– Не удивительно, ― посочувствовала незнакомому врачу Катя, ― у меня б тоже паника началась.
– Но был момент, когда мое умение пригодилось: ко мне за долгом явились два амбала. Я притворился мертвым: они смотрят: сердце не бьется, дыхания нет: ушли, но долго стояли, я едва выдержал.
– Мне кажется, Вы все придумываете, ― засмеялась Катя.
– Не веришь, хочешь, я сейчас сердце остановлю? – Леонид взял Катину руку и положил ее себе на грудь, но Катя отдернула ее:
– Не надо. Я не хочу таких экспериментов.
– Хорошо, я дышать не буду, засекай время, ― Леонид вдохнул.
– Прошу, не надо.
– Понимаю: неприятно, когда я похож на мертвеца, ― засмеялся Леонид.
– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, ― попросила Катя.
– Давай, я хочу пригласить тебя в гости к моим друзьям.
– Конечно, я согласна.
Катя и Леонид снова ехали на машине. Катя с любопытством разглядывала здания, людей, товары в витринах магазинов. Художники выставили на улице свои картины с видами Петербурга: вид на рассвете, вид с Невы, вид через штриховку дождя. Были и другие картины с кошками и цветами: вечными объектами человеческой любви. На фасадах иногда встречались скульптуры в древнегреческом стиле: то грациозная женщина с соблазнительным обнаженным плечиком, то мужчина с великолепным рельефом мышц.
Леонид ввел Катю в просторную прихожую. На тумбочке стоял телефон, стилизованный под первые телефонные аппараты. Видимо, он призван был напомнить, что страницы российской истории писались в этом городе, а может быть в этой квартире. Их встретила блондинка с пробором посередине в густых и очень тонких волосах. Белки ее больших глаз, казалось, сверкали, когда она поворачивала голову. Она по-хозяйски оглядела Катю, словно выбирала себе служанку. Катя тоже отметила для себя, что Инге далеко до совершенства: короткие ноги, маленький лобик, у самой Кати ноги были длинные и стройные.
– Познакомься, это Инга, ― сказал Леонид Кате.
– Очень приятно, ― сказала Катя.
– Катя, ― представил Леонид Катю.
Из гостиной доносились голоса и смех.
– Здравствуйте, проходите, ― сказала Инга.
За большим столом сидели четыре человека. Первый: маленький старичок с неправильным прикусом, который казалось, положил свою выдвинутую вперед нижнюю челюсть на стол. Второй: лысый мужчина с одной очень глубокой морщиной на лбу, от чего казалось, что верхнюю часть его черепа можно открыть как крышку. Ещё женщина с короткой стрижкой, время от времени делавшая движение головой, как будто хотела отбросить несуществующую челку со лба. У неё была длинная шея, как у девушки-цапли из африканского племени, в котором девушкам специально надевают кольца, чтобы вытянуть шею. И четвертый: горбун, наклонивший голову набок, что бы было удобно видеть: из-под густой брови Катю буравил его глаз.
Катя и Леонид сели за стол. В хрустальных салатницах были салаты, на широких блюдах лежала нарезка: колбаса и буженина. Мужчина с морщиной на лбу налил в бокалы Кате и Леониду красного вина:
– Штрафную.
Катя и Леонид выпили.
– Вы только сегодня приехали? – спросила женщина с несуществующей челкой.
– Да, ― ответила Катя.
– Вы были раньше в Петербурге?
– Нет.
– Какое впечатление? – спросил старичок.
– Это удивительный город!
Все заулыбались.
– Вы еще в Эрмитаже не были, ― сказал мужчина с морщиной на лбу, ― там недавно один преступник потрясенный красотой раскаялся.
– А одна девочка смотрела-смотрела на картину «Последний день Помпей» и заплакала.
– Но самое интересное там происходит по ночам, но этого никто не видит. А между прочим, одна служительница Эрмитажа заметила, что огромная чаша несколько метров в диаметре чуть-чуть сдвинута, а у статуи Геракла немного изменилось положение рук, ― сказала женщина с несуществующей чёлкой.
– А другая уверяет, что когда никого в зале нет, она слышит шуршание платьев по паркету: будто бы это императрица идет по Эрмитажу со своими фрейлинами, ― добавил старик.
Инга, не сводившая с Кати взгляд, вдруг поднялась со стула и подошла к Кате:
– Можно тебя на минуточку.
В комнате, куда Инга привела Катю, стоял кожаный диван покрытый паутиной трещин, стол и комод с вырезанными на дверцах токующими тетеревами, охваченными любовным томлением, и гончими с длинными узкими мордами, которые, в свою очередь, повинуясь охотничьему инстинкту, держали стойку.
– Как ты одета! – сказала Инга, стоя напротив Кати, ― ты на себя в зеркало смотрела?!
Катя была в серой юбке ниже колен и в бежевой блузке с рюшками. В общем, она ничего ужасного в своей одежде не находила. Но когда она услышала мнение Инги, у нее началась легкая паника. В самом деле, вдруг все ужасно, если посторонний человек при первом знакомстве произносит такие слова. Конечно, она всегда старалась относиться к себе критично, однако, в данном случае считала, что одежда, в которой она была, не заслуживает такой плохой оценки.
– Снимай все немедленно и давай сюда, ― потребовала Инга, ― я тебе сейчас принесу нормальную одежду.
