– Потому что я знаю, где ваше логово? – предположил А-Цзэ.
– Потому что ты больной на всю голову, – сердито сказал Янь Гун. – Если будешь ходить и зазывать головорезов на поединки, тебя непременно зашибут. Не все такие добрые, как дагэ. Тут совесть загрызет, что отпустил такого дурака!
– Кто других дураками обзывает, сам дурак. Завтра уже будешь меня дагэ называть.
– Да я лучше лошадиного навоза нажрусь! – ругнулся Янь Гун.
– Ха, тебя за язык никто не тянул.
Янь Гун рассердился еще больше и хорошенько пнул А-Цзэ в бок пяткой. А-Цзэ сдержался, потому что боялся ненароком покалечить мальчишку, и только обсыпал его грязной соломой.
С того момента они стали лучшими друзьями.
[516] Так зародилась легенда о Ли Цзэ
А-Цзэ не спал всю ночь, только притворялся спящим. Но никто не пытался его обокрасть. Быть может, решил он, бандиты действительно честные люди, как бы нелепо это ни звучало.
С наступлением рассвета он смог лучше рассмотреть разбойничью пещеру. У нее не было сводов, над логовом высилось небо, прорезанное остриями скал, окружавших пещеру со всех сторон. А-Цзэ подумал, что потолок попросту обвалился когда-то давно при землетрясении, а бандиты нашли это место, расчистили от обломков, перетаскав их к кладбищу, чтобы устроить лабиринт, и обосновались здесь. Он сосчитал хижины и шалаши, их было десять десятков.
«Разбойничья сотня», – подумал А-Цзэ и не ошибся.
Янь Гун проснулся раньше него и куда-то умчался. А-Цзэ подумал, что у мальчишки-евнуха есть какие-то обязанности в банде, помимо того, чтобы заводить легковерных путников в разбойничье логово.
Бандиты уже собрались вместе и галдели, похохатывая: обсуждали предстоящий поединок главаря и деревенского дурачка.
– А вот и наш герой, – сказал Цзао-гэ, увидев А-Цзэ. – Я придумал, как мы будем состязаться. Но для этого нужно пойти в горы.
А-Цзэ кивнул, ничего не спрашивая. Янь Гун осуждающе поцокал языком. Впрочем, неодобрение он выражал не предстоящему поединку, а тому, что все собирались отправиться в горы, не пожравши.
– Не боишься, что мы тебя заведем в горы и столкнем в пропасть? – спросил он, хорошенько пихнув А-Цзэ локтем.
– Тогда не пошли бы всей толпой, – резонно заметил А-Цзэ.
– Мудрец выискался, – фыркнул Янь Гун.
Горы Чжунлин, причудливо изрезанные ветрами и временем, казались настоящим лабиринтом, но Цзао-гэ уверенно шел впереди всех, без колебаний выбирая одному ему известные тропки и руководствуясь какими-то одному ему известными приметами. А-Цзэ, понаблюдав за ним, заметил, что камни под ногами отличаются от тех, что лежат в стороне: на них были следы, давно оставленные копытами лошадей или, скорее, ослов, поскольку отпечатки копыт были мелковаты для лошадиных.
– Пришли, – сказал Цзао-гэ, останавливаясь.
Это было широкое горное плато, расположенное выше большинства горных склонов и кряжей и служившее, вероятно, смотровой площадкой. Отсюда открывался вид и на горы Чжунлин, и на окрестные деревни, и на то, что было за горами. Повсюду валялись валуны и камни разной величины. А-Цзэ машинально подумал, а уж не сваливают ли их разбойники вниз, преграждая путь торговым караванам, которые, как он знал, нередко переходят через горы, чтобы попасть из одного царства в другое.
– Говорят, прежде в горах Чжунлин жили великаны и играли этими камнями в шахматы. Это – Вантай, самый большой валун здесь. Смотри, его макушка мне по плечо, а тебя он выше на голову.
– Нужно будет его поднять или передвинуть? – предположил А-Цзэ.
– Да, – кивнул Цзао-гэ и похлопал валун по боку. – Это и определит, кто из нас победитель.
Бандиты зашумели, принялись подбегать к валуну и пытаться его поднять или сдвинуть, лица у них покраснели от натуги, но валун не шевельнулся.
Янь Гун похихикал и опять пихнул А-Цзэ в бок локтем:
– Прощайся со своей подвеской. Каждый из этих молодчиков может лошадь на плечах пронести и не запыхаться. А валун-то не шелохнулся.
А-Цзэ не обратил на мальчишку-евнуха внимания. Он смотрел, как Цзао-гэ засучивает рукава. Мышцы на его руках напоминали речную гальку – бугристые, твердые, мощные. Бандиты между собой хвастались, что дагэ может схватить быка за рога одной рукой и повалить его на землю. Вероятно, так оно и было.
Цзао-гэ примерился, обхватил валун, широко раскинув руки, точно собирался его обнять. Лицо его побагровело, на висках вздулись вены от напряжения. Валун дрогнул, с него посыпалась нанесенная ветрами земля и гравий. Бандиты завопили от восторга: Цзао-гэ приподнял валун и переставил его чуть дальше, на палецдальше от того места, где тот стоял веками. Узкий полумесяц темной земли служил тому подтверждением: вокруг валуна земля была усеяна камешками и сухой травой. Цзао-гэ крякнул, похлопал ладонью об ладонь и стал раскатывать рукава, посмеиваясь и поглядывая на А-Цзэ.
– Теперь твоя очередь.
– Опозоришься только, – зашипел Янь Гун, дергая А-Цзэ за рукав. – Чего тебе стоит? Отдай ему подвеску.
