– И как тебе? – спросила Су Илань, когда Ли Цзэ принялся жевать соцветие орхидеи.
Ли Цзэ слегка морщился. На вкус соцветие было… никаким, он ни с чем не смог его сравнить. Стоило сглотнуть – и кожа у него покрылась мурашками. Ему показалось, что он проглотил что-то живое, так неохотно оно продиралось по горлу в пищевод.
– Это был… интересный опыт, – уклончиво ответил Ли Цзэ.
– Можешь гордиться, – повторила Су Илань, – ты первый из людей, кто ее попробовал.
– А не слишком ли много поводов для гордости? – усомнился Ли Цзэ.
Су Илань засмеялась и прикрыла лицо рукавом.
В полнолуние Су Илань уползла из дворца на поиски змеиной орхидеи. Ли Цзэ пришел в покои Хуанфэй на третий день, чтобы подождать ее и встретить. Он прождал весь день и весь вечер, поглядывая на вкрадывающуюся в окно луну. Но Су Илань вернулась лишь в самый черный час ночи.
Раздалось едва слышимое шуршание змеиного тела по полу, и в покоях Хуанфэй появилась белая змея. Она подползла к столу, за которым сидел и ждал Ли Цзэ, и, свившись в кольцо, подняла, насколько это возможно, шею, разглядывая его. Зеленые глаза поблескивали, как драгоценные изумруды.
– С возвращением, – сказал Ли Цзэ. – Ты нашла свою орхидею?
Су Илань превратилась в человека, села к столу и вытащила из рукава ветку орхидеи. Вместе с ней хлынула волна сладкого аромата.
– Она по-другому пахнет, – удивился Ли Цзэ, невольно прикрыв лицо рукавом.
– Потому что еще не увяла, – объяснила Су Илань, осторожно кладя орхидею на стол.
Соцветия на ней фосфоресцировали особенно ярко, каждое будто вобрало в себя лунный свет и лучилось им. Су Илань отщипнула одно соцветие и протянула Ли Цзэ.
– Опять? – удивился Ли Цзэ, не испытывая особенного восторга от угощения.
– Попробуй. Ты удивишься.
Ли Цзэ неохотно взял соцветие и положил его в рот. Глаза его широко раскрылись. Соцветие тут же растворилось на языке, наполняя рот необыкновенной сладостью. Ли Цзэ даже показалось, что он испытал прилив сил, когда сглотнул набежавшую в рот слюну. Он прижал пальцы ко рту, удивленно глядя на Су Илань. По губам той промелькнула усмешка.
– Понравилось? – спросила она, хотя ее явно так и подмывало сказать что-то другое, но прежде она решила узнать о впечатлениях Ли Цзэ.
– Необыкновенно!
– Змеиная орхидея ядовита, – сообщила Су Илань с невинным видом. – Для людей.
Глаза Ли Цзэ раскрылись еще шире. Су Илань с интересом глядела на него, ожидая реакции. Вид у нее при этом был прямо-таки по-змеиному коварный. Ли Цзэ кашлянул, тронул себя за горло.
– Можешь гордиться, – в третий раз заговорила Су Илань. – Ты первый из людей, кто…
– Отравился змеиной орхидеей? – спросил Ли Цзэ.
Су Илань хохотнула:
– Нет, кто выжил, съев змеиную орхидею.
– Почему? Хочешь сказать, что я не человек?
– Обычный человек. Но ты пробовал кровь белой змеи. Поэтому на тебя яд и не действует.
Ли Цзэ лишь неопределенно кивнул. Он держался за горло еще пару минут, словно до конца не верил в слова белой змеи. Су Илань завернула змеиную орхидею в платок и спрятала в рукав.
– Значит, я стану невосприимчив к яду змей? – полушутя спросил Ли Цзэ.
– Хочешь проверить?
– Ты ведь говорила, что ты не ядовита.
– Правда? – искренне удивилась Су Илань.
