они действительно общались с отмеченными.
− Когда это было запущено?
− Точно не скажу. Ваши… коллеги не смогли объяснить, как это делается. Отрывки впервые появились девять и семь лет тому назад, но в законченном виде «венок» опубликован три года назад, на частном сайте, весьма примитивном, надо сказать. Но почему-то пользовался большой популярностью.
− Значит, девять, семь и три. Интересно…
− Это имеет какое-то значение?
− В жизни все имеет значение, − я вчиталась в ровные строчки. В висках стучало от усталости и напряжения. — Знаете, Инга, мои… коллеги к этому «венку» не имеют никакого отношения. Думаю, кто-то собрал самые известные предсказания, отредактировал их по своему вкусу и желанию, добавил новые детали, и запустил в народ. Прошло время, и люди поверили. Поверить в ложь просто — она ведь похожа на правду, только выглядит намного привлекательнее.
− Ваши коллеги так же говорили. Но если это придумано от начала до конца, почему предсказания сбываются?
− Потому, что им верят. Все, что непонятно и необъяснимо, вызывает интерес. Интерес пробуждает желание. Желание — веру. Никогда не замечали отношения людей к астрологическим гороскопам? Кто-то пролистывает страничку, кто-то внимательно читает прогноз на день или на год, кто-то — верит. Так вот, у тех, кто верит астрологам, все описанные события сбываются до восьмидесяти процентов. Вы удивляетесь, что фальшивое предсказание исполняется. Значит, пророчества в этой фальшивке истинные.
− Парадокс.
− А хоть бы и так! Совершенно неважно, кто сплел этот венок, по каким причинам. Главное, что пророчество уже запущено в мир. И запущено, признаться, весьма грамотно. По всем канонам. Девять, семь и три. Магические цифры.
− Что в них магического?
− За девять лет пророчество пустило корни. За семь лет появились его ответвления. За последние три года — первые плоды. Воронка открыта.
Инга поежилась:
− Перспективы не радуют.
Я еще раз перечитала.
− Меня тоже. Через девять дней…
− Через девять дней ничего не будет. Вообще ничего.
А что, такой расклад меня вполне устраивал. Я устала жить и не против умереть. Тем более, в такой компании — неприятной, но многочисленной.
− Из четырнадцати сбылось пять предсказаний. И каждое последующее тянет за собой другое. Кто бы мог подумать, что Наргис — это не имя индийской актрисы, а тропический циклон? Свыше ста тысяч погибших и ущерб в четыре миллиарда долларов. А землетрясения в Китае, ураганы «Айк» и «Густав»?!
− Мелочи. С точки зрения Вселенной. Но знаете, Инга, что в этом «венке» самое опасное? В нем слишком много деталей.
− Поясните.
− Хорошо, вот вам для примера из Нострадамуса…
Я процитировала по памяти:
— Пять, шесть, пятнадцать, поздно и рано засиживаются,
Наследник без конца: цитаты перевернуты (города восстали),
Глашатай мира пришел, и три оттуда возвращаются,
Открытый пять, поджимает, новые изыскания.
Набор слов, не так ли? Трактуется, как Бог на душу положит. Возможно, угадаете. Возможно, нет. Нострадамус играл словами, кидал фразы, не особо задумываясь о логических связках. Так поступают многие предсказатели. Толкователь же уцепится за понятное ему: города восстали, глашатай мира, наследник без конца. Он найдет подходящие кандидатуры или события — и привяжет к ним остальное. Понятно?
Инга неопределенно кивнула. Понятно, мол, но непонятно, при чем тут…
Ладно! Популярно объясняю для невежд:
— Но в нашем «венке» все иначе. Вы очень точно заметили, что в нем каждое слово на своем месте. Все продумано — стилистически и логически. Более того, невероятным образом увязано с остальными. В итоге получаем целостную картинку, состоящую из множества деталей. У этого «древа» очень много веток, и каждая обладает особой силой. Над текстом работали очень долго и скрупулезно, оттачивая каждое слово. Автор — человек творческий, прекрасный стилист, неплохой психолог и манипулятор.
− Нам от этого не легче. Вы лучше скажите, что делать-то?
− Варианта два. Первый — ничего не делать. Пусть все идет, как идет. Авось, и пронесет. Прошел же мимо нас астероид, не задело даже.
− Первый вариант не подходит. Второй вариант?
− Не верить.
− Синоним первого. Спрятаться под одеялом — и страшная бука сама уйдет. Тоже не годится.
— Тогда не обессудьте. Третьего не дано.
— Почему же! Могу предложить… Если бы вы только…
— Если только − что?
Я знала, что она сейчас скажет. Вот роли спасительницы человечества мне сейчас только не хватало!
− Если вы сами не измените ветку пророчества!
Ну вот, струна лопнула. Стало легче дышать. Самое главное сказано. Обратного хода нет. Я вдруг поняла, почему под Новый год все исполнители роли Деда Мороза так быстро напиваются. Когда от тебя ждут чуда, а ты способен лишь водить вокруг елки хороводы, сложно не напиться.
