– Ничего страшного, – ответил Ядзаки Котаро, не совсем понимая, почему мы до сих пор обсуждаем случай с чипсами. – Просто пакет лежал рядом с консервами, вот Хаято и решил, что можно брать. Если бы мы знали, что это вашего покойного друга, то, конечно, не стали бы трогать. Простите нас за недоразумение.
Весь этот разговор как будто совершенно не соответствовал поводу – и правда пустяковому по сравнению с прочими нашими проблемами. Но стоило посмотреть на Хаято, который сидел, низко опустив голову, с подрагивающими плечами, как сразу становилось ясно – его надо успокоить.
– Сэмпай просто погорячился, он не хотел никого пугать, – продолжила Саяка.
Ей очень хотелось, чтобы Рюхэй извинился перед Хаято, – таким образом конфликт был бы исчерпан. Но Рюхэя до того распирала злость на меня и Маи, что он не желал признавать себя неправым даже для вида, и потому сидел, приоткрыв рот и таращась невидящим взглядом в пустоту. Разумеется, Хаято, который понятия не имел о наших драмах, было не по себе. Только доброжелательный голос Саяки в конце концов ободрил его настолько, что он все-таки отважился поднять голову.
За обедом завязалась неловкая беседа.
Мы узнали, что супруги Ядзаки – ровесники и поженились, когда им было по тридцать два года; что у них собака породы сиба-ину и они беспокоились, присмотрят ли за ней соседи, пока их нет; что Хаято учится в префектуральной школе и ходит в драмкружок.
Я вспоминал подозрения Ханы, которые она высказала вчера: не связано ли семейство Ядзаки как-то с этой подземной постройкой? Но спросить об этом я не успел – Котаро нанес свой удар первым:
– А вы все сюда действительно попали случайно? Это что, какое-то испытание было, на слабо друг друга брали?
– Ну… вроде того. Хотя нет, не на слабо. Просто услышали, что здесь место интересное, – ответила, слегка растерявшись, Саяка, которая сама собиралась задать Ядзаки тот же вопрос.
– А знал про этот бункер только Нисимура-кун, которого убили?
– Да.
– И больше никто?
– Наверное. Из вас ведь никто не знал, да? – обернулась к остальным Саяка. Разумеется, никто, кроме Юи, о подземелье понятия не имел. Вдруг, будто бы что-то припомнив, спохватилась сама Саяка. – Подождите-ка… до меня тут дошло… Около полугода назад Юя-сэмпай присылал мне фотографии отсюда. Так что я знала – только сама не осознавала этого.
– Что? Мне ты об этом не рассказывала, – удивилась Хана.
И я, и все остальные тоже слышали об этом впервые. Саяка, боясь, что ее признание покажется подозрительным, поспешила объяснить:
– Да нет, ну это вообще неважно, наверное… Просто Юя-сэмпай написал мне, спросил, как дела. Я ответила: нормально. А он говорит: я тут нашел странное место. И фото отправил – от входа и от аварийного выхода. Тогда я не обратила на это особого внимания, написала в ответ – ого, мол, выглядит жутковато. И все. Я и забыла совсем, не вспоминала, и только сейчас сообразила, что на фото этот бункер и был.
В общем, выходило, что никакой важной информации она и правда не сообщила. Снимки, сделанные внутри бункера, получились слишком темными, так что толком ничего нельзя было разглядеть, к тому же шли они вперемешку с другими фото, какими-то пейзажами, так что Саяка быстро выбросила их из головы.
Больше никому Юя этих снимков не отправлял. Интересно, почему он написал Саяке? Может, потому что она тоже увлекалась фотографией – вот он и решил показать ей необычное подземное сооружение? Вряд ли в этом был какой-то глубинный смысл. Но почему тогда Ядзаки так нас расспрашивал?
– А вы, Ядзаки-сан, что-то знали про это место? – спросила Саяка.
– Нет-нет, что вы, – мгновенно замотал он головой. – Мы просто заблудились!
Может, стоило надавить посильнее? Ядзаки как будто встревожился. Но никто из нас не был готов к жесткому конфликту, и потому ни с его, ни с нашей стороны больше вопросов не прозвучало.
– А что там с расследованием? Выяснили что-нибудь? – спросил он вместо этого, начиная терять терпение.
В воздухе повисло молчание.
– Пока ничего особенного, – наконец произнес Сётаро.
Ядзаки покачал головой. Обед на этом завершился.
Когда семейство уже собиралось покинуть столовую, Саяка вдруг окликнула подростка:
– Хаято-кун, бери чипсы, если хочешь!
На того, однако, слова оказали обратное действие – он снова ощетинился:
– Нет уж, обойдусь.
Родители, смущенные его невежливостью, поспешили выскользнуть за дверь.
Теперь, когда стало ясно, что разговор окончен, Рюхэй резко оттолкнул свой стул и направился к выходу.
– Как-то не очень получилось, – устало проговорила Саяка.
По сути, главной нашей проблемой было то, что поиски убийцы совершенно не продвигались. В таких обстоятельствах никакого прока от обсуждения разнообразных подозрительных моментов – кто знал о подземелье заранее и почему – быть просто не могло.