[569] Предвестником чего считается поцелуй (по мнению белых змей)
После инцидента с зельем храбрости министры не решались действовать открыто, но «тянули жилы» из Янь Гуна, по его собственному выражению. Ли Цзэ, они знали, часто захаживал в покои Хуанфэй, но не так, как царь должен заходить к царской наложнице. Они слышали, что внутри разговаривают и даже иногда смеются, но ничего из того, на что министры надеялись, так и не происходило.
– Они подружились, разве это плохо? – попытался отмахнуться от министров Янь Гун.
– Подружились? – ядовито спросил Синий министр. – От дружбы наследники не появляются.
– Что за дикая мысль – дружба с женщиной! – согласно покивал Зеленый министр.
– Ты должен направить эту… дружбу в правильное русло, Гунгун, – сказал Синий министр тоном, не терпящим возражений.
– Опять я… – недовольно сморщился Янь Гун.
Разговор он решил завести, когда Ли Цзэ уже готовился ко сну.
– Как у тебя с Мэйжун? – спросил евнух словно бы между прочим. – Я слышал, ты подолгу у нее бываешь. Вы сдружились?
– Хм… можно и так сказать, – после паузы ответил Ли Цзэ.
– Ты к ней прикасался? – прямо спросил Янь Гун.
– Что? – резко дернул голову в его сторону Ли Цзэ.
– Трогал, говорю? Может, за руку взял или еще что? – быстро добавил Янь Гун, внимательно следя за реакцией Ли Цзэ. – Или она тебя?
– Гунгун, – строго начал Ли Цзэ.
– Не считая того, что ты зашвырнул ее в пруд, а она отвесила тебе оплеуху, – перебил Янь Гун и захихикал.
Ли Цзэ вспыхнул. Но Янь Гун умело перевел разговор в шутку, поэтому гнев Ли Цзэ утих, едва разгоревшись. Тем не менее евнух ждал ответа, и Ли Цзэ хорошенько подумал, прежде чем это сделать. За руку они друг друга брали: Ли Цзэ – чтобы удержать Су Илань, когда та приходила его проведать, а Су Илань – чтобы не дать Ли Цзэ выпить «отравленное» вино. И они скрепили уговор рукопожатием. А еще Су Илань, превратившись в змею, уже несколько раз грелась у Ли Цзэ за пазухой, но об этом-то Янь Гуну точно не расскажешь.
– За руку трогал, – сказал Ли Цзэ наконец.
– Это хорошо, – оживился Янь Гун. – Тогда почему бы тебе ее не поцеловать?
Ли Цзэ чуть вздрогнул и уставился на него широко раскрытыми глазами.
– Ну, ты хотя бы знаешь, что такое поцелуй? – беспокойно осведомился Янь Гун.
– Разумеется, – сердито сказал Ли Цзэ. Мать целовала его, когда он был ребенком.
– Тогда поцелуй ее, – воодушевился Янь Гун. – Тогда сразу станет видно, что Мэйжун о тебе думает.
– Да? – рассеянно отозвался Ли Цзэ.
– Быть может, она ждет, чтобы ты ее поцеловал, – принялся рассуждать Янь Гун. – А если нет, придется сменить стратегию. Ну что, Цзэ-Цзэ, решишься ее поцеловать?
Ли Цзэ нахмурился. Он сильно сомневался, что Су Илань ждет от него поцелуя. А с другой стороны, друзья иногда целуют друг друга.
– Хорошо, – сказал Ли Цзэ.
– Чудненько! – обрадовался Янь Гун.
Вот только говорили они совсем о разных поцелуях!
Мало было решиться, нужно было еще и выбрать подходящий момент. Они с Су Илань пили вино и беседовали, но Ли Цзэ с трудом мог сосредоточиться на разговоре и отвечал невпопад.
– Что-то случилось? – спросила Су Илань. – Ты какой-то дерганый сегодня.
Ли Цзэ натянуто улыбнулся:
– Нет-нет, это я так…
Когда Су Илань протянула руку к вину, чтобы наполнить свою чарку, Ли Цзэ быстро наклонился и клюнул ее в щеку губами. Су Илань отпрянула и рассерженно, но больше удивленно воскликнула:
– Что это ты делаешь?
