При этом воспоминании слезы снова навернулись на глаза. Но теперь это были не жгучие слезы боли, а тихие слезы грусти. Они полились по щекам, и он снова вытер лицо. Уловив запах пыли, он высморкался в салфетку и бросил ее на пол. Когда встанет, поднимет и закинет в стиральную машину. Там как раз накопилась куча грязного белья. Давно пора было постирать, но все руки не доходили. Думал сегодня запустить машину, но…
Леша вновь опустил голову на руки. Но посидеть спокойно ему не удалось, его потревожил звонок в дверь. Назаров не хотел открывать. Однако визитер был настойчив. Он жал и жал на кнопку звонка, и это треньканье так раздражало Лешу, что он вынужден был подняться и пойти открывать. Распахнув дверь, он увидел Настю. Сегодня она была не в халатике, а в джинсах и свитере, и никакого кокетства в ее поведении не наблюдалось.
– Здравствуй, – сухо приветствовала Назарова Настя.
– Привет.
– Правда, что в нашем дворе кого-то убили?
– Да.
– А кого?
– Моего коллегу.
Настины глаза расширились.
– Того самого?
– Какого того?
– Того, которого ты ко мне подослал!
– Настя, что ты несешь? Я никого к тебе не подсылал.
– Хорошо, назовем это по-другому. Отпиарил меня дружку как слабую на передок бабенку. И тот решил ко мне подкатиться.
– А теперь еще раз, но строго по фактам. Кто к тебе приходил и когда?
– Дружок твой, Витька. Сегодня, часов в семь.
– Зачем?
– Сказал, что пришел к тебе в гости, но не застал. Но так как ты ему позарез нужен, то он должен тебя дождаться. Вот и попросил пустить его, ведь на лавке у подъезда сидеть холодно. А он и так промок. Я пожалела его, впустила. Пельменями накормила, чаем напоила. Но тут этот гад стал ко мне приставать. Не нагло, ничего не скажу, но настойчиво. Тогда до меня дошло: он выдумал про то, что к тебе пришел. Ко мне он явился, чтобы соблазнить. Потому что ты ему все разболтал и…
– Настя, остановись, – прервал ее Назаров. – Во сколько Сказка покинул твой дом?
– Какой еще Сказка?
– Это фамилия Виктора. Так когда ты его выпроводила?
– Где-то в десять. Сама уходила и его вытолкала. Вот только вернулась, а сын говорит – труп нашли во дворе. Ну я к тебе, чтоб узнать, кого убили.
– Я тебе ответил. Кстати, завтра приедешь в отделение, твои показания надо записать.
– Так это его? – ахнула она. – Витю?
– Да.
Настя вдруг заплакала. Это было так неожиданно, что Назаров растерялся. Несколько секунд он тупо смотрел на рыдающую соседку, потом обнял ее, прижал к себе.
– Жалко-то как! – всхлипнула она. – Такой молодой… И хороший. Сразу видно!
– Да, он был хорошим парнем, – сдавленно проговорил Леша. И погладил Настю по голове, чтобы успокоить. Но она плакала все горше.
– Какая же я дура, выгнала его, – причитала она. – Если б оставила дома, он, может, был бы жив.
– Ты ни в чем не виновата, успокойся. Ты же не могла знать…
– А он мне ведь понравился, – не слушала его Настя. – Симпатичный парень… А веселый какой! Я давно так не смеялась, как с ним…
– Он умел рассмешить.
– Если б я не была зла на тебя, я бы ни за что его не отшила! Боже, какая я дура!
Леша уже не знал, что сказать, поэтому молчал. Только все крепче обнимал Настю. Делал он это для того, чтобы ее поддержать, но Настя неправильно расценила его действия. Решила, что в объятиях Леши есть сексуальный позыв, и зло оттолкнула Назарова.
После чего убежала к себе. Он не стал ее догонять. Пусть думает, что хочет. Ему сейчас не до нее…
Ему сейчас ни до кого!
Даже о Свете он вспомнил только что, хотя весь день лишь о ней и думал. «Я ведь обещал ей позвонить, – всплыло в мозгу. – И хотел это сделать, но… Теперь уже поздно. Неприлично звонить людям ночью…»
Он захлопнул дверь и вернулся в комнату. Скомканная салфетка валялась на полу, но Назаров ее не поднял. Он рухнул на кровать в одежде. Но тут вспомнил, что телефон так и не подзарядил, и снова поднялся. Когда источник питания был подсоединен, Назаров включил аппарат. Тут же стали приходить сообщения. Одно за одним. «Вам звонил абонент Витек», – вот каким было их содержание. Последний раз Сказка набрал номер Назарова в двадцать два десять. Наверняка сразу после того, как Настя его выпроводила. Чтобы не бередить душу, Леша отшвырнул аппарат. Но увидел, что ему пришло еще одно сообщение. И это было не уведомление о звонке, а текстовое послание. Назаров такие получал крайне редко, поскольку между мужчинами было не очень-то принято общаться посредством смс, а женщины у него не было…
Если не считать Светы!
Так, может, это послание от нее?
Назаров схватил аппарат и открыл сообщение. Он был прав, его отправила Света. «Я очень сожалею о том, что позволила тебе себя соблазнить. Не звони мне. Не пиши. И я тоже не буду. Удаляю твой номер. Прощай!»
Назаров очень хорошо понимал, что толкнуло Свету на написание такого послания. Обида! Она решила, что Леша соблазнил ее и, получив свое, тут же потерял к ней интерес. А как иначе объяснить его молчание? Обещал ведь позвонить, а сам…
Леша решительно набрал Светин номер. Пусть сейчас ночь и звонить в такое время неприлично, но лучше, если женщина, которая ему не безразлична, будет считать его нахалом, нежели пустым повесой.