– Мужчина идет до конца и от своего слова не отступается, – серьезно ответил А-Цзэ, внимательно разглядывая валун.
Цзао-гэ по-прежнему посмеивался, ожидая, что мальчишка спасует.
Но А-Цзэ поглядел на него и спросил:
– Мне просто нужно его сдвинуть? Способ не важен?
– Ну, можешь упереться в него головой, если захочешь. Мои молодцы тебе даже подсобить могут.
– Я сам, – возразил А-Цзэ и, поглядев по сторонам, уточнил: – И в какую сторону я должен буду его… сдвинуть?
Бандиты, услышав это, расхохотались еще громче. Так обстоятельно спрашивает, точно уверен, что сможет передвинуть валун! Нет, точно нужно упросить дагэ оставить дурачка в банде, будет всех веселить своими глупыми выходками.
Цзао-гэ выгнул бровь, но ткнул пальцем наугад, не глядя. Вышло – в сторону долины за горами.
А-Цзэ кивнул и, отступив от камня, посоветовал:
– Вам бы отойти немного. Мало ли что.
Бандиты прямо-таки залились смехом, но по знаку Цзао-гэ расступились. А-Цзэ набрал полную грудь воздуха, выдохнул и с разворота пнул валун левой ногой. Вантай слетел со смотровой площадки с такой скоростью, что вокруг взвились клочья разодранного воздуха, полностью застилая обзор. Раздался свист. Валун снес несколько невысоких горных вершин на своем пути, пробил в горе отверстие, похожее на ущербную луну, и упал где-то далеко в долине со страшным грохотом. А-Цзэ вытянул шею и поглядел в ту сторону, куда улетел валун.
Бандиты смотрели на него в немом изумлении. Таращили глаза, словно лягушки. Потом они вдруг разом опомнились и схватились за оружие. А-Цзэ очень удивился.
Цзао-гэ поднял ладонь, призывая разбойников успокоиться, и спросил сурово:
– Кто ты? Демон или человек?
– Как будто человеку под силу такое сделать! – проворчал Янь Гун, но не смог скрыть разгоревшегося в глазах восхищения.
А-Цзэ чуть нахмурился и ответил:
– Я человек, а не демон. Я проклял Небеса, и они благословили меня невиданной силой.
– Небеса ответили тебе на проклятие благословением? – потрясенно спросил Цзао-гэ. – Чем же они так провинились перед тобой, что униженно даровали тебе благословение в ответ на проклятие?
А-Цзэ помрачнел, но ответил:
– Моя мать, чтобы спасти меня от голодной смерти, кормила меня собственным мясом. Разве не имею я права проклясть Небеса?
Бандиты содрогнулись, услышав это. Цзао-гэ смотрел на него широко раскрытыми глазами, силясь понять, правду говорит этот мальчишка или выдумывает. Нет, Цзао-гэ хорошо разбирался в людях, этот не лгал.
– Так вот почему он больше не ест мяса, – пробормотал Янь Гун.
А-Цзэ повернулся и испытующе посмотрел на Цзао-гэ.
Тот долго смотрел на пробитую валуном гору, потом проговорил:
– Ли Цзэ. Теперь тебя будут называть Ли Цзэ – Силач Цзэ. Негоже тебе теперь называться детским именем.
– Почему? – спросил А-Цзэ.
– Где ты видел, чтобы главарей банды разбойников звали детскими именами? – фыркнул Цзао-гэ и хорошенько хлопнул А-Цзэ по плечу. – Ты пришел в эти горы ребенком, а уйдешь мужчиной. Чую, натворишь ты еще дел!.. Эй, молодцы, теперь это ваш дагэ! – сказал Цзао-гэ, обращаясь к бандитам. – Будете слушаться его и выполнять все его приказы. Цзао-гэ от своего слова не отступается.
А-Цзэ поглядел на него с некоторым удивлением. И почему такой честный человек стал бандитом?
Бандиты, переглянувшись, покивали друг другу, соглашаясь с решением бывшего вожака. Если это мальчишка пинком может валуны сшибать, что из него будет, когда он немного подрастет? Лучшего главаря и не сыщешь!
– Дагэ! – завопили они. – Ли-дагэ! Цзэ-дагэ!
Цзао-гэ одобрительно кивнул и тут заметил, что Янь Гун стоит в стороне и лицо у него стало похоже на морду тибетской лисы.
– А ты что? – спросил Цзао-гэ у него. – Почему не поприветствовал нового вожака, Гунгун?
Все бандиты посмотрели на него, поглядел и А-Цзэ. Янь Гун помрачнел и набил себе полный рот навоза.
[517] Новый главарь банды Чжунлин
После вся ватага вернулась в логово, чтобы отпраздновать прибавление в банде. Бандиты выкатили бочки с вином и стали пировать, пару чашек силой влили и Ли Цзэ. Вино ему не понравилось, но оно немного развязало язык. Цзао-гэ не пил, все больше выспрашивал Ли Цзэ о том, кто он и откуда и что за люди были его родители.
Ли Цзэ мало что мог рассказать: отца он помнил очень плохо, а мать не любила о нем говорить, но он знал, что отец был отличным охотником и уважаемым человеком в деревне. Вот только однажды он промахнулся. Ли Цзэ не знал точно, от лап, или клыков, или рогов какого зверя погиб его отец, но деревенские понижали голос до шепота, когда говорили о том, как было изуродовано его тело.
– Это точно демон сделал! – авторитетно сказал Янь Гун, который, конечно же, сидел тут же и слушал.
Ли Цзэ нахмурился и высказал очень мудрую для мальчика двенадцати лет мысль:
– Я не встречал демонов. Чудовищами были и остаются люди.