Ли Цзэ густо покраснел и выдавил:
– Гунгун сказал, что неплохо было бы тебя поцеловать.
– А ты делаешь все, что говорит тебе евнух? – недовольно спросила Су Илань, рукавом потерев щеку.
– Нет, – хмурясь, ответил Ли Цзэ, – но он умудрен жизнью, а я… Гунгун сказал, что это знак расположения… что-то в этом роде. Мать меня тоже целовала, – добавил он упавшим голосом, заметив, что это объяснение нисколько не улучшило ситуацию: Су Илань по-прежнему смотрела на него сердито и терла щеку рукавом.
– Я не твоя мать, и не жди, что я тебя поцелую в ответ, – буркнула Су Илань.
– Я знаю, – смущенно кивнул Ли Цзэ.
Су Илань, что-то пробормотала себе под нос, потом взгляд ее ненадолго застыл.
– А… – протянула Су Илань, – я поняла! Они хотят подтолкнуть нас к тому, чтобы мы спарились!
– Что? – вздрогнул от непривычного и откровенно грубого слова Ли Цзэ. – Что?!
– Я слышала, всякое такое предшествует спариванию у людей, – совершенно серьезно объяснила Су Илань.
– А у змеиных демонов? – машинально спросил Ли Цзэ.
– Откуда я знаю? – дернула плечом Су Илань.
– Но… ты ведь такая стар… древняя, – исправился Ли Цзэ, заметив, как гневно сверкнули зеленью глаза Су Илань, – и не знаешь?
– Я всю жизнь только и делала, что пряталась, мне не до спаривания было, – сердито возразила Су Илань.
– Не думаю, чтобы Гунгун имел в виду… именно это, – смутился Ли Цзэ.
– Цари с наложницами спариваются, – сказала Су Илань. – Я в Весеннем доме об этом слышала.
– Но я не… мы не… – споткнулся Ли Цзэ.
– Разумеется, – категорично подтвердила Су Илань.
Ли Цзэ закрыл лицо ладонями и сидел так, пока с лица не сбежала краска. Если он выйдет из покоев Хуанфэй с таким красным лицом, все, чего доброго, решат, что внутри произошло что-то непристойное. Не то чтобы Ли Цзэ знал, что подразумевается под этим «непристойным», но лишних недоразумений ему не хотелось.
– Я пойду, пожалуй, – выдавил Ли Цзэ, – поговорим в другой раз.
– Подожди, – поспешно сказала Су Илань, удержав его за локоть.
– Да?
Су Илань с непроницаемым лицом приподнялась и поцеловала Ли Цзэ в щеку – так же быстро, как это сделал сам Ли Цзэ.
– Ты что?! – воскликнул Ли Цзэ, хватаясь за лицо.
– Не привыкла оставаться в долгу, – буркнула Су Илань и отвернулась, – теперь мы квиты.
Ли Цзэ поспешил покинуть покои Хуанфэй. Поскольку он все еще держался за щеку рукой, то Янь Гун, который сидел в засаде и ждал, чем все это кончится, решил, что Мэйжун влепила Ли Цзэ пощечину, тем более что и лицо у Ли Цзэ было красное, а Янь Гун принял это издалека за краску гнева.
– Не сладилось, – пробормотал Янь Гун, покусывая ноготь большого пальца.
Настроение у него упало: на ком же Ли Цзэ будет срывать свой гнев, как не на личном евнухе? Он уныло вздохнул и потащился в царские покои, внутренне готовясь к хорошей взбучке. Надо заметить, вполне заслуженной!
[570] Что по чину полагается царским евнухам
Сразу войти в царские покои Янь Гун не решился, сначала прижался глазом к проверченной в окне дырочке, чтобы разведать обстановку. Ли Цзэ полулежал на кровати, подложив руку под голову. Не похоже, чтобы он сердился. Янь Гун повеселел. На его появление Ли Цзэ почти не отреагировал.