Рука об руку они прошли по коридору, в который выходили двери роскошных покоев, по мозаичным полам мимо слуг, касавшихся лба в знак приветствия, и вышли в утренний сад. Едва ли не единственный в Исе огороженный палисадник при доме был невелик, но сложное переплетение дорожек и изгородей, горок и клумб позволяло бродить по нему часами, не наскучивая замкнутым пространством. Сам дом с пристройками также был скромных размеров, но удобен и приятен глазу. Северный и южный фасады образовывали правильные прямоугольники, расписанные изображениями диких зверей на воле. Лестницу, ведущую к портику перед главной дверью, стерегли медведь и вепрь. На бронзовых створках дверей выделялись рельефы человеческих фигур. Второй этаж отступал назад над крышей из позеленевших листов меди и венчался куполом с золотым орлом на вершине.
Славный был день! Весенний воздух наполнял грудь, как прохладное вино. На листьях и во мху еще сверкали капли росы, новорожденные цветы сбрасывали скорлупу бутонов, и она мягко хрустела под ногами. Повсюду слышался радостный гомон птиц: зарянок, зябликов, крапивников, пеночек… Высоко над головами проплыл косяк аистов, возвращавшихся к родным гнездам.
Дахилис шла молча, снова помрачнев. Что же ее так тревожит? Вышли к стене. Густой плющ не мешал солнечным лучам нагревать песчаник, и от камня уже дышало теплом. Грациллоний раскинул плащ на сырой каменной скамье, и они присели под стеной. Широкая мужская ладонь накрыла стиснутый кулачок Дахилис.
— Рассказывай, — попросил Грациллоний.
Дахилис говорила с трудом, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом:
— Мой господин, мой любимый, я больше не могу. Обещай мне, что позволишь… позволишь мне вернуться к себе.
— Как! — огорченно воскликнул он. — Мне казалось, ты счастлива…
— Так и есть. Мне никогда не было так хорошо. Но это неправильно… нечестно, что король только со мной. Уже пять дней. Шесть ночей.
Он отозвался сквозь зубы:
— Что ж, верно. Я полагаю, нам следовало бы…
— Мы должны! Ты — король! А они… они мои Сестры по Таинствам. В каждой из нас — Белисама. О, не гневи Ее. Мне страшно за тебя.
— Я непременно окажу им должное уважение, — принужденно выговорил Грациллоний.
Юная жена обернулась к нему. На ее ресницах блестели слезы.
— Этого мало, ты должен полюбить их, — умоляла она. — Постарайся, хотя бы ради меня. Потом ты поймешь. Они — мои Сестры. Они терпели меня ребенком-непоседой, они были нежны и терпеливы, когда у меня не хватало усердия к учению. Старшие из них заменяли мне мать, а младшие были любящими старшими сестрами. Когда пал мой отец Хоэль, они утешали меня в моем горе. Когда умерла моя мать, они сделали для меня еще больше, потому что в ту самую ночь на меня сошел Знак, и… и они поддержали меня, помогли сохранить душу, когда Колконор… они научили меня, как вынести это. И наконец, это они, они своим искусством и бесстрашием призвали тебя. Я только помогала. Почему же мне одной досталась твоя любовь? Это несправедливо!
Дахилис, всхлипывая, прижалась к его груди. Он гладил ее по голове, бормотал что-то ласковое и наконец прошептал:
— Да, верно. Пусть будет, как ты хочешь. И ты права, мне самому следовало бы понять. Единственное, что меня оправдывает — я был слишком занят делами мужчин, чтобы думать о ком-то, кроме тебя, моя Дахилис.
Она сглотнула, овладела собой и села прямо. Грациллоний целовал ее щеки и губы, коснулся мягкой кожи под ухом и замер, впивая теплый запах ее волос.
— Благодарю т-тебя, — прошептала Дахилис. — Ты всегда так добр.
— Разве можно быть иным с тобой? И ты убедила меня. Сможешь объяснить… остальным, что я не желал… оскорбить их?
Дахилис кивнула.
— Я обойду всех сегодня же, ведь завтра начинается мое Бдение.
— Что это? — заинтересовался Грациллоний.
— Как, ты не знаешь? А я-то думала, что мой просвещенный повелитель… Ну да ладно. Сен — священный остров, и хотя бы одна из галликен должна пребывать там всегда, кроме нескольких особых дней, когда все мы нужны здесь. Например, во время собраний Совета, коронаций, венчаний. Ну и еще Бдения прерываются во время войны, ради безопасности, хотя едва ли даже самые дикие пираты осмелятся… Мы остаемся там по очереди, на день и ночь. Команда перевозчиков составлена из моряков, заслуживших особую честь. Они сменяются через месяц.
Грациллоний не решился спросить, что делают высшие жрицы на острове. Таинства наверняка запретны для мужчин. Он с новым интересом взглянул в юное личико.
— В тебе скрыты глубины, о которых я и не подозревал, мое чудо.
Дахилис тряхнула блестящими прядями волос.
— Нет-нет, я совсем мелкая, честно.
— Ты несправедлива к себе.
— Я говорю правду. Смерти четырех старших королев не коснулись меня, мне только было грустно и не хватало их. Лишь когда умер отец, я поняла, что такое горе.
— Он, конечно, обожал тебя.
У Дахилис задрожали губы.
— Он меня совсем избаловал, это верно. Ты так похож на Хоэля, каким я его помню, Гра… Грациллоний? — ее знания латыни едва хватало, чтобы не перепутать слоги его имени. И Грациллоний предпочитал переходить на исанский, говоря с ней. Он уверял себя, что нужно пользоваться каждым случаем поупражняться.
