– Я тебя разбудил? – спросил Янь Гун невинно, проверяя не догорели ли благовония.
Ли Цзэ поглядел на него (евнух тщательно скрывал, что сгорает от любопытства, но Ли Цзэ слишком хорошо его знал, чтобы купиться на это) и вздохнул:
– Ладно, спрашивай.
Янь Гун тут же протрусил к кровати, плюхнулся на колени на пол, поерзал от нетерпения и осторожно спросил:
– Ты ее поцеловал?
Ли Цзэ кивнул.
– Она тебя ударила? – еще осторожнее спросил Янь Гун.
Ли Цзэ удивленно вскинул брови:
– Что? Нет.
– Не ударила? – обрадовался Янь Гун. – Значит, она позволила себя поцеловать? И нисколько не возразила?
– Она… поцеловала меня в ответ, – слегка покраснев, сказал Ли Цзэ.
– О! – просиял Янь Гун.
Ли Цзэ пробормотал:
– Да всего лишь дружеский поцелуй, что за бурная реакция?
Янь Гун тут же уставился на него:
– Что ты сказал, Цзэ-Цзэ? Дру… что?! Ты ведь поцеловал ее в губы, верно? Нет? А куда тогда? В щеку?! Цзэ-Цзэ! – Евнух страдальчески закатил глаза и воздел руки к потолку. – Но ты должен был поцеловать ее в губы!
– Какая разница, куда целовать? – раздраженно отозвался Ли Цзэ, недовольный спектаклем, который устроил Янь Гун.
– Конечно же, есть разница! Это же не братский поцелуй. Наложниц целуют в губы!
Ли Цзэ недовольно отвернул от него лицо и уставился в потолок.
– Гунгун, а как спариваются змеи? – спросил он после молчания.
Янь Гун всплеснул руками:
– Цзэ-Цзэ! При чем тут змеи? Я с тобой о царской наложнице говорю, а он думает о каких-то змеях! Что, змеи важнее поцелуя с Юйфэй?
– Если мне пришел в голову вопрос, я должен его задать, – возразил Ли Цзэ, – иначе он меня всю ночь будет мучить и не даст спать. Нужно решать проблемы по мере их поступления.
– Проблема – твои отношения с Юйфэй, а не какие-то невесть как спаривающиеся змеи! – вспылил Янь Гун.
– Так ты сам не знаешь?
Янь Гун оскорбился и засопел, всем своим видом выражая возмущение. Ли Цзэ поглядел на него не без интереса. Он знал, что евнух терпеть не может, когда в нем сомневаются, и иногда пользовался этим, чтобы сбить Янь Гуна с толку.
– А вот и нет, – сказал Янь Гун, с торжеством поглядев на Ли Цзэ, потому что знал ответ, – весной змеи сползаются вместе и переплетаются друг с другом замысловатыми кольцами, совсем как виноградные лозы, иногда даже завязываются в узел или спутываются так, что их потом невозможно разъединить, и они погибают.
– Звучит как история с плохим концом, – неодобрительно сказал Ли Цзэ. – Ты сам видел?
– Так говорят, – сказал Янь Гун, – стал бы я на это глазеть! Да я к змеям, тем более в таком количестве, и на выстрел стрелы не подойду! Что смешного?
– Не любишь ты змей, я гляжу, – смеясь, сказал Ли Цзэ.
– Тьфу на них, – категорично отозвался Янь Гун. – У нас с тобой был важный разговор, а ты к нему змей приплел. Я ведь ответил на твой вопрос, давай уже продолжим. Целовать нужно было в губы. В следующий раз… Не закатывай глаза! Ты Десять Царств завоевал, а одну женщину не можешь?
– Десять Царств я еще не завоевал, – возразил Ли Цзэ.
– Речь не об этом, – сердито сказал Янь Гун. – Чтобы завтра же поцеловал ее как надо!
– Царю указываешь? – с деланным удивлением спросил Ли Цзэ.
– Я же твой личный евнух, – парировал Янь Гун, – мне по чину полагается указывать. Ты взрослый мужчина, а ведешь себя как дитя малое.
– Может, потому что у меня слишком много нянек? – поинтересовался Ли Цзэ с самым невинным видом.
Лицо Янь Гуна залила краска. Упрек был даже справедливый.
– Ладно, ладно, не обижайся, – сказал Ли Цзэ, протянув руку и похлопав друга по плечу. – Я знаю, что ты ради меня стараешься.
– Поцелуй. В губы. Завтра же, – упрямо повторил Янь Гун. Ему по чину полагалось.
[571] Су Илань рассуждает о змеях
– Это годится только для людей, – снисходительно сказала Су Илань.
Ли Цзэ, заметив, что Су Илань постоянно мерзнет, даже не в полнолуние, предложил заменить обычные покрывала в покоях Хуанфэй на меховые. Когда было холодно, люди заворачивались в звериные шкуры и разводили огонь пожарче. Конечно, развести огонь в покоях Хуанфэй не представлялось возможным, покои царской наложницы – это не крестьянская фанза, но меховые покрывала во дворце имелись и в большом количестве. Но Су Илань засмеялась и сказала, что ничего не получится.
– Мех может согреть только тех, в ком течет животная кровь.
– Какая? – переспросил Ли Цзэ.
– Теплая, – уточнила Су Илань. – Скажем, если ты замерз и завернулся в звериную шкуру, греет тебя не собственно звериный мех. Шкура всего лишь не позволяет теплу твоего собственного тела улетучиваться. Змеи холодные. Если не будет источника тепла, то не согреют и десять звериных шкур.
– Источник тепла? – повторил Ли Цзэ.
– Солнце, или огонь, или животное тепло. Поэтому змеи часто греются на нагретых солнцем камнях, – менторским тоном продолжала Су Илань.
