– Это все твое? – скептически спросил Янь Гун.
– Я это не украла, – резко отозвалась Мэйжун.
– Я и не говорил, что украла. Ты настолько умна, чтобы читать книги?
– Скажу тебе больше, я настолько умна, чтобы их писать, – парировала Мэйжун.
– Нисколько не сомневаюсь. Так интереснее. Ты наверняка понравишься царю.
– Мне все равно, понравлюсь я царю или нет, – еще резче сказала Мэйжун, – но наложницей его я никогда не стану!
Янь Гун велел слуге завязать узел и отнести его к повозке, потом с исключительной вежливостью поклонился и сказал:
– Прошу Юйфэй следовать за мной во дворец.
Глаза Мэйжун гневно вспыхнули.
– Не называй меня так!
– Я не знаю твоего имени, – возразил Янь Гун, – и сильно сомневаюсь, что ты мне его назовешь, но царской наложнице не пристало называться прозвищем из Весеннего дома. Мэйжун останется на этом постоялом дворе, а через порог дворца переступит Юйфэй.
Кажется, Мэйжун заскрежетала зубами на эти слова, но совладала с собой, сложила руки на животе, как полагается женщинам, и пошла к дверям. Янь Гун посадил ее в повозку, сам сел напротив и велел слугам трогаться.
– Царская наложница едет! – выкрикивали слуги, когда повозка проезжала по улицам столицы.
Мэйжун метнула на Янь Гуна едва ли не свирепый взгляд.
Янь Гун засмеялся и заметил:
– Я должен был подстраховаться, чтобы ты снова не улизнула. Теперь, когда ты считаешься царской наложницей, бежать тебе некуда. Не найдется ни одного уголка в царстве Ли, где бы ты смогла укрыться. Я, может, и евнух, но далеко не дурак.
– Я вижу, – процедила Мэйжун сквозь зубы.
Янь Гун ее враждебности нисколько не смутился. Он рукоятью плети приподнял занавесь на окне повозки и, хмуря брови, смотрел на разрушенные улицы, которыми они проезжали.
– Проклятые демоны! – прошипел он, и его глаза сузились.
– Яньжэнь? – отозвался ехавший рядом с повозкой слуга, ошибочно решивший, что Янь Гун позвал его.
– Не нужно нас сопровождать, забирай солдат и отправляйся к Цзао-гэ и остальным, – распорядился Янь Гун, – людям нужна помощь, а до дворца мы доберемся сами.
Он, даже не спрыгнув с повозки, легко перебрался на место возницы, держась всего лишь за протянутые ему поводья – повозка была запряжена лошадьми.
– А если все же сбегу? – спросила Мэйжун, приподняв занавесь.
– Понадеюсь на твою совесть, – отозвался Янь Гун.
– Совесть? У женщины из Весеннего дома? – хохотнула Мэйжун и выставила ногу, словно собиралась спрыгнуть с повозки.
Янь Гун равнодушно взглянул на ее белое колено, несильно стукнул по нему рукоятью плети.
– Чего только на свете не бывает, – сказал он. – Не высовывайся: в воздухе гарь от пожарищ, испачкаешься или глаза запорошишь.
– А что, чумазая наложница во дворце не нужна? – спросила Мэйжун с явным воодушевлением в голосе.
– Запачкаешься – отмоют, сбежишь – поймают, – скороговоркой сказал Янь Гун. – А если свалишься с повозки и расшибешься?
– Тогда тебе плетей всыплют, что не довез, – сказал Мэйжун моментально.
– Язык у тебя хорошо подвешен, – не без одобрения заметил Янь Гун, тут же ухмыльнулся и заорал во все горло: – Царская наложница едет!
Ему показалось, что Мэйжун выругалась и весьма крепко, но он подумал, что ослышался. Красавицы, он думал, не выражаются такими словами.
Плохо же он знал красавиц!
