Ли Цзэ смутился. Янь Гун сощурился, не понимая, почему Ли Цзэ отворачивается, да еще и выглядит при этом смущенным, но до него тут же дошло, и он воскликнул:
– Цзэ-Цзэ, так ты не умеешь читать?
– Как будто ты умеешь, – буркнул Ли Цзэ и сильно покраснел.
– Конечно, умею, – кивнул Янь Гун, – всех евнухов обучают читать и писать. Цзао-гэ, непорядок, наш вожак читать не умеет!
– А? – отозвался Цзао-гэ, который до этого момента пристально разглядывал свой собственный розыскной лист.
Сам он умел читать, но очень плохо, больше догадываясь о содержимом, чем понимая его.
Янь Гун подсуетился и раздобыл книг, чтобы учить Ли Цзэ читать, и письменных принадлежностей. Теперь на каждой остановке Ли Цзэ приходилось еще и учиться грамоте. Он был умный, быстро схватывал.
Цзао-гэ слушал краем уха уроки, которые давал вожаку мальчишка-евнух, и запоминал. Он смутно понимал, что в будущем личном войске царя ему уготовано место, по меньшей мере, генерала, а генерал, который двух иероглифов сложить не может, только опозорит своего правителя.
Несколько раз пришлось сражаться с солдатами, посланными за головой вожака банды Чжунлин, но после короткой демонстрации силы Ли Цзэ – он обычно хватал одного-двух и забрасывал куда-нибудь на дерево, или на крышу, или далеко в реку – происходила безоговорочная капитуляция с непременным покаянием.
За все набеги банда Чжунлин не потеряла ни одного человека, но и ни одного не прибавила: Цзао-гэ решил, что сотня должна оставаться сотней, раз уж о них и легенды складывают – исторической достоверности ради.
– Достоверность, – хмыкнул Янь Гун, пихнув Ли Цзэ в бок, – то есть валуны в горы превращать – это ничего, а сто один человек в банде или сто два вместо сотни уже нельзя? Да кто их считать-то будет? Уверен, большинство и до десяти считать не умеет.
В год, когда Ли Цзэ исполнилось тринадцать, банда Чжунлин добралась наконец до первого большого города в Восточном Хэ – заставы Фэнлинь.
[522] Застава Фэнлинь
Цзао-гэ послал несколько человек разведать, что собой представляет застава Фэнлинь, а особенно – гарнизон. Разведчики, вернувшись, пересказали, что увидели и услышали.
Цзао-гэ ухмыльнулся:
– Ну, если это на самом деле так, уже к вечеру застава будет наша!
Ли Цзэ покачал головой:
– Это может быть ловушкой. Придерживаемся плана.
Стражи, охранявшие ворота, пропусков не требовали, имен не спрашивали, только лениво смотрели на въезжавших в город гостей. Перед Ли Цзэ и остальными в город въехал торговый караван, и Ли Цзэ подумал: а уж не приняли ли стражи их за сопровождающих караван охранников? А может, и за торговцев? Стражей могли ввести в заблуждение телеги с добром, которые бандиты везли с собой.
Въехав в город, бандиты сразу рассредоточились, занимая выгодные позиции, но со стороны казалось, что приезжие кто решил выпить и закусить, кто поторговаться на базаре, кто поглазеть на проходящих мимо женщин. Ли Цзэ с Цзао-гэ и Янь Гуном поехали по улице, поглядывая по сторонам и пытаясь составить впечатление о заставе.
Город был тихий и спокойный, ни одного нищего на улицах. Янь Гун авторитетно заявил, что нищих они, должно быть, давно перевешали, и сказал, что нужно проехать в конец города, чтобы посмотреть, так ли это: лобное место всегда было на выезде из города, а не при въезде.
Ли Цзэ сильно сомневался, что это так. Люди в городе выглядели прилично, словно голод и засуха не коснулись их. Цзао-гэ сказал, что жители заставы не занимаются земледелием, а торгуют, потому они не похожи на жителей деревень, в которых банда Чжунлин уже побывала. Они покупают то, что им нужно, у проходящих через заставу караванов, потому не бедствуют и не зависят от перемен погоды. Ли Цзэ такой уклад жизни сложно было представить.
На приезжих жители заставы внимания не обращали. Солдат нигде видно не было. Торговля шла бойко и азартно.
«Солдаты могут быть переодеты под торговцев», – подумал Ли Цзэ.
– Разыщем дом начальника заставы, – сказал Цзао-гэ, – он у них здесь ваном.
– Это будет непросто, – заметил Янь Гун, – город-то большой.
Ли Цзэ спросил у кого-то из торговцев, где дом начальника заставы, и ему ответили.
Цзао-гэ поскреб затылок и пробормотал:
– Вот так просто?
Это был городской магистрат, а не дом, как оказалось. И их уже поджидали. Вдоль стены магистрата растянулась цепь солдат, у дверей стоял человек в шапке чиновника. Он был уже немолод, но выправка выдавала в нем человека военного.
– Ты начальник заставы Фэнлинь? – спросил Цзао-гэ.
Человек в шапке чиновника внимательно оглядел подъехавших и задал встречный вопрос:
– А это та самая банда Чжунлин?.. Я начальник заставы Фэнлинь, Ван Сымин.
Ли Цзэ спешился, подошел.
– Я Ли Цзэ, главарь банды Чжунлин, – представился он.
Ван Сымин скользнул по нему взглядом. В то, что этот мальчик – вожак разбойников, он не поверил. Он подумал, что главарь Цзао-гэ, а мальчик для отвода глаз. Вероятно, этого ребенка бандиты похитили, это может быть сын кого-то из убитых ванов.
