– Спросим тогда и про алиби? Если у кого-то есть доказательства своей невиновности…
– Мы все время были втроем, – поспешно выпалил Котаро.
– Ну уж нет, – нахмурился Рюхэй. – Алиби от членов семьи – это несерьезно. Да и потом, я же вас видел одного. Вы шли по коридору на минус втором этаже, никого с вами не было. Зачем вы теперь врете?
Котаро притих, а остальные уставились на семью Ядзаки с явным подозрением. В конце концов Хироко, жена Котаро, бесцветным голосом призналась:
– Да, мы ненадолго разошлись. Минут на пять, не больше.
– Так вот о том-то и речь. – Рюхэй указал на мертвое тело. – На это и пяти минут хватило бы. Я не говорю, что это именно вы. Откуда мне знать! Только время наше не надо тратить на вранье.
Ядзаки, похоже, все никак не могли смириться с тем, что не смогут просто наблюдать за расследованием со стороны.
В итоге мы опросили всех, но никаких доказательств, которые помогли бы хоть с кого-то снять подозрения, так и не нашли. У меня самого, как и у остальных, была возможность – после того, как мы разделились с Сётаро. Только Хана не бродила по зданию, оставшись в столовой из-за плохого самочувствия, – но точно ли она была настолько больна, что не смогла бы совершить убийство?
– Да ладно, не парьтесь. Будем считать, что и я – подозреваемая. Я себя чувствовала ужасно, но доказать это не могу, – сказала Хана, предвосхищая возможные вопросы.
– Прекрасно. Мы все – подозреваемые. И хорошо, что нет исключений, – подытожил Сётаро.
Он не шутил: мы ничего не знали про убийцу – и это пугало; но не менее страшно было и провести границу между «чистыми» и «нечистыми» – так мы быстро скатились бы к враждебности и неспособности обсуждать что-либо нормально. И если мы снимем с кого-то подозрения, а преступника так и не найдем – бог знает, до чего может дойти противостояние между «невиновными» и возможными убийцами. Так что и правда – пока лучше, чтобы все были в равном положении.
– Интересно, что собирается делать убийца? Ждет, что пройдет время и нам все равно придется кого-то выбрать? Рассчитывает, что ему повезет и жребий вытянет кто-нибудь другой? Тогда получится, что на его совести окажется смерть не только Юю, но и еще одного человека, – произнесла Маи.
– Ты же сама велела о таком не говорить, – укорил ее Рюхэй, но тут Саяка робко спросила:
– Неужели кто-то среди нас действительно настолько жесток? Не знаю, зачем понадобилось убивать Юю-сэмпая, – но, может, тому, кто это сделал, лучше признаться во всем честно? Может, мы сможем как-то помочь?..
Это был жест отчаяния. Едва ли она испытывала к преступнику сочувствие – просто цеплялась за соломинку: а вдруг сейчас кто-то выступит вперед, признается, и тогда мы выберемся из этого подземелья?
Я и сам не мог не надеяться на то же самое.
Вдевятером мы стояли безмолвно, внимательно вглядываясь в лица товарищей, чтобы уловить хоть малейшую перемену. Казалось, так прошла целая вечность.
Проведя какое-то время в коридоре на минус первом этаже, мы направились вниз, на минус второй. Таким образом мы как бы признавали: сразу вычислить убийцу не вышло. Если мы хотим выжить, придется провести в подземелье еще неделю – а значит, кроме расследования, нам предстоит много дел.
– Ядзаки-сан, вы не займетесь электропроводкой? – начал раздавать указания Сётаро. – А то как бы не закоротило.
По стенам минус второго этажа были проложены многочисленные кабели. До тех, что расположены близко к полу, вода дойдет в ближайшие три-четыре дня. А главное – розетки. Их нужно заранее обесточить.
Ядзаки, будучи электриком по профессии, сразу взялся за работу:
– Мне понадобятся большие кусачки и еще изолента на всякий случай.
Принести их вызвались мы с Сётаро: изолента вроде попадалась нам, когда мы искали гаечный ключ, в комнате номер 205, по соседству со складом инструментов. Наверняка это то, что нужно. Мы взяли широкий рулон черной ленты, выбрали подходящие кусачки и вернулись к остальным. Но Ядзаки, как выяснилось, уже успел и сам найти то, что ему требовалось. В руках он держал темно-синий ящик с инструментами – там были и плоскогубцы, и кусачки, и вообще все, что могло понадобиться электрику. Включая и изоленту.
– Я этот ящик в 215-й комнате видела, вот и принесла сейчас, – объяснила Саяка.
Содержимое коробки подходило для работы лучше; выходило, что наши находки не нужны. Ядзаки отправился в машинное отделение, осмотрел распределительную коробку и, первым делом частично обесточив минус второй этаж, погрузился в работу. Кабели к розеткам в основном были подведены открыто, по стенам, так что задача была несложной: он просто обрезал провода кусачками и изолировал концы. Жена с сыном, мы с Сётаро и Саяка наблюдали за происходящим, подсвечивая, где нужно, смартфонами.
Обработав таким образом около двадцати розеток, Ядзаки вернулся в машинное отделение, чтобы снова подать на минус второй этаж питание. После этого троица Ядзаки аккуратно вернула ящик с инструментами в комнату 215.
