– Откуда у тебя этот меч? – резко спросил генерал, указывая пальцем на меч Ли Цзэ.
Вероятно, он решил, что меч где-то украден. Такое уже случалось, поэтому Ли Цзэ ответил просто, но с достоинством:
– Это меч моего отца.
– Меч твоего отца? – переспросил генерал, оглядывая Ли Цзэ.
При взгляде на лицо Ли Цзэ он заметно вздрогнул, а заметив на его поясе нефритовую подвеску, которую Ли Цзэ всегда носил, не смог сдержать возгласа изумления. Ничего более не сказав, генерал развернулся и быстро скрылся за дворцовыми воротами.
– Докладывать побежал или за приказом схватить нас и повесить? – проворчал Янь Гун. – Может, раскидать стражу и войти уже?
– Давайте подождем и посмотрим, что получится.
Цзао-гэ поднял руку и широко расставил пальцы. Это был сигнал для остальных бандитов, которые смешались с толпой и только и ждали приказа, он означал: «Ничего не предпринимать».
Ждать пришлось недолго, но, как это всегда бывает, когда ждешь, Ли Цзэ показалось, что возвращаться генерал не торопится. Тогда он перестал думать о времени и вместо этого стал разглядывать дворец, крыши которого едва виднелись за крепостной стеной.
Где-то в глубине дворцового комплекса была высокая и очень красивая пагода, украшенная фигурами драконов, тигров и каких-то мифических чудищ, похожих на огромных рыб и змей. Ли Цзэ подумал, что хорошо было бы залезть на ее крышу и поглядеть оттуда на окружавшие столицу земли. Таких высоких построек Ли Цзэ никогда не видел еще, и она его неимоверно впечатлила.
Янь Гун, который тоже обратил внимание на пагоду, присвистнул и пихнул Ли Цзэ локтем в бок:
– Цзэ-Цзэ, а ведь глаза у них из драгоценных камней. Я таких здоровенных еще не видал. Каждый с кулак, не меньше!
– А сами фигуры не иначе как из нефрита, – добавил Цзао-гэ и покачал головой.
– Она древняя, давно выстроена. Видите, как камни, из которых она сложена, побелели от солнца и выщербились от ветра? Она, может, здесь стояла задолго до царства Хэ, а дворец выстроили вокруг нее.
– Непременно нужно на нее залезть, – сказал Янь Гун, и они с Ли Цзэ со значением поглядели друг на друга.
Из ворот вышел генерал, сделал приглашающий жест:
– Ты можешь войти.
– Э-э, нет, – сказал Янь Гун.
– Не пойдет, – подтвердил Цзао-гэ.
На плечи Ли Цзэ опустились две ладони – огромная и почти хрупкая, явно доказывая серьезность намерений его спутников.
– А вы кто? – недовольно спросил генерал.
– Я его личный евнух.
– А я его личная охрана.
Генерал окинул их оценивающим взглядом, поморщился, потому что Янь Гун глядел на него с явной дерзостью во взгляде, а Цзао-гэ не скрывал, что в любой момент готов использовать копье по назначению, если ему покажется, что Ли Цзэ грозит опасность, и сказал:
– Хорошо, вы можете его сопровождать.
Когда Ли Цзэ проходил мимо генерала под ворота дворца, тот наклонил голову, что могло расцениваться и как поклон, и как приветствие, а может, чтобы проверить, не водятся ли в голове у Ли Цзэ насекомые. Ли Цзэ точно знал, что у него с волосами все в порядке, поэтому невозмутимо прошел мимо генерала, сделав вид, что не заметил его взгляда.
– Цзэ-Цзэ прошел в ворота дворца, – пробормотал Янь Гун. – Царство можно считать завоеванным полностью.
– Тихо ты, – буркнул ему Цзао-гэ, – смотри в оба, кто знает, что они задумали!
Признаться, фантазии не только у них обоих, но и у всех жителей царства Хэ вместе взятых и на самих себя преумноженных не хватило бы, чтобы угадать, что случится дальше.
[529] Царские регалии
Генерал повел их во дворец. Цзао-гэ подумал невольно, что вряд ли найдет обратную дорогу, если придется, скажем, пробиваться к воротам: их вели запутанными тропинками, проложенными через замысловатый садовый лабиринт. Те же мысли были и у Янь Гуна, только он еще считал замеченных им стражников и насчитал уже не меньше тридцати.
Ли Цзэ просто любовался садом. Здесь были красивые деревья и кустарники, цветочные клумбы и даже большой пруд с изысканными лотосами. На деревьях пели птицы и верещали обезьяны, по траве ползали черепахи и бродили павлины. Павлинов Ли Цзэ видел впервые, и когда один из павлинов, красуясь перед самкой, раскинул хвост, то Ли Цзэ невольно сбавил шаг, зачарованный танцующим рисунком на хвостовых перьях птицы.
– Это павлин, – сказал Янь Гун, – царская птица.
Помимо стражников, охраняющих сад и внутренний двор, они заметили слуг и служанок, а еще нескольких тучных людей, в которых наметанный глаз Янь Гуна сразу различил евнухов. Сам он поклялся, что не превратится в такую рыхлую кучу мяса и жира, потому строго следил за своим телом. Сейчас, глядя на них, Янь Гун подумал, что, как Ли Цзэ станет царем, нужно будет первым же делом избавиться от конкурентов, хотя это вовсе не первопричина. Янь Гун читал историю и знал, что евнухи нередко устраивали перевороты и вообще строили козни, а здесь их была целая дюжина, один толще и противнее другого.