− Я знаю, что это возможно, Кассандра! Если «отломить» ветку, то есть сознательно изменить ход событий, можно выиграть время! А потом убирать элементы, делая пророчества ложными! Если предсказание лживо в мелочах, оно и в главном потеряет свою силу. Я не прошу вас менять все! Понимаю, невозможно! Но вам под силу расшифровать отдельные эпизоды и…
Я усмехнулась.
− Изменить будущее? Шутка?
− Почему же?! Вы-то меняли его! И не раз. Не так ли?
На стол посыпались фотографии. Черно-белые. Цветные.
Оказывается, я действительно популярна, и моя трудовая биография у отдельных граждан вызывает пристальный интерес. Самое время садиться за мемуары.
Верхний снимок. Мертвые глаза. Знакомые глаза. Уже не больно. Но очень обидно. За тот случай я расплатилась сполна. Но Инга права — были и другие.
− Мне напомнить, как это было?
− Не стоит. Тема для бульварной прессы. Или для палаты номер шесть. На ваш выбор. Будущее изменить невозможно.
Инга коснулась моей ладони. Руки у нее были горячими. Мои — ледяными.
− Давайте не будем играть в бирюльки — «верю−не верю». Я верю. Я знаю, что вы сделали для этих людей и знаю, чего на самом деле вам это стоило. Мы давно за вами наблюдаем. Вы способны творить чудеса, Кассандра. Вопреки всему. Самое сложное — жить и думать вопреки. Вы — умеете.
− Если так, вы знаете, чем закончилось мое вмешательство, − я кивнула на снимок мертвой женщины в ванне.
− Погрешность! Всего лишь один процент. Минимальная погрешность. В первый раз всегда так. Вы действовали по наитию, не зная возможных последствий. Но остальные-то живут! Живут и счастливы, благодаря вам!
Счастливы? Еще тот вопрос!
В моей жизни было две трагедии: когда мои желания не исполнялись и когда они исполнялись. Бернард Шоу, столь любимый Олегом.
− Вы просите невозможного, − я отодвинула фотографии.
− Да какая вам разница? — тщательно взорвалась она. — Уже несколько часов вас уговариваю, а вы ломаетесь, словно институтка, впервые увидевшая банан. Все равно через девять дней вы умрете. Почему не рискнуть и не сделать хоть что-то полезное?!
− Не хочу.
− Не хотите спасти человечество?
− Не хочу.
− Вам его не жалко?
− Жалко.
− Тогда почему?
− Не хочу.
Инга замолчала. Видимо, такой вариант ими не учитывался.
Я не играла и не набивала себе цену. Мне действительно было все равно. И холодно. Я снова мерзла, несмотря на центральное отопление и коньяк. Хотелось домой. Свернуться в себя под тонким одеялом и забыться.
Машина на улице без огней.
− Вы совсем не спите? — спросила я.
− А вы бы стали, зная, что скоро умрете?
− Если бы ждала ребенка, спала бы. Сутками. Не пила бы. Не курила. А в оставшееся от сна время гуляла бы в Ботаническом саду. С плиткой шоколада и любовным романом.
− Он все равно не родится. Если все пройдет благополучно, и мы останемся живы, будет аборт.
− Себе, значит, Инга, вы оставляете право на жизнь…
− Перестаньте, Кассандра! − Только сама женщина вправе решать, рожать ей или нет. Решение всегда дается непросто. Но это честнее, чем обрекать младенца на дом малютки.
− Как можно спасать мир, не желая спасти своего ребенка?
− Мне хочется вас ударить.
− Валяйте. Можете убить. Пуля в затылок. Только у вас руки дрожат. Промахнетесь.
− Это вы увидели в моем будущем?
− Вы в стекле отражаетесь.
− Прочитайте четвертый отрывок.
− Сверху или снизу?
− Сверху… Не догадываетесь, о ком идет речь?!
− Олег?
− Его вписали туда. Вписали в пророчество, понимаете?! Из-за вас!
− И он умер. Вы уже говорили. Вот только главного не сказали — как именно умер мой бывший муж. Версии разнятся. Я вас слушаю. Итак, что случилось с моим мужем?
От того, что скажет Инга сейчас, зависел мой выбор — вступать в игру или нет.
− Думаю, что убили, − выдавила она после паузы. Видимо, наконец-то решила, что честность — лучшая политика. Всегда говори правду, но только в нужных пропорциях.
− Вы думаете или знаете?
— Этого не могу сказать.
— Почему?
Секунды становились минутами. Сердце стучало в такт времени. Вот только времени оставалось совсем немного.
− В случае вашего молчания, я не стану с вами сотрудничать.
− Не боитесь?
− Когда терять нечего, терять легче. Не боюсь.
На столе белел венок пророчеств. Что хотел мне сказать Олег этим посланием? Понимал ли, что стал частью предсказания? Почему его, в общем-то, невнятного и не слишком заметного человека избрали для того, чтобы подтолкнуть гигантский космический механизм? Почему он?
Любой предсказатель знает, что в пророчество судьба вплетает только знаковые и значимые имена, способные повлиять на мир. Неужели я что-то проглядела в бывшем муже? Или его использовали как винтик. Винтик, у которого своя и очень важная гаечка. А кто у нас гаечка? Пять баллов тебе, Кассандра! За догадливость!