Тем временем – пока мы возились с электричеством – Хана, Маи и Рюхэй занялись перетаскиванием наверх всего, что могло нам понадобиться: консервов, воды и резиновых сапог для каждого. Если вода еще поднимется, передвигаться по минус второму этажу станет сложнее, поэтому все стоило перенести заранее.
Из консервов имелись рыба, овощное рагу и фрукты, хотя срок годности у всего истек года четыре назад. Мы вскрыли для проверки несколько банок: содержимое не протухло, так что голодная смерть нам, кажется, не грозила.
В одной из кладовых я нашел прорезиненный рыбацкий комбинезон. Всего один – но, по крайней мере, кто-то сможет ходить по затопленному этажу, даже если воды будет по пояс.
Мы уже в основном перенесли наверх все нужное и теперь осматривали минус второй этаж на предмет того, что еще могло бы пригодиться, когда из комнаты 204 раздался удивленный голос Саяки:
– Ого, смотрите-ка, что тут есть!
Заглянув к ней, мы с Сётаро увидели в углу баллоны для дайвинга. До этого они – среди прочего барахла – не бросились нам в глаза. Баллонов было два, каждый литров на десять. Больше того, стоило оглядеться вокруг, как обнаружилась пластиковая коробка с дополнительным оборудованием: два регулятора воздуха, маски и прочие принадлежности. Не было только подвески, чтобы закрепить баллон на спине, и грузов для ныряния.
Когда мы проверили запас воздуха в баллонах, оказалось, что каждый заполнен примерно на треть.
– Как думаете, их можно использовать? – оживилась Саяка: сейчас, когда к нам все ближе подбиралась вода, наличие рядом баллонов с воздухом немного успокаивало.
– Вроде все целое. Только вот…
Только вот если подумать, то в нашей ситуации практической пользы от этого снаряжения нет никакой.
Без подвески, чтобы закрепить баллон на спине, нырять невозможно. Но даже будь у нас подвеска – добраться мы могли только до минус третьего этажа, а запасный выход все равно завалило после оползня. Так что баллон мог разве что продлить жизнь минут на десять, если нас зальет водой полностью.
– Но зачем здесь, в горах, да еще и под землей, снаряжение для дайвинга?
– Ну ты даешь, Сюити, – отозвался Сётаро. – Им же нужно было вынести вещи с минус третьего этажа, когда его затопило.
– А, ну да… – Я сразу понял, что он прав. Теперь становилось понятно, почему некоторые из здешних инструментов были покрыты ржавчиной – возможно, их как раз спасли из залитых водой помещений.
– Странно, что подвески нет. Может они ее для чего-нибудь другого приспособили…
Вместо рюкзака – для переноски вещей, когда таскали их с нижнего этажа? Что ж, теоретически это было возможно.
Снаряжение для дайвинга мы оставили там, где нашли.
Поднявшись на минус первый этаж, я заметил, что пыточные инструменты кто-то предусмотрительно принес из комнаты 209 и аккуратно сложил в углу коридора.
И правда – они вполне могли нам понадобиться.
Покончив с переноской вещей, мы собрались в столовой минус первого этажа.
Продукты теперь лежали горкой в углу длинного стола. Все договорились, что каждый может брать, что нужно, когда захочет, но аппетита ни у кого не было.
– Дайте мне на всякий случай осмотреть вещи Юи-куна, – сказал Сётаро, и все согласились.
Учитывая, что убийство произошло после землетрясения, которое никак нельзя было предсказать, преступник едва ли спланировал его заранее – а значит, вряд ли в вещах могли найтись какие-то улики. Тем не менее заняться все равно было нечем, а так оставался шанс найти что-нибудь полезное.
С собой у Юи был только небольшой ярко-желтый рюкзак, ведь ночевки изначально не планировалось. Принеся его из комнаты 109, где он ночевал, мы разложили содержимое на полу в столовой.
Вот складной бумажник, который он таскал с собой еще с тех пор, как был первокурсником. Пауэрбанк для мобильного с наклейкой любимой группы. Беспорядочный клубок кабелей. Фотоаппарат-зеркалка, который Юя купил совсем недавно, отдав за него двести тысяч иен. Под ним – смена нижнего белья. Всякая мелочь – ватные палочки, кусачки для ногтей и тому подобное в пакетах на молнии. Несколько простых полиэтиленовых пакетов, сложенных треугольником. И, наконец, нераспечатанная пачка чипсов, купленная вчера по пути.
С каждым новым предметом, появлявшимся из рюкзака, я ощущал, как сердце сжимается, даже сильнее, чем когда я увидел Юю мертвым. Почему-то содержимое рюкзака напоминало о нем, живом, куда больше, чем бездыханное тело. Все эти вещи словно бы кричали о том, что их хозяин был уверен: он проживет еще не один десяток лет.
В конце концов я почувствовал, как задыхаюсь – не столько от жалости к Юе, сколько от подступающего ужаса. Ведь меня, возможно, ждет та же судьба. До вчерашнего дня я и представить себе не мог, что окажусь в ловушке под землей. В этом смысле мы с Юей были в одинаковом положении…
Разбор вещей произвел гнетущее впечатление на всех, кто хорошо знал погибшего. Только семья Ядзаки наблюдала за происходящим совершенно бесстрастно.