«Нет уж, – подумал Янь Гун, – евнух у Цзэ-Цзэ будет только один – я».
Генерал завел их глубоко на территорию дворцового комплекса, во внутренний двор одного из дворцовых павильонов. Здесь их поджидали два мужчины в летах, один – в темно-синем наряде, другой – в темно-зеленом, и поскольку это явно были министры царя, то Ли Цзэ про себя окрестил их Синим министром и Зеленым министром. Как оказалось впоследствии, он не ошибся, именно так их и называли, поскольку фамилия у них была одинаковая – Цинь, хоть они и не приходились друг другу родственниками, и нужно было их как-то различать.
– Я его привел, – сказал генерал министрам.
– Я-то думал, нас к царю ведут, – пробормотал Янь Гун, мысленно окрестив одного Тритоном, а другого – Жабенком, хоть в их внешности не было ничего похожего на этих земноводных: Янь Гун тоже окрестил их по цвету одежды, но на свой лад.
Министры на Янь Гуна и Цзао-гэ не обратили вовсе никакого внимания, что обоих несказанно покоробило, но начали ходить кругами вокруг Ли Цзэ, разглядывая его придирчиво и то и дело толкая друг друга локтями.
Ли Цзэ такого рода внимание не понравилось. Они напоминали покупателей на рынке, которые приценивались к понравившемуся им товару.
– Откуда у тебя этот меч? – спросил Синий министр.
– Откуда у тебя эта нефритовая подвеска? – спросил Зеленый министр.
Ли Цзэ выгнул бровь: не к нему приценивались, а к его вещам? Это ему понравилось еще меньше.
– Они принадлежали моему отцу, – сказал Ли Цзэ, хмуря брови.
– А! Что я тебе говорил! – не удержался Синий министр и пихнул Зеленого министра в бок.
– Как зовут твоего отца? – спросил Зеленый министр, не обратив внимания на тычок.
Ли Цзэ покачал головой. Ни имени отца, ни имени матери он не знал, к стыду своему. В деревне людей называли обычно по роду занятий, так что об его отце всегда говорили как об охотнике, а о матери – как о жене охотника, сам же он был сын охотника.
– Я не знаю, как его звали. Почему вы спрашиваете у меня о моем отце?
– Принадлежали… Звали… Почему в прошлом? – пропыхтел Синий министр. – Твой отец…
– Мой отец давно умер, – сказал Ли Цзэ. – Погиб на охоте.
Оба министра, к его удивлению, издали горестный вопль, а генерал так помрачнел лицом, что стал похож на грозовую тучу.
– А твоя мать? – спросил Синий министр, но с таким выражением лица, точно у него болел зуб.
Ли Цзэ покачал головой.
– У нее было на лице родимое пятно? – спросил Зеленый министр, когда стало понятно, что имени матери Ли Цзэ не знает и что она тоже мертва.
– Откуда вы знаете? – вздрогнул Ли Цзэ.
– А! Что я тебе говорил! – повторил Синий министр и, разволновавшись, спросил: – Сколько тебе лет?
– Пятнадцать, – сказал Ли Цзэ, несколько озадаченный всеми этими расспросами.
Они сюда пришли столицу завоевывать, с царем встретиться, а вместо этого два министра на него насели и выспрашивают у него о его родителях, как будто ничто другое, в том числе и скорое завоевание, их не волнует.
Тогда он спросил прямо:
– Где ваш царь?
– А, видишь ли… видите ли, – вдруг оговорился Зеленый министр, – наш царь умер.
– Что? – разом воскликнули Ли Цзэ, Янь Гун и Цзао-гэ.
– Да, да, – огорченно покачал головой Синий министр, – горе свело его в могилу, но даже на смертном одре он сожалел о потере единственного сына и о той несправедливости, которую учинил ему.
– И кто тогда правит царством, если царь умер? – воскликнул Цзао-гэ.
– Министры и евнухи, – сказал Янь Гун, прежде чем кто-то из министров успел ответить. – А ты думал, почему в царстве такой бардак? Теперь все понятно, царь бы не допустил такого. И вы скрыли смерть царя?
– Да, да, – продолжал Зеленый министр, сокрушенно покачивая головой, – пришлось это сделать, иначе в царстве воцарился бы хаос, нынешняя династия пала бы.
– Династия пала со смертью бездетного царя, – покачал головой Цзао-гэ, слегка разочарованный тем, что нет царя, которого им пришлось бы свергать. Горстка евнухов и два министра – это же несерьезно, право слово!
И вот тут министры сделали то, чего никто не ожидал. Янь Гун вытаращил глаза так, что сам стал похож на лягушку, Цзао-гэ разинул рот, а Ли Цзэ быстро отступил на два шага назад, поскольку оба министра встали на колени, сложили кулаки и приветствовали его – никаких сомнений, поклон был адресован именно ему! – церемонным поклоном, который повторил и генерал, а Зеленый министр сказал:
– Как же династия может пасть, если к нам вернулся наш принц?
– Кто? – поразился Янь Гун. – Цзэ-Цзэ?
– Ванцзы… Ванзцы… – прошелестело по саду, и слуги тоже пали ниц.
– Кто, я? – нервно переспросил Ли Цзэ. – Это какая-то ошибка. Если вам верить, так мой отец был сыном покойного царя? Мой отец был простым охотником.
– У вас царские регалии, – сказал Синий министр, подразумевая меч в черных ножнах и нефритовую подвеску, – и если они действительно принадлежат вам по праву наследования от вашего отца, то вы принц и единственный наследник.