— Даже потом, когда я перестала оплакивать его вслух, — продолжала Дахилис, — я не приобрела мудрости. Я мечтала отбыть свой срок служения весталкой и выйти замуж за милого юношу, которого сама себе выдумала. — Ее улыбка поблекла. — Но мать умерла, и появился знак, и… — она снова уставилась в пустоту, сжав кулачки.
— Должно быть, это было ужасно, — сказал он. Дахилис понемногу расслабилась.
— Сперва. Но Сестры заботились обо мне. Особенно Бодилис. Она мне настоящая сестра, ты ведь знаешь. Она тоже дочь Тамбилис, хотя ее отцом был Вулфгар. Но и остальные утешали меня и учили. С Колконором… это редко бывало долго. Кончив, он выгонял меня или засыпал и храпел всю ночь. Тогда утром я могла уйти домой. А пока он меня использовал — как бы унизительно или мучительно это ни было, — я могла уйти. Я посылала свой дух назад, в прошлое, или вперед, ко временам, когда все снова станет хорошо. Меня научила этому Форсквилис. А в дни, когда он оставлял меня в покое, я жила, как хотела.
— Скажи мне, — попросил Грациллоний, желая отвлечь ее от тяжелых воспоминаний, — почему тебя назвали Дахилис? Я знаю, что мать называла тебя Истар. Как вновь избранные галликены получают свои новые имена?
— От названий мест. Они несут благословение духа-покровителя. Мое имя означает «Дахейская». Дахей — это источник в восточных холмах. Там живет нимфа Ахе. Я выбрала его, потому что он, прохладный и бурливый, скрывается в тени деревьев. Когда я была маленькой, и мать или Бодилис брали меня с собой на прогулку в те места (там очень красиво), я, пока они медитировали, отыскивала источник, дарила Ахе венок и просила послать мне счастливые сны.
Она вздохнула, но в этом вздохе больше не было горечи.
— Нельзя ли нам с тобой когда-нибудь отправиться туда, Грациллоний? Я бы показала тебе источник Ахе.
— Ну конечно, как только удастся найти время. Пока слишком много неотложных дел. Ты можешь не слишком торопиться с передачей моего послания. Твое Бдение на Сене будет отложено. Я как раз собирался сказать, но с тобой забыл обо всем. Хлопотливое занятие для невежды, не знающего ни людей, ни обычаев, — собрать Совет. Но мне удалось. Совет состоится завтра, — Грациллоний усмехнулся. — Необходимо твое присутствие.
— Это только формальность, — скромно заметила она. — Мне нечего предложить.
— Повторяю, ты присутствуешь. Хотя бы для того, чтобы украсить собой наше скучное собрание.
— О мой единственный!
Они обнялись.
— Я не знала, — шептала Дахилис, — я думала, конечно, что новый король принесет на плечах новое время, иначе и быть не может. Но я не ждала радости, какую ты принес мне. Прошлой ночью, когда ты заснул, я молилась Матери Белисаме. Я молилась, чтобы ты прожил много-много лет, и, что бы ни случилось, я хочу умереть раньше тебя. Я думаю только о себе, да? Я бы вернулась в море и ждала тебя. Я всегда буду ждать тебя.
— Ну-ну, меня еще хватит не на одну битву, — похвастался Грациллоний. Дахилис прижалась к нему, и он почувствовал прилив силы.
— Хм-м, в полдень меня ждут суффеты, но у нас еще остался час. Может?…
Она довольно промурлыкала:
— А ты думал, что придется долго отдыхать!
— С любой женщиной, кроме тебя, так и было бы, — он мельком припомнил, как Квинипилис говорила о силе богини…
Дахилис вприпрыжку поспевала за его размашистым шагом.
— А нельзя ли потерпеть, пока ты побреешься? Потом ты мог бы и бороду отрастить. В Исе носят бороды.
Он потер подбородок.
— Посмотрим. Что-то моя борода и впрямь начала расти с небывалой скоростью.
— Ну, пока лучше ее убрать. Не слишком пристойно мне показываться Сестрам с исцарапанными щеками. Хотя они все поймут и по моей походке, милый мой жеребец!
Форум Иса никогда не был рыночной площадью. Это название принесли с собой римские инженеры, которые, пока шло возведение стены в гавани, успели перестроить и площадь, и многие городские здания. В центре города, там, где скрещивались дорога Лера и дорога Тараниса, открывалась площадь, окруженная общественными постройками. Архитектура их напоминала римскую: мрамор и величественные колоннады, но эти здания не подавляли своей величиной. Храм Тараниса, бани, театр и библиотека были всегда открыты. Базилика использовалась реже, поскольку в последние две сотни лет в городе не было постоянного представителя империи. Храм Марса стоял пустым долгие годы, пока император Константин не потребовал от Иса принять христианского священника. Тогда храм превратили в церковь.
Будик с любопытством оглядывал площадь. В центре стоял фонтан с тремя чашами. Его опоясывали мозаики с изображением дельфинов и морских коньков. Фонтан молчал. Только в праздничные ночи его трубы извергали горящее масло, и тогда к небу взметывались каскады огня. Сейчас, в будничный полдень, площадь была немноголюдна. Редкие прохожие оглядывались на молодого солдата. Он оставил в казарме форменную одежду, но светлые волосы, высокий рост и сшитая ему в дорогу матерью-коританкой короткая туника выдавали иноземца. Даже на солнцепеке голым ногам было холодновато. Сандалии слишком громко щелкали по камням мостовой.