«Мальчика нужно спасти», – подумал Ван Сымин, но ничем не показал, что раскрыл обман.
Он показал на магистрат:
– Тогда, Ли Цзэ, главарь банды Чжунлин, войдем и побеседуем.
– Разве это не магистрат? – вмешался Янь Гун. – Здесь людей судят. Ты собираешься судить нас?
– Я еще не решил, – сказал Ван Сымин. – Но на вашем месте я бы не сопротивлялся. В гарнизоне заставы несколько тысяч хорошо обученных солдат, всего лишь сотне бандитов с ними не справиться.
– Иногда и сотня стоит тысячи, – ухмыльнулся Цзао-гэ.
– Войдем и побеседуем, – медленно сказал Ли Цзэ.
Он заметил, как Ван Сымин его разглядывает, и предположил, что начальнику заставы от него что-то надо. Если так, то лучше сразу это выяснить, а уж потом приниматься за обычное дело. Войти в магистрат Ли Цзэ не боялся, упоминание о «нескольких тысячах хорошо обученных солдат» его не встревожило: каждый из банды Чжунлин стоил десяти, а то и дюжины, и стычки с солдатами были для них плевым делом, один мог справиться с пятью или даже с десятью противниками разом.
Служащие магистрата на них с любопытством уставились, не прерывая, однако, своей работы: кто-то писал, кто-то растирал чернила, кто-то переносил тяжелые свитки с одного места на другое.
Ван Сымин предложил Ли Цзэ сесть, сел сам и налил «гостю» чая.
– Не пей, – сказал Янь Гун, останавливая руку Ли Цзэ, – а вдруг он хочет тебя отравить?
– А ты кто будешь? – спросил Ван Сымин, уделяя толику внимания и мальчишке-евнуху.
– Я его личный евнух, – осклабился Янь Гун. – Когда он станет правителем царства Хэ…
Цзао-гэ взял мальчишку-евнуха за шиворот и вышвырнул за двери магистрата, чтобы не мешал. Ли Цзэ чай отпил, демонстрируя, что не боится отравления и настроен дружественно. Угрозы от начальника заставы он не чувствовал, да и думал, что уж если Небеса наградили его такой силой, то уберегут и от случайной смерти.
– О банде Чжунлин ходят разные слухи, – сказал Ван Сымин. – Что из этого правда?
– Я не знаю, какие слухи ходят о банде Чжунлин, как я могу ответить? – возразил Ли Цзэ.
– Будто бы вы убиваете ванов деревень.
– Правда.
– Будто вы раздаете награбленное крестьянам, – продолжал Ван Сымин.
– Правда, – подтвердил Ли Цзэ.
– Будто вожак банды Чжунлин собрался завоевать царство Хэ.
– Правда.
– Будто вожак банды Чжунлин силен, как тигр.
Ли Цзэ ответил не сразу. Насколько силен тигр? Насколько силен он сам, по сравнению с тигром?
Цзао-гэ хмыкнул и сказал:
– Вожак Чжунлин сильнее сотни тигров.
– Должно быть, так, – согласился Ли Цзэ.
«Мальчик, должно быть, затвердил ответы, – подумал Ван Сымин, – и неожиданный сбил его с толку, а вожак тут же пришел на помощь».
– Все это преступления, – сказал Ван Сымин вслух.
– Быть сильнее сотни тигров? – уточнил Ли Цзэ.
– Кхе… – несколько смутился Ван Сымин. – Убивать и грабить людей – преступление.
– А раздавать добро бедным? – опять уточнил Ли Цзэ.
– Это ведь не ваше добро, – возразил Ван Сымин.
– Но и ванам оно не принадлежит, – в свою очередь возразил Ли Цзэ. – Все это ваны отобрали у крестьян, мы отобрали это у ванов, украсть у вора – не воровство, если украденное возвращено владельцу.
– Мир не так прост, как ты думаешь, – покачал головой Ван Сымин.
– Я так и не думаю, – пожал плечами Ли Цзэ.
– Значит, ты думаешь схватить нас и казнить? – спросил Цзао-гэ, ухмыльнувшись.
– Преступники должны быть схвачены и наказаны, – твердо сказал Ван Сымин, пристально глядя на Ли Цзэ.
Он надеялся, что тот заметит его взгляд и поймет, что Ван Сымин вознамерился освободить его из разбойничьего плена.
– Тогда почему бы не сразиться с вожаком в честном поединке и не узнать, сможешь ли ты это сделать? – проговорил Ли Цзэ медленно.
Ван Сымин едва скрыл вспыхнувшее в глазах торжество.
[523] «Пошел вол с горой тягаться…»
– Я уже стар для сражений, – сказал Ван Сымин, разводя руками. – Против вожака я буду в заведомо невыгодном положении.
– Я неверно выразился, – поправился Ли Цзэ – Я имел в виду не сражение, а… хм, состязание в силе. Люди на праздниках меряются силой – как-нибудь так.
– И непременно что-нибудь поставив на кон, – добавил Цзао-гэ.
– И каковы же ставки? – спросил Ван Сымин, глядя на Цзао-гэ.
– Если победим мы – сдаешь заставу, если победишь ты – хватай и вяжи нас хоть голыми руками, – сказал Цзао-гэ. – А поскольку ты стар, можешь сам выбрать, в чем будем тягаться.
– Люди на праздниках часто борются на руках.
Ван Сымин хоть и был немолод, но силы не растерял. Цзао-гэ он уже успел оценить, но полагал, что справится с ним, потому сделал приглашающий жест.
Цзао-гэ не двинулся с места, спросил только:
– Разве ты не собирался тягаться с вожаком? Почему подзываешь меня?