юн Гуань и Шэнь-цзы выбрали для подарка изящную вазу с цветами, и Ху Фэйцинь нисколько не сомневался, что они никогда не завянут: такие росли в Великом Ничто, он помнил.
Лао Лун и Ху Сюань подарили кувшин небесной росы. Ху Фэйцинь потрогал пальцем обтягивающую кувшин тонкую сетку, напоминавшую кружево. Вероятнее всего, сплела ее Ху Сюань. Ху Фэйцинь уже видел такие: ими были обтянуты почти все горшочки и сосуды в лисьезнахарских покоях поместья Ху. Для плетения использовались не шелковые нити, а лисье руно – особым образом обработанная куделька из лисьего подшерстка, превращенная различными манипуляциями в тончайшую нить. Очень немногие лисы такое умели.
Ху Цзин и дядюшки Ху, словно сговорившись, надарили лисьего вина и связки сушеных мышей. Кто о чем, а старые лисы о заначке! Подумав, Ху Фэйцинь решил, что лисье вино оставит для Ху Вэя, а сушеных мышей отдаст Недопеску.
– Хуанди, – спросил Первый советник с любопытством, – вы уже обменялись подарками с Владыкой демонов?
– Хм… – неопределенно отозвался Ху Фэйцинь.
Ху Вэй вернул ему зеркальце, которое Ху Фэйцинь потерял в мире смертных. Можно ли это считать подарком? Сам Ху Фэйцинь вообще не удосужился, но краем мысли подумал, что стоило бы подарить Ху Вэю гребень – по случаю грядущей линьки.
– У лис, должно быть, такого обычая нет, – сказал Ли Цзэ Первому советнику. – Не ставь Тяньжэня в неловкое положение.
Ху Фэйцинь между тем разглядывал отрез ткани, перевязанный старой ржавой цепью, которая буквально на глазах рассыпалась, но ткань была хороша. Первый советник прищелкнул языком в знак одобрения: в тканях он разбирался и мог сказать, что выткали ее искусные мастера. Сощурив один глаз и глядя то на ткань, то на Ху Фэйциня, Первый советник испросил разрешения пустить этот отрез ткани на новое парадное одеяние для Небесного императора.
– Да починили же рукав оторванный… – смущенно пробормотал Ху Фэйцинь, но разрешение дал.
– А ваш подарок, генерал Ли? – спросил Ху Фэйцинь.
Он полагал, что Ли Цзэ, как бог войны, непременно подарит что-то из оружия или амуниции, и был немало удивлен, когда Ли Цзэ презентовал ему картину, изображавшую какой-то пейзаж, и с некоторым стеснением в голосе сказал, что нарисовал ее сам.
– Где это? – спросил Ху Фэйцинь, разглядывая картину. На небесный пейзаж это было нисколько не похоже.
Ли Цзэ тронул кончик носа и ответил:
– Мои родные края в мире смертных. Я изредка рисую их, чтобы они не изгладились из памяти.
– Вы никогда не возвращались туда? Разве после вознесения богам не позволяется спускать в мир смертных?
– Моего царства больше нет. Оно существовало многие и многие тысячи лет назад.
– В мире смертных время идет быстро, – кивнул Первый советник. – Со времени вознесения Ли Цзэ сменились бесчисленные царства.
Ху Фэйцинь смутился. В голосе Ли Цзэ не было горечи, но некая доля сожаления в нем все-таки прозвучала.
А Ху Фэйцинь подумал, что ничего не знает о Ли Цзэ, только то, что слышал о нем в мире смертных, – истории о силаче Ли Цзэ, с одного удара ломавшем камни кулаком и пинком сдвигающем горы.
[487] Тайный план Ху Вэя
– Хуанди, – обратился к нему Первый советник, – а Владыка демонов еще спит?
– Примчится, как еду почует.