[543] Ли Цзэ встречается с Мэйжун
Вернувшись во дворец, Янь Гун первым делом водворил Мэйжун обратно в покои Хуанфэй и приставил к ней придворных дам, а к дверям еще и стражу. Он не собирался повторять своих ошибок и распорядился, чтобы Мэйжун схватили и связали, если она вздумает сбежать. Говорил он это прямо в покоях Хуанфэй.
Мэйжун презрительно скривила губы и с вызовом села за стол, по-мужски выставляя колено в сторону, словно бы говоря, что убегать не собирается, но пусть только кто-то попробует ее хоть пальцем тронуть. Стража не знала, куда девать глаза, Янь Гуну пришлось поставить их за дверями покоев Хуанфэй. Придворные дамы были в ужасе от манер первой обитательницы царского гарема.
«Вот им и будет чем заняться на досуге», – подумал Янь Гун и отправился к Ли Цзэ сообщить, что Мэйжун найдена.
Ли Цзэ с министрами обсуждал восстановление столицы. Перед ними, на столе, была разложена карта, где красным были помечены все разрушения. Министрам не слишком нравилась идея распотрошить казну, но Ли Цзэ их и не спрашивал. Он велел Цзао-гэ взять людей и забрать столько золота, сколько потребуется, а если казначей откажется отпирать казну, то взломать двери и вынести вообще все, что имеется внутри. Услышав это, министры без лишних возражений вручили Ли Цзэ ключи от казны: уж лучше добровольно отдать часть золота, чем лишиться всего и сразу!
Янь Гун вошел к ним. Министры тут же начали посылать ему вопросительные взгляды и подмигивать. Янь Гун, заметив это, показал им большой палец. Министры просияли: хоть какая-то хорошая новость!
– А, Гунгун, – рассеянно сказал Ли Цзэ, водя по карте кистью, – я с самого утра тебя не видел.
– Цзэ-Цзэ, я разыскал Мэйжун, – доложил Янь Гун, сунув руки в рукава и так поклонившись.
– Разыскал? – оживился Ли Цзэ, бросая кисть и разворачиваясь к нему. – Ты привел ее?
Янь Гун ответил утвердительно.
– Хорошо, – одобрительно кивнул Ли Цзэ. – Но почему ты не привел ее сюда? Я должен поблагодарить ее за спасение и наградить. Лучше было бы сделать это торжественно.
– Я разместил Юйфэй в покоях Хуанфэй, – сказал Янь Гун осторожно.
Взгляд Ли Цзэ вспыхнул гневом.
– Опять?!
– Цзэ-Цзэ, – вкрадчиво продолжал Янь Гун, – я выкупил эту женщину из Весеннего дома. Это меньшее, что я мог сделать за ту неоценимую помощь, какую она оказала царству Ли, спася твою жизнь. Ей попросту некуда было пойти, и я предложил ей…
– Место в гареме царя! – перебил Зеленый министр.
– И она с радостью согласилась! – подхватил Синий министр.
Янь Гун беспокойно шевельнулся. Он предпочел бы, чтобы министры не вмешивались. Они понятия не имели, как дела обстоят на самом деле. Ли Цзэ начал стремительно мрачнеть, слушая их, и это Янь Гуну не понравилось.
Он поспешно сказал:
– Я предложил ей остаться во дворце. Здесь много места…
– Но не нашлось других покоев, кроме как предназначенных для царской наложницы? – резко спросил Ли Цзэ.
– Это самые красивые покои во дворце, – вильнул Янь Гун, – где же еще должна поселиться самая красивая женщина? Для певчих птиц – золотые клетки, а не деревянные клети.
– Я поблагодарю ее, награжу, – сказал Ли Цзэ, – если она пожелает остаться во дворце – пусть остается. Но ни слова больше ни о гареме, ни о наложницах, ясно вам?
– Конечно, конечно, – торопливо согласились министры, переглядываясь и перемигиваясь.
