Чем столица Шаньду отличалась от других городов, уже виденных (и завоеванных) Ли Цзэ, так это тем, что здесь было много таверн и постоялых дворов, а также лавок и увеселительных заведений, слуги-зазывалы которых расхваливали их и старались зазвать как можно больше посетителей.
Ли Цзэ горожане, видимо, принимали за сына какого-то заезжего богача, и уж конечно никто не догадывался, что громила с розыскного портрета – это он и есть.
Люди, которых Цзао-гэ посылал в столицу, чтобы распространять слухи о банде Чжунлин, денно и нощно жужжали горожанам в уши о подвигах главаря банды и о его необыкновенной силе, в каждой таверне непременно находился такой рассказчик – «свидетель». Горожанам нравились диковинки, потому приезда банды Чжунлин все ждали с нетерпением.
Сын богача (Ли Цзэ), которого сопровождали личный слуга (Янь Гун) и телохранитель (Цзао-гэ), сулил немалые барыши, поскольку одежда на нем была богатая, а кошель на поясе даже не звенел, настолько туго был набит. Зазывалы из кожи вон лезли, чтобы эти трое выбрали их таверну, но Ли Цзэ выбрал ту, из окон которой открывался вид на дворец правителя царства.
Вот дворец – тот был прекрасно укреплен, окруженный высокой стеной, вдоль которой стояли вооруженные до зубов солдаты, а на – дозорные с луками и стрелами. О самом дворце можно было судить лишь по крышам, видневшимся из-за стены.
Получив пару серебряных слитков, слуга таверны сделался разговорчивым и выболтал, даже не заметив этого, то, о чем Цзао-гэ ненавязчиво его спрашивал. Янь Гун сидел и запоминал, а после нарисовал схематично план царского дворца. Ли Цзэ тоже изредка задавал один-два вопроса, с его слов выходило, будто бы он приехал с другого конца царства Хэ, чтобы поглядеть на столицу.
Из рассказа слуги выяснилось, что столица Шаньду не так проста, как кажется на первый взгляд. Да, ее не окружали крепостные стены, ворота не охранялись, но все знаковые сооружения находились на территории дворцового комплекса: зернохранилище, арсенал, архивы, – а уж дворец охранялся преотлично. В случае опасности жители города могли попросту разбежаться.
Правитель царства Хэ, по словам слуги, был уже стар и немощен, править ему помогали два министра и евнухи.
– Не наследник? – уточнил Ли Цзэ, которому показалось странным, что царь приблизил к себе чужих людей, а не родную кровь.
– Единственный сын нашего царя давно умер, – со вздохом сказал слуга, – а других детей у него не было.
– Значит, после смерти царя династия сменится. – Янь Гун подмигнул Ли Цзэ.
Слуга насторожился было этому замечанию, но Цзао-гэ ловко перевел разговор на другое, не забыв хорошенько пнуть Янь Гуна под столом.
– А что слышно в столице интересного? – спросил Цзао-гэ, стремясь навести слугу на разговор о банде Чжунлин.
Но слуга прежде рассказал о демонах, живущих в горах, и о том, что красные огни-глаза с каждым днем становятся все больше. Ходили легенды, и будто бы это было упомянуто в архивах, что раз в полтысячи лет появляется гигантская змея, разоряющая столицу. Ученые вычитали и высчитали, что явиться змеиный демон должен как раз в нынешнее десятилетие.
– Демон?! – испуганно воскликнул Янь Гун, ухватившись за связку амулетов на шее. – Я же говорил, демоны существуют!
– Пока своими глазами не увижу – не поверю, – сказал Цзао-гэ. – Ты, малый, лучше скажи, чьи это розыскные листы по всему городу развешаны.
Слуга тут же воспрянул – рассказывая о демонах, он и сам малость перетрухнул – и начал рассказывать, кто такой силач из банды Чжунлин. Пока он рассказывал, Цзао-гэ молча давился от смеха, Янь Гун вытаращил глаза и сидел с раскрытым ртом, а Ли Цзэ выронил ложку, не донеся ее до рта. Слуга сказал, что портрет силача Ли нарисован ошибочно, потому что на самом деле у силача Ли длинные-предлинные усы, которыми до смерти может защекотать, если кто-то его прогневает.
– У-усы? Защекотать до смерти? – сдавленно переспросил Янь Гун, все силы приложив к тому, чтобы не повалиться на пол и не начать кататься в приступе дичайшего хохота. – Почему усы? Почему не борода?
Слуга доверительно сказал, что борода у силача Ли тоже имеется, но предназначена она совсем для других целей: на ней он вешает ванов.
– Может, у него еще и хвост есть? – предположил Цзао-гэ, задыхаясь от смеха.
– Хвоста нет, – замахал руками слуга, – хвосты только у демонов.
Но о силе Ли Цзэ говорили уже всерьез и убежденно. Слуга сказал, что силач Ли может так искрошить камень в руке, что тот станет пылью.
– Ну, так и я могу, – небрежно сказал Цзао-гэ и, подобрав камень, искрошил его в кулаке. – Не такой уж он и силач.
– Э-э, нет, любезный, – живо возразил слуга, – у тебя-то вон как вены вздулись, пока ты его давил, а силач-то Ли, говорят, мнет камни без усилий, точно это яичная скорлупа. И не такие плевые камешки, а настоящие каменные головы!
– Что же, у него ладони размером с тарелку? – фыркнул Янь Гун. – Чтобы каменную голову в кулаке сжать, это какие руки надо иметь!