– И все-таки они какие-то странные. Почему их так интересует, зачем мы сюда пришли? Ясно же, что мы не планировали тут застрять, – тихо пробормотала Хана, но никто эту тему не поддержал.
В итоге в столовой мы провели не больше часа. Все, кажется, почувствовали, что собираться вместе небезопасно. В небольших группках нам еще удавалось сохранять спокойствие, но стоило вдевятером оказаться в одном помещении, как хотелось заорать: «Кто из вас убийца? Давайте, признавайтесь уже!» И, похоже, желание это мучило не только меня. Все – кроме, собственно говоря, убийцы – через силу поддерживали разговор о пустяках, наверняка думая об одном и том же. Как и источник света будто множится, отражаясь в зеркалах, так и страх, многократно воспроизведенный в глазах девятерых человек, становился всепоглощающим.
Учитывая обстоятельства, можно было, наверное, считать, что организованная Саякой встреча прошла еще неплохо: в конце концов, никто не начал орать и ни на кого не набросился…
Было около трех часов дня.
Все разошлись по своим делам – это стало входить в привычку. Я сходил в туалет и возвращался по коридору к себе, когда столкнулся с выходящей из комнаты номер 115 Саякой. За спиной у нее почему-то был рюкзак – будто она готовилась к побегу. Увидев меня, она испуганно отшатнулась.
– Ты чего?
– Ой, Сюити-сэмпай? Да я так, просто… – ответила она, оглядываясь на дверь, откуда только что вышла. В коридоре никого больше не было. – Мы с Ханой решили ночевать в разных комнатах. Она сказала, что прошлой ночью совсем не могла расслабиться, вот я и подумала, что, наверное, так будет лучше.
– А… понятно.
Не могу сказать, что меня это удивило, хотя до сих пор они спали в одной комнате. Саяка выглядела подавленной – вряд ли из-за Ханы, скорее из-за того, что никак не могла принять простого факта: наши нынешние проблемы, как ни старайся, не решишь так, чтобы всем в итоге было хорошо.
– Может, помощь какая нужна? Матрас перенести, например?
– Да нет, спасибо, я сама.
Вид у нее был несчастный, но после моего предложения она, казалось, немного приободрилась и без долгих раздумий решила занять комнату под номером 108, у лестницы. Там царил хаос, и какое-то время было слышно, как Саяка наводит порядок.
Наступило восемь вечера. Мы с Сётаро ужинали в столовой.
Консервы к этому времени уже порядком всем надоели – тем более что есть их приходилось холодными. В столовой стояла газовая плитка, но у нее был сломан механизм поджига. Как мы с ней ни возились, починить не получалось, а в нашей некурящей компании ни у кого не нашлось зажигалки.
Мы почти доели, когда в столовую вошла Саяка.
– Привет! Я вот тоже думаю поужинать. – Она начала выбирать из пирамиды на столе консервы и, обнаружив единственную банку чили кон карне, показала ее нам. – Последняя осталась. Можно я возьму?
– Да бери, конечно. Вряд ли кто-то будет возражать, – ответил я.
После истории с чипсами тема продуктов воспринималась остро, и Саяка определенно боялась показаться слишком жадной.
– Ну ладно, тогда я заберу. По-моему, чили довольно вкусное было.
– Вот и хорошо.
Саяке явно хотелось поговорить хоть о чем-нибудь приятном, но у меня не было настроения обсуждать вкус консервов, так что отреагировал я без особого энтузиазма. Она немного потопталась на месте, но в конце концов решила поужинать в одиночестве и, прихватив банку чили и стакан с водой, направилась к себе в комнату 108.
Мы с Сётаро еще несколько раз попробовали починить плиту. Чем были заняты в это время остальные, я понятия не имел. Ранее, около семи, в столовую заходили Ядзаки, взяли консервов, после чего, как обычно, больше не показывались. К девяти часам мы с Сётаро окончательно сдались и тоже отправились к себе. В коридоре я заметил, что у комнаты 108 стояли Хана и Саяка, которая передавала первой какой-то темный предмет. Что это могло быть? Платок? Прежде чем мы приблизились, они уже разошлись. Я не придал этому значения: если что, спрошу у них завтра.
Вернувшись в комнату, я вставил в одно ухо наушник и принялся рассеянно слушать музыку. Сётаро, как и утром, уселся на матрасе, подняв колени, с какой-то книгой – судя по обложке, про заграничные путешествия.
С момента убийства прошло уже два дня. До предполагаемого дедлайна оставалось всего пять.
Вода приближалась, а мы убивали время за смартфонами и книгами. Мне никогда не доводилось жить такой странной жизнью – да и вряд ли доведется.
– Ты правда не знаешь, кто убийца? – в тысяча первый раз спросил я.
– Понятия не имею, – ответил Сётаро с неизменным хладнокровием.
Никаких улик у нас не было, а одними только умозаключениями решить эту задачу вряд ли возможно. Но почему мы тогда сидим здесь и бездельничаем, как дома воскресным вечером? Чего ждем?
Сётаро попытался меня успокоить:
– Прямо сейчас мы сделать ничего не можем. Лучше не паниковать, а попытаться расслабиться.
– Но ведь время может закончиться, а мы так и не узнаем, кто убийца. Разве нет?