– Алло, – услышал Назаров голос Светланы. Незаспанный. Значит, он не разбудил девушку.
– Привет, – сказал Леша.
– Здравствуйте, – сухо откликнулась Зарубина. – А кто это? – Леша сразу догадался, что она поняла, кто ей звонит, но не подала виду:
– Это Алексей. Если ты помнишь, кто я.
– Уже поздно, Леша. Я сплю.
– Понимаю. И прошу прощения за столь поздний звонок. Но у меня не было времени позвонить раньше.
– Понятно. – Тон ее все еще был сух. Света не верила ему. – Был весь в работе?
– Да.
– И не нашлось минуты набрать мой номер, чтобы узнать, как у меня дела? Что ж, бывает…
– Как твои дела?
– Прекрасно. Уволилась с работы. Теперь надо новую искать. А твои как?
– А мои не очень.
– Что так?
– Сегодня убили моего друга.
Повисла пауза, затем Леша услышал сдавленное:
– Прости.
– Я собирался тебе позвонить, но правда было некогда. Да еще телефон сел…
– Прости еще раз. Я такая идиотка! – И после небольшой паузы: – Хочешь, я к тебе приеду?
– Не стоит. Сейчас ночь и…
– Но я же на машине. А ночью даже лучше ездить: пробок нет.
– Спасибо, Света. Я очень хочу тебя увидеть, но не сейчас, а завтра вечером. В данный момент я ложусь спать. Устал как собака.
– Но ты в порядке?
– Да, не беспокойся.
– Тогда спокойной ночи.
– И тебе. Целую! – Леша чмокнул трубку и отсоединился.
Он хотел сразу лечь. Но успел только сделать несколько шагов по направлению к кровати, как его сотовый снова ожил. Звонил Лева Серов, с которым он недавно расстался.
– Слушаю, – обреченно выдохнул Назаров.
– Надеюсь, ты не спишь.
– Нет.
– Тогда присоединяйся ко мне. Я еду арестовывать Спицу.
– Не может быть!
– Поверь, может. Его несостоявшаяся жертва пришла в себя и дала показания. Теперь мы знаем, кто убийца.
– И кто же?
Лева назвал фамилию. Назаров не поверил своим ушам. Нет, этот человек не может быть Спицей! И чтобы в случае чего защитить его, он схватил ключи от машины и заспешил вон из дома.
Глава 4
Милана сидела за кухонным столом и ела колбасу. Та была тонко нарезана и свалена горкой в тарелку. Черемушкина брала ломтик, вертела его, рассматривала на свет, нюхала и только потом отправляла в рот. Колбаса, которую она поглощала, была сырокопченой. Она пахла дымком и специями. Милана мечтала многие годы съесть хоть кусочек такой, со смаком, не спеша. Вгрызться зубами в подсушенное мясо. Дать растаять на языке нежному жирку. Пососать кожицу…
И вот момент настал. Милана ела колбасу. Как мечтала. Со смаком, не спеша. Вот только особой радости она не испытывала. То ли отвыкла от такой пищи, то ли просто была не в том настроении, когда гастрономические радости могут благоприятно на нее повлиять.
Съев кусков пять, Милана отодвинула тарелку. Посидев немного, открыла холодильник, заглянула в него. Обезжиренный йогурт, фрукты, оливки. Привычная, но так и не ставшая любимой еда! Милане же хотелось чего-то другого… Только вот чего?
И тут в глубине холодильника она увидела банку со сливовым вареньем. Валера обожал его и мог с чаем съесть такое количество, что Милана, шутя, спрашивала: «У тебя ничего не слипнется?»
Схватив банку, Черемушкина открутила крышку, сунула палец в варенье, затем его облизала. Как же вкусно! Взяв ложку, она начала жадно поедать лакомство. Варенье перепачкало губы, текло по подбородку, но Милана не обращала на это внимания. Она жрала!
Когда в банке осталось чуть на донышке, Милана почувствовала насыщение. Надо было остановиться, но она не могла. Рука будто против воли зачерпывала варенье и отправляла в рот…
Однако ей все же пришлось отставить банку. Нужно было открыть дверь: в нее кто-то звонил.
Не глянув в глазок, Милана открыла.
На пороге стоял Валера. Грязный, взъерошенный. И воняло от него какой-то сивухой. Милана даже не поняла, что он выпил, отчего от него так разит.
– Здравствуй, – поприветствовал ее Валера.
– Ты зачем пришел? Да еще в таком виде?
– Поговорить хочу.
– Не сейчас! – Она попыталась закрыть дверь, но Иванов придержал ее. – Охрану вызвать? Так я сейчас это сделаю. И велю консьержу больше тебя сюда не пускать!
– Я все про тебя знаю, Милана!
– Не поняла… Что ты знаешь?
– ВСЕ! – со значением заявил он и вошел. Закрыв за собой дверь, он встал напротив Миланы. На ее подбородке все еще были подтеки варенья, и он хотел их стереть, но Черемушкина стукнула его по руке со словами:
– Хватит говорить загадками! Что ты имеешь в виду?
– Это ты убила Рамиля.
– Какие глупости!
– Нет, Лана, это правда. Ты нашла те самые спицы. Я сам их нашел, но не тронул, а ты их взяла. И одной из них ты проткнула сердце Файзарова. Потому что не могла ему простить того, как он обращался с приемной дочерью. Ведь он не только ее бил, он еще и пытался совратить девочку. Малышку девяти лет! Он был в нашем черном списке (мы занесли его, но не успели отобрать ребенка), но ты удалила его оттуда, чтобы менты тебя не заподозрили. А они могли. Ведь о том, что ты не прощаешь тех, кто плохо обращается с детьми, знали многие.