– Слишком умная и образованная для женщины из Весеннего дома, – заметила еще старшая придворная дама.
О том, сколько Мэйжун лет, придворные дамы разошлись во мнениях. Нижняя половина ее лица была скрыта, а по всему остальному так точно не скажешь, но вряд ли ей было больше двадцати.
«По крайней мере, по возрасту она Цзэ-Цзэ подходит», – подумал Янь Гун.
О своих наблюдениях и достижениях Янь Гун пытался рассказывать Ли Цзэ, но тот сразу оборвал его:
– Ни слова не хочу слышать!
Янь Гун пощелкал языком и подумал, что не одну Мэйжун придется укрощать, если он хочет их свести – хотя бы и притворно. Ли Цзэ был тот еще упрямец!
Министры тоже не давали царскому евнуху покоя.
– Когда уже царь войдет к наложнице? – спросил Синий министр. – Почти месяц прошел, а он даже не заглядывал в покои Хуанфэй.
– С этим я бы не спешил, – категорично ответил Янь Гун. – Если заговорите об этом с Цзэ-Цзэ, он рассердится. Я сам все сделаю, не вмешивайтесь.
– Не спешишь ты, как я погляжу, – сказал Зеленый министр.
– Такое второпях не делается, – возразил Янь Гун. – Этих двоих сводить нужно потихоньку, так, чтобы они и не догадались, что их сводят. Если нахрапом, от дворца камня на камне не останется. Прогресс уже есть, не беспокойтесь.
– Прогресс? Какой? – спросил Синий министр недоверчиво.
– Юйфэй уже со мной разговаривает, – не без гордости ответил Янь Гун.
– И что? Вот так достижение! – фыркнул Зеленый министр.
Янь Гун с ними спорить не стал, вместо этого предложил министрам пойти и познакомиться с Мэйжун, а потом с нескрываемым удовольствием любовался, как оба министра вылетели из покоев Хуанфэй, точно ошпаренные. Досталось им, причем, не только от Мэйжун, но и от придворных дам.
– Гунгун! – гневно воскликнули они, демонстрируя ему оцарапанные руки и разорванную одежду.
– А что я? – невинно спросил Янь Гун. – Я евнух. Я могу войти в любые покои любой женщины, и это не будет считаться предосудительным. Вы другое дело. Вы министры, но осмелились войти в покои Хуанфэй прежде, чем туда вошел царь, и без сопровождения царского евнуха, который представляет царя.
– Да ты нас попросту подставил! – возмутился Синий министр.
– Просто я не люблю, когда в моих способностях сомневаются, – спокойно ответил Янь Гун и, засунув руки в рукава, поклонился сначала Синему министру, а потом и Зеленому.
[546] Подарок по сердцу строптивой красавице
Ли Цзэ сидел на троне, подперев голову рукой, и сквозным взглядом глядел в окно. С ним такое иногда случалось. Привлечь его внимание тогда было непросто, он словно погружался в транс, а когда приходил в себя, то предлагал блестящие стратегии будущих военных походов. Янь Гун полагал, что это тоже дар Небес, полученный Ли Цзэ вкупе с нечеловеческой силой.
– Цзэ-Цзэ? – окликнул Янь Гун, подходя.
Ли Цзэ скользнул по нему прежним сквозным взглядом, но Янь Гун не обманывался: это ничего не значило, Ли Цзэ по-прежнему находился в трансе и вряд ли осознавал, что евнух стоит напротив и окликает его. Выводить Ли Цзэ из состояния оцепенения Янь Гун выучился, для этого нужно было создать какую-то помеху для потока сознания. Например, громко прищелкнуть пальцами или хлопнуть в ладоши.
– А, Гунгун… – медленно сказал Ли Цзэ, чуть вздрогнув от резкого щелчка пальцев евнуха над ухом. – Я тебя не заметил.
– Надо поговорить, Цзэ-Цзэ, – решительно сказал Янь Гун. – Юйфэй уже третий месяц живет во дворце, но ты так ни разу к ней и не зашел. Не хмурься, ты знаешь, что я имею в виду: ты до сих пор не поблагодарил Юйфэй за свое спасение. Так не полагается. Ты же взрослый мужчина, не веди себя как ребенок.
– Она первая начала, – буркнул Ли Цзэ.
– Вот это я и называю: «вести себя как ребенок»! – воскликнул Янь Гун.
– Но ты прав, – помолчав, сказал Ли Цзэ, – так не полагается. Я должен ее поблагодарить. Но… если я приду, а она опять начнет ерничать…
– Об этом не волнуйся, – успокоил его Янь Гун. – Для начала задобри ее.
– Как?
– Пришли ей подарок. Женщины любят подарки. Тогда ее сердце смягчится.
– И что я должен прислать ей в подарок? – после молчания спросил Ли Цзэ.
– Я обо всем позабочусь. С твоего позволения.
Ли Цзэ сделал приглашающий жест.
Янь Гун тут же взялся за дело. Он полагал, что подарками можно расположить к себе любого человека. О вкусах Мэйжун он ничего не знал, потому решил начать с простого – с красивых одеяний. По его приказу в покои Хуанфэй принесли несколько дорогих платьев и развешали на ширмах. Мэйжун скользнула по ним взглядом, потом поглядела на евнуха и вопросительно выгнула бровь.
– Царь прислал тебе подарки, – сказал Янь Гун, указывая на одеяния. – Каждое из них ценой полцарства.
Мэйжун лишь кинула на подарки равнодушный взгляд. Платья ее явно не впечатлили, она даже не попросила Янь Гуна поблагодарить Ли Цзэ за них.