– Или у кого-то за пазухой, – сказал Ли Цзэ.
– Или у кого-то за пазухой, – согласно кивнула Су Илань. – Но это скорее исключение, чем правило.
– Потому что змеи кусаются.
– Змеи – страшные трусы, – с некоторым презрением сказала Су Илань, – пугаются даже собственной тени, а лучшая защита – это нападение. Поэтому у змей такая репутация.
– И как же ты жила все это время? – спросил Ли Цзэ с сочувствием. – Если ты говоришь, что большую часть жизни пряталась от других демонов, то, выходит, погреться на солнце тебе доводилось редко.
– Мерзла, – поежилась Су Илань. – Это хоть и неприятно, но не смертельно. Иногда удавалось погреться на солнечных местах. Когда стала притворяться человеком, грелась у огня. Но всегда приходится держать ухо востро: зазеваешься – и какой-нибудь демон тебя сцапает. Демоны ведь охотятся не только за белыми змеями, но и за людьми тоже.
– Но раз в полнолуние тебе приходится превращаться в змею и искать змеиную орхидею, – задумчиво сказал Ли Цзэ. – Эти три дня для тебя наиболее опасны.
– В полнолуние кровь во мне совершенно остывает, а демоническая Ци слабеет и замедляет течение по духовным каналам. В таком состоянии я могу сохранять лишь змеиную форму: если остаться в человеческой, то не хватит сил, чтобы скрыть свое присутствие. Это очень неудобно, если живешь среди людей.
– Но если ты скрывала свое присутствие, как же красноглазая змея тебя почуяла? – спросил Ли Цзэ, подумав.
– Я была небрежна, – неохотно ответила Су Илань. – Красноглазая змея выползает лишь раз в полтысячи лет, но я неверно сосчитала годы. От других демонов незачем выстраивать такую сложную защиту – лишняя трата Ци.
– То есть… если ты захочешь, никто на свете не сможет тебя разыскать? – предположил Ли Цзэ.
– Я древний демон, мне такое под силу, – сказала Су Илань не без гордости, но тут же оговорилась: – Но пришлось бы потратить на это не одну сотню лет культивации, что меня только ослабило бы.
Ли Цзэ только покачал головой.
– К счастью, иногда встречаются глупые люди, которые согласны пригреть змею за пазухой и не думают о последствиях. – Су Илань усмехнулась тоном Мэйжун.
Ли Цзэ покраснел слегка:
– И много таких глупых людей ты встречала?
– Одного я вижу прямо сейчас. Почему ты безоговорочно веришь словам змеи? Я уже тысячу раз могла тебя убить всего лишь одними укусом.
– Хотела бы убить, не стала бы спасать, – рассудил Ли Цзэ. – И что плохого в том, чтобы кому-то верить? Все живые существа одинаковы по природе. Есть и хорошие, и плохие. Если всех изначально считать плохими, тогда и с хорошими разминешься.
– Удивляюсь, как ты еще жив с такими-то жизненными принципами…
– Сам себе удивляюсь.
– Вот потому люди и глупые, – назидательно сказала Су Илань.
Ли Цзэ не слишком довольно хмыкнул. Если бы спросили его, то и некоторые змеиные демоны тоже умом особо не отличаются. Быть может, у них с людьми гораздо больше общего, чем может показаться.
Су Илань чихнула и потерла нос пальцем. Ли Цзэ, после заминки, взял ее за плечо и придвинул к себе.
– Ты что делаешь? – удивилась Су Илань.
– Если сядешь ближе, то сможешь греться моим теплом, даже не забираясь ко мне за пазуху.
[572] Бьющееся сердце и змеиный румянец
Хоть Су Илань и не слишком была довольна, что Ли Цзэ ее обнял, но тепло, исходящее от его тела, было приятно. Змеи впитывают тепло всем телом, поэтому даже соприкасающихся плеч хватило, чтобы Су Илань перестала дрожать.
Ли Цзэ сидел с непроницаемым лицом, рука его, обвившая плечо Су Илань, словно окаменела. Он сделал это под влиянием момента, «не думая о последствиях», но порыв схлынул, и Ли Цзэ теперь не знал, что делать дальше. Если он продолжит обнимать Су Илань, та может счесть это неприличным или совершенным с умыслом поступком. Но окаменевшая рука отказывалась двигаться, поэтому убрать ее с плеча Су Илань Ли Цзэ не мог.
– Покои Хуанфэй можно перестроить, – сказал Ли Цзэ, – чтобы разводить внутри огонь, тогда ты сможешь греться у него.
– Ты это серьезно? Очаг? В царском дворце? – фыркнула Су Илань, поворачивая к нему голову.
Ли Цзэ слегка покраснел: лицо Су Илань было необыкновенно близко, он впервые смотрел на нее с такого ракурса, и, если были бы на коже родинки или пятнышки, то Ли Цзэ смог бы разглядеть каждую отметину, даже не приглядываясь, но кожа Су Илань была как горсть горного снега, и тем чернее казались брови и ресницы.
Ли Цзэ – почти неосознанно – наклонился и поцеловал Су Илань в губы. В сущности, этот поцелуй мало отличался от того поцелуя в щеку, за который журил его Янь Гун, но сердце у Ли Цзэ отчего-то расстучалось.
Глаза Су Илань округлились, она уперлась ладонями в грудь Ли Цзэ, отталкивая его.
– Ты что делаешь?! – возмущенно воскликнула она.
– Не уверен, – честно сказал Ли Цзэ, и на лице появилось озадаченное выражение.
Обычно сердце билось в таком ритме во время сражений. Ли Цзэ по природе своей был человеком спокойным и даже невозмутимым, но сражения пробуждали древние инстинкты, и кровь вскипала.