Катя была в нерешительности. Собственно, почему она должна слушаться эту женщину? Конечно, она хозяйка дома, и с ней не хотелось ссориться, но есть какие-то границы. Если Инга скажет: прыгай из окна шестого этажа, конечно Катя не прыгнет. А вот переходит ли границы ее требование раздеться – это вопрос. К тому же Кате было интересно, какую одежду принесет Инга, и она, помедлив немного, сняла с себя юбку и блузку, оставшись в одном нижнем белье фирмы Дикая Орхидея: между прочим, две её месячные зарплаты.
– Отлично, – сказала Инга, забирая одежду, ― подожди, я сейчас приду.
Она вышла из комнаты.
Катя села на диван, он показался ей сначала очень холодным, и стала ждать. Однако, интересная манера принимать гостей, думала Катя. Вообще-то, даже неприлично указывать людям на недостатки их одежды, на неправильное поведение можно, но одежда… у каждого свой вкус. Пусть Катя действительно плохо одета, нормальная хозяйка сделала бы вид, что этого не замечает: может быть, гостья ограниченна в средствах. Да юбка и блузка куплены на рынке у китайцев, но выглядят они вполне прилично, считала Катя.
Время шло. Катя рассматривала резьбу на комоде, удивляясь терпению резчика, с каким удивительным прилежанием он трудился над каждой деталью. Скоро ей стало зябко, все-таки Питер, это не Сочи, хоть сейчас и начало мая. Катя встала и подошла к окну: по улице шли люди, проезжали машины, вдруг Кате захотелось открыть окно и крикнуть в него: помогите! Хотя ничего страшного пока не происходило, но у Кати было нехорошее предчувствие: почему Инга так долго не возвращается?
Катя смотрела на небо перечеркнутое проводами, протянутыми от одного дома к другому, и вздыхала. Она хотела чем-то прикрыться, шторами, например, но на окнах были одни ламбрекены. Катя опять вздохнула, и полуголая выглянула в дверь. К своему удивлению она обнаружила, что Инга и Леонид сидят за столом рядом, и Леонид обнимает Ингу.
– Когда Вы принесете мне одежду? – спросила обиженно Катя: она была возмущена поведением Леонида.
– Иди к нам? – улыбаясь, сказал Леонид.
– Я не могу, я раздета, – ответила Катя.
– Пустяки, здесь все свои, ― успокоил ее Леонид.
– Вы надо мной издеваетесь!? – крикнула Катя.
– Выходи, выходи, – сказала Инга, ― нам нужно сказать тебе что-то важное.
– Я не хочу выходить, ― возмутилась Катя, ― в конце концов, верните мне одежду.
– А что такого, на пляже все так ходят, ― сказал мужчина с морщиной на лбу.
– Здесь не пляж, ― возмутилась Катя, ― еще раз говорю, перестаньте надо мной издеваться. Верните мне одежду, а то пожалеете.
– Какая грозная, ― усмехнулась женщина с несуществующей чёлкой.
– Я сейчас оденусь, и уйду отсюда, ― пообещала Катя.
– Нет, мы тебя так не отпустим, ― засмеялся Леонид, ― сначала сыграем свадьбу: ты же хотела замуж?!
– Мы с Вами только час знакомы, ― сказала Катя.
– А с чего ты взяла, что я твой жених, вот твой жених, ― Леонид показал на горбуна, который сначала заулыбался, а потом завертел головой, словно отказываясь от такой невесты.
Инга подошла и силой втянула Катю за руку в гостиную. Катя была так поражена происходящим, что не сопротивлялась. Все смотрели на неё, но Катя чувствовала себя уверенно в фирменном белье. К тому же ей было не стыдно показать плоский, гладкий живот, небольшую, но красивую грудь, бедра среднего размера. Леонид переглянулся со стариком, мужчина с морщиной на лбу вытаращил на Катю глаза, и с шумом втянул слюну.
– О! – вырвалось у женщины с несуществующей челкой.
– Иди, иди к своему жениху, ― подтолкнула Инга Катю.
Старик освободил место рядом с горбуном. Горбун довольно улыбался. Катю силой усадили на стул. Леонид, сидевший напротив, снова обнял Ингу.
– Итак, – сказала Инга, – теперь Глеб твой жених.
Горбун закивал головой.
– Мы начнем играть свадьбу сейчас, а потом поедем в ЗАГС.
– Горько! – крикнула женщина с несуществующей чёлкой.
– Горько! – поддержал ее старик.
– Поцелуйтесь, ― сказала Инга.
Горбун с готовностью протянул свои потрескавшиеся губы Кате. Катю передернуло.
– Я не хочу выходить замуж, ― крикнула она.
– Может быть, это твой последний шанс! – сказала Инга.
– Все равно не хочу! – Катя встала.
– Пусти ее, ― сказал Леонид, ― пусть идет.
Катя могла идти, но когда она представила, как выйдет на улицу практически раздетой, её стало не по себе. Катя растерялась.
– Мы вам комнату приготовим для первой брачной ночи, ― уговаривала Инга, ― кровать усыпим лепестками роз. Ведь здорово: лепестки роз!
– Горб, говорят, счастье приносит, если к нему прикоснуться, ― заметил старик.
– Да что вы все горб, горб, ― сказала женщина с невидимой чёлкой, ― ночью в постели его практически не заметно. А Глебушка у нас такой ласковый, правда разговаривает мало, все больше мычит. Глеб, скажи что-нибудь.