На это слуга сказал, что про размер рук силача Ли он ничего не знает, только так оно и есть, мнет каменные головы в кулаке.
– Ну, это чудище какое-то, а не народный герой! Усищи, бородища, да еще и ручищи!
– Вот придет он в столицу, сами увидите, – обиделся слуга.
– А что, он придет в столицу? – сделал вид, что удивился Янь Гун.
– Конечно, придет нас завоевывать! Вот тогда и поглядите, прав я или нет.
– А не боишься? – спросил Ли Цзэ, пристально на него поглядев.
Слуга пожал плечами и сказал, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, а все больше любопытно взглянуть на силача, чем страшно, тем более что вешает-то он ванов, а не слуг.
– Может, он еще и врунов вешает, – фыркнул Янь Гун. – Тех, кто о нем чушь всякую болтает. А, Цзэ-Цзэ, что скажешь? Выпускай… усы и бороду да проучи его! – Последние слова он договаривал, давясь от смеха.
– А что, Ли-дагэ, – подхватил Цзао-гэ, – в самом деле?
– Цзэ-Цзэ? Ли-дагэ? – переспросил слуга, разинув рот и глядя на всех них по очереди. – Вы же не хотите сказать, что…
Ли Цзэ отвечать не стал, поднялся из-за стола, вынул из кошеля серебряный слиток, чтобы расплатиться за еду, но, прежде чем бросить его слуге, легко, не прилагая усилий расплющил его между большим и указательным пальцами.
Когда слуга опомнился от удивления, в таверне уже никого не было.
[528] «Прошел в ворота дворца – царство можно считать завоеванным»
Ли Цзэ решил пойти взглянуть на царский дворец. Цзао-гэ и Янь Гун, разумеется, пошли с ним, все еще похохатывая над небылицами, которые услышали в трактире. Лицо у Ли Цзэ было красное, потому что оба начали присовокуплять к уже услышанному придумываемое ими на ходу и не всегда приличное.
Поскольку в столице было много людей, уже встречавших Ли Цзэ и остальных, то они потянулись следом, а за ними и любопытные жители столицы, которые наслушались от них историй о силаче Ли и остальных и не прочь были взглянуть своими глазами, что затевается у царского дворца, так что, когда Ли Цзэ и его спутники вышли к площади перед дворцом, сопровождения набралась целая толпа и несомненно привлекла внимание стражников, охранявших дворец.
Янь Гун заворчал, но Ли Цзэ сказал:
– Все равно я собирался открыто к дворцу подойти. Думаешь, это их генерал?
В воротах царского дворца стоял мужчина в доспехах: на шлеме его развевался пучок перьев алого цвета, на боку был меч. Мужчина был высокий, мощного телосложения, наверняка не обделенный силой. На толпу он смотрел вприщур, и становилось ясно, что если люди сделают шаг к дворцу – он, вероятно, подозревал бунт, – то он тут же прикажет стражникам идти в наступление. Но люди остановились поодаль, жужжа, как потревоженный рой пчел. Ли Цзэ и его спутники оказались чуть впереди остальных.
– Кто вы такие? Что вам нужно? Убирайтесь! – практически без пауз между словами сказал мужчина в доспехах и положил руку на меч.
– Сам себе противоречит, – пробормотал Янь Гун. – То требует назваться, то чтобы убирались… Определился бы для начала, что ему от нас нужно.
Ли Цзэ сделал вперед несколько шагов, но все равно между ним и мужчиной в доспехах осталось не менее пятнадцати шагов. Ли Цзэ счел, что это расстояние достаточное, чтобы начать вести переговоры.
Но прежде он заметил:
– Разве не должен прежде назваться начавший разговор? Невежливо требовать от других назваться, когда не представился сам.
Лицо мужчины в доспехах побагровело гневом.
– Я никому ничего не должен, – сказал он резко.
– Тогда и мы не должны, – заметил Ли Цзэ. – Но мне назваться придется, чтобы ты знал, с кем ведешь разговор. Я Ли Цзэ из банды Чжунлин…
– Ты-то? – со смехом прервал его мужчина в доспехах и сделал несколько шагов вперед.
Ли Цзэ слегка нахмурился. Перебивать других тоже было невежливо.
– Я завоевал царство Хэ. Осталась только столица – Шаньду. Мне хотелось бы обойтись без кровопролития, поэтому передай своему царю, что если он сдастся, то я пощажу его.
– Нахальный мальчишка, – хмыкнул мужчина в доспехах, подходя еще ближе. – Ты разговариваешь непочтительно. Я генерал этого царства.
– А я генерал своего войска, – возразил Ли Цзэ спокойно, – и будущий правитель этого царства. Ты первый начал разговаривать непочтительно, даже не назвался – и чего-то от меня требуешь? Ну и нравы в столице!
Лицо генерала побагровело сильнее, он сделал еще несколько шагов, сжимая рукоять меча все яростнее. Он приблизился уже на опасное расстояние – между ними оставалось шагов пять. Ли Цзэ уперся концом своего зачехленного меча в землю, сцепив на его рукояти пальцы обеих рук. По земле побежали трещины. Генерал остановился.
– Понял предупреждение, – фыркнул Янь Гун, небрежно поигрывая кнутом.
Но остановиться генерала заставила вовсе не скрытая в этом жесте угроза. Он уставился на меч, хмуря брови, словно тот был ему знаком или напоминал что-то знакомое. Глаза его вдруг широко раскрылись.