Главное, красавица во дворце, а уж остальное как-нибудь сладится.
Ли Цзэ в сопровождении Янь Гуна пошел в покои Хуанфэй.
– Царь к царской наложнице! – провозгласила стража.
Ли Цзэ метнул на Янь Гуна еще один гневный взгляд.
Евнух помотал головой:
– Я им этого не велел.
– Ты дождешься, что я тебя прибью, – пообещал Ли Цзэ и толкнул дверь в покои Хуанфэй.
Придворные дамы тут же выстроились в два ряда и поклонились ему. Ли Цзэ несколько смутился, увидев Мэйжун. С женщинами ему общаться еще не приходилось, он не знал, как к ней обратиться, потому решил сразу пойти с места в карьер.
– Я Ли Цзэ… – начал он.
– Я не стану твоей наложницей, – перебила его Мэйжун, ткнув в его сторону пальцем. – Размечтался!
– Да сдалась ты мне! – вспыхнул Ли Цзэ. – Я сам тебя не возьму.
– Цзэ-Цзэ! – простонал Янь Гун.
Он только-только собирался представить их друг другу и предложить выпить чаю, а может, и вина. Это было бы неплохое начало знакомства: за дружеской беседой он надеялся уговорить их обоих притвориться, что все сладилось, тогда министры отстали бы и не вмешивались… Но не успел он и рта раскрыть, как эти двое уже поцапались!
Ли Цзэ не собирался грубить, само вырвалось.
– Она первой начала, – возмутился Ли Цзэ, ткнув в сторону Мэйжун пальцем. – Перебила меня, когда я еще и полслова ей не сказал.
– Знаю я, что ты говорить собрался! – фыркнула Мэйжун.
– Что ты знаешь? Ты меня впервые в жизни видишь! – рассердился Ли Цзэ.
– Во второй, – ядовито уточнила Мэйжун, – и в дохлом виде ты нравился мне больше.
– Ах ты… – задохнулся Ли Цзэ, не найдя, что на это ответить. – Ты…
Мэйжун громко и пренебрежительно хмыкнула.
Янь Гун закрыл лицо руками. Полная катастрофа!
– Гунгун, – резко сказал Ли Цзэ, дернув головой.
– Да, Цзэ-Цзэ? – опасливо отозвался Янь Гун.
– Скажи этой женщине, что она может оставаться во дворце, если пожелает, – ледяным тоном распорядился Ли Цзэ. – Спроси у нее, что она хочет получить в награду за мое спасение, и дай ей это.
Янь Гун застонал, но послушно повернулся к Мэйжун и начал:
– Царь спрашивает, что ты хочешь получить в награду за его спасение.
– Вы что, оба дураки? – после паузы спросила Мэйжун. – Я не глухая.
– Это дворцовый этикет, – простонал Янь Гун сквозь зубы. – Царь никогда не обращается к собеседнику напрямую, а делает это через личного евнуха.
– Да неужели? – удивилась Мэйжун.
Ли Цзэ развернулся и ринулся из покоев.
Янь Гун всплеснул руками и бросился следом:
– Цзэ-Цзэ, куда ты? Я ведь ее тебе даже не представил!
– Слышать ничего о ней не желаю! – отрезал Ли Цзэ. – Возвращайся, ты еще не выполнил мое поручение. И если она пожелает отсюда убраться, расстели перед ней красную дорожку и маслом полей, чтобы быстрее катилась!
– Цзэ-Цзэ, что ты как маленький?.. Цзэ-Цзэ?
Ли Цзэ не остановился. Янь Гун сокрушенно поохал, качая головой. Он впервые в жизни видел, чтобы кто-то так вывел Ли Цзэ из себя, а ведь они и пяти минут вместе не пробыли.
«Нелегкая предстоит работенка», – кисло подумал Янь Гун и пошел обратно к покоям Хуанфэй.