На другой день Янь Гун велел слугам принести в покои Хуанфэй шкатулки с украшениями: диадемы, шпильки, браслеты и серьги, все из чистого золота и драгоценных камней. Мэйжун даже не взглянула.
– Тебе не нравятся эти украшения? – спросил Янь Гун, немало раздосадованный. Он лично отобрал каждое и был уверен, что ни одна женщина не устоит, чтобы не примерить хотя бы что-то.
– Чего ты добиваешься, принося мне подарки от имени царя? – спросила Мэйжун, проявив необыкновенную проницательность. – С какой целью пытаешься меня задобрить?
Янь Гун поморщился:
– Уж лучше бы ты была глупой женщиной, с глупышками легче сладить. Я лишь хочу расположить тебя к царю.
– А что, без этого он боится через мой порог переступить? – со смехом спросила Мэйжун.
– Цзэ-Цзэ ничего не боится, – покачал головой Янь Гун – Он даже не боялся проклясть Небеса.
– Что-что? – переспросила Мэйжун, явно заинтересовавшись.
– Об этом можешь спросить у царя при личной встрече, – привычно отозвался Янь Гун.
Мэйжун на это ничего не ответила.
– Я все равно отыщу подарок тебе по сердцу. Что-то ведь должно тебе нравиться?
Он перепробовал много вариантов, советуясь с придворными дамами, которые в склонностях женского сердца разбирались лучше, потому как сами были женщинами. Но Мэйжун к подаркам даже не притрагивалась. Только когда Янь Гун принес корзину для рукоделий, взгляд красавицы слегка оживился, а евнух потом обнаружил, что из корзины пропали пяльцы для вышивания.
– А, так тебе нравится вышивать? – спросил он у Мэйжун.
– Здесь со скуки подохнуть можно, – отозвалась она не слишком любезно. – Все какое-то занятие.
– И как ты собираешься вышивать без ниток? – поинтересовался Янь Гун.
– У меня полная голова волос.
– Тогда, боюсь, это будет чудовищная вышивка, насылающая проклятия, – ухмыльнулся Янь Гун. – Почему бы тебе не попросить меня принести разноцветных ниток?
Мэйжун тихо засмеялась:
– Попросить тебя? Я никогда ничего не прошу. Мне не нужны разноцветные нитки.
Янь Гун только хмыкнул, но на другой день Мэйжун подбросила ему очередную загадку. Когда он пришел в покои Хуанфэй, красавица дремала, а на столе лежала начатая вышивка. Это был какой-то цветок, похожий на орхидею, но вышитый не волосами, конечно же, а цветными нитками. Придворные дамы ничего не знали и клялись, что ниток Мэйжун не приносили.
– Так откуда они взялись? – сердито спросил Янь Гун.
Со стороны Мэйжун плеснуло смешком. Евнух сердито воззрился на красавицу.
– Ты же умный, вот и угадай.
Янь Гун ломал над этим голову несколько дней.
– Что с тобой, Гунгун? – спросил Ли Цзэ, заметив, что Янь Гун даже как-то осунулся за последние дни. – Тебе нездоровится?
– Юйфэй меня доняла, – кисло сказал Янь Гун. – Цзэ-Цзэ, неужто женщина умнее меня?
Выражение его лица было такое страдальческое, что Ли Цзэ невольно засмеялся:
– И что случилось?
Янь Гун рассказал ему о загадке вышивки, которая увеличивалась с каждым днем.
Ли Цзэ выгнул бровь:
– И? Всего-то?
Янь Гун посмотрел на Ли Цзэ вприщур:
– Хочешь сказать, что знаешь ответ на эту загадку?
– Думаю, не ошибусь, если скажу, что она выдергивает нитки из подаренных ей одеяний и вышивает ими.
– Выдергивает нитки? – потрясенно переспросил Янь Гун.
– Так делают, ты не знал? – спросил Ли Цзэ и, примерившись, выдернул из рукава своего одеяния длинную нитку. – Моя мать научила меня этому.
Янь Гун лишь потрясенно замер на месте.
– Надо же, догадался.
Мэйжун была немного разочарована, когда Янь Гун пришел и сказал ей ответ на загадку с вышивкой.
– Это не я, а Цзэ-Цзэ, – кисло возразил Янь Гун. – К стыду моему, я об этом даже не подумал.
– Откуда он знает ответ? – нахмурилась Мэйжун. – Твой царь такой мудрец?
– Ха, – только и ответил Янь Гун, но этим «ха» подразумевал очень многое.
Мэйжун была не настолько глупа, чтобы не понять.
[547] Три дня затворничества
Мэйжун, как заметил Янь Гун, была несколько бледновата в тот день, а вышивка ни на сколько не продвинулась.
– У тебя закончились нитки? – поинтересовался евнух. – Все одеяния распустила?
Мэйжун едва на него взглянула. Она вертела в длинных пальцах виноградину. Янь Гун подметил, что она так ничего и не съела.
– Ты что, больна? – спросил он, хмурясь. – Позвать тебе лекарей?
Мэйжун положила виноградину обратно на блюдо и сказала:
– С завтрашнего дня я на три дня затворюсь в покоях. Ко мне никто не должен входить. Еды достаточно. Ты понял, евнух?
– Затворничество на три дня? – переспросил Янь Гун с подозрением. – Зачем тебе это?
– Тебя не касается. Не волнуйся, я не сбегу. Но если ты нарушишь запрет и войдешь, то пожалеешь. Твой ответ, евнух?
Янь Гун, морща лоб, сказал:
– Хорошо. Три дня к тебе никто не будет входить.
Он вышел из покоев, озадаченный, и стал выспрашивать у придворных дам. Те ничего не знали об этом, но старшая придворная дама сказала: