– Может быть. Тогда и будем думать, что делать. Сейчас в этом никакого смысла нет. Мы все равно не найдем такого решения, которое всех устроит. – Он бросил свою книгу на матрас, хорошенько потянулся и вновь принял прежнюю позу. – А Хана-тян и Саяка-тян, значит, решили в разных комнатах ночевать, да?
– Да, точно.
Я уже успел рассказать ему о том, как встретил Саяку в коридоре. Маи с Рюхэем поругались и разошлись еще вчера – так что, кроме нас с Сётаро и семьи Ядзаки, все теперь жили в одиночестве.
– Но Хана-тян и Саяка-тян ведь не ссорились, правильно?
– Не ссорились. Просто вчера вечером им было некомфортно, и они решили, что лучше по отдельности. В общем-то, я их понимаю. Так и бывает обычно…
– Может, они начали подозревать друг друга? И каждая думает, что вторая – убийца?
– Кто его знает… Но вряд ли. Разве что подсознательно.
Если спросить самих девушек, то Хана и Саяка, скорее всего, подозревали в первую очередь тех, кого хуже остальных знали: – семью Ядзаки. Друг друга они заподозрили бы, скорее всего, в последнюю очередь – они ведь и после убийства продолжали тесно общаться. В общем-то, это и правда было безопасно: даже если предположить, что одна из них – преступница, вряд ли она стала бы лишать жизни соседку по комнате, тогда ее бы сразу раскрыли. Убийца ведь тоже осознает опасность и не хочет себя выдавать.
И все равно – даже понимая это, они наверняка не могли полностью избавиться от мысли: а вдруг?.. Мне кажется, я неплохо понимал, что они чувствовали, решив с утра разойтись.
Сётаро, которому я изложил все эти соображения, кивнул. Но его, похоже, тревожило другое.
– Меня не то чтобы удивляет их поведение, – сказал он. – И твое объяснение, скорее всего, правильное. Но дело тут в другом. Представь, что мы сейчас не в этом бункере, а в какой-нибудь горной хижине в снежный буран. Спасатели смогут добраться только через неделю. И вдруг одного из нас задушили. Вот ты, Сюити, что бы стал делать?
– Хм… Ну, я бы предложил всем собраться в одном месте, чтобы каждый был под присмотром.
– Совершенно верно. Это самое разумное решение. Разделиться на две группы и спать по очереди. В туалет ходить строго по одиночке. И никаких возражений. Если соблюдать эти меры, все будут в безопасности. Но мы делаем ровно наоборот. Если и собираемся, то совсем ненадолго, и даже те, кто жил вместе, специально расходятся по разным комнатам и проводят время в одиночестве. А это что значит? Что мы упрощаем задачу преступнику, если он захочет убить кого-нибудь еще, – вздохнул Сётаро.
Не то чтобы мне подобные мысли совсем не приходили в голову, но контраст между серьезностью темы и равнодушным тоном, которым он все это сказал, сперва сбил меня с толку.
– То есть ты считаешь, что убийством Юи дело не ограничится?
– Этого я не говорил. Я не знаю. Вообще, если рассуждать здраво, преступник, наоборот, больше никого убивать не должен.
Казалось бы, да. Ведь если убийцу вычислят, то его ждет страшная смерть в подземелье – так? Допустим, в первый раз ему удалось замести следы. Но зачем идти на риск повторно? Именно поэтому мы, наверное, и опасаемся друг друга…
– Тогда в чем дело?
– Смотри. Мы находимся в крайне необычных обстоятельствах. И вот среди нас есть убийца. Никто, однако же, не пытается предотвратить новое преступление. Наоборот – мы как будто делаем все, чтобы облегчить убийце работу.
То есть что получается? Маи и Рюхэй, Хана и Саяка – все они решили разойтись по разным комнатам, чтобы убили кого-нибудь еще? Это, наверное, преувеличение? Не может же быть, чтобы они именно об этом думали… И все-таки, положа руку на сердце, я не мог отрицать: мы все втайне испытываем нетерпение – все желаем, чтобы что-нибудь произошло.
– Не знаю, прав я или нет, но сдается мне, что где-то в глубине души мы предпочли бы, чтобы кого-то еще убили, лишь бы узнать, кто это сделает. Все лучше, чем оказаться перед необходимостью оставить кого-то в подземелье, не выяснив, кто преступник.
Здесь, в подземном бункере, нас поджидало нечто более страшное, чем смерть от рук убийцы. Можно ли тревожиться, что тебя задушат, когда альтернатива – захлебнуться в медленно прибывающей воде?
– И что же нам делать?
– Ничего. Как будто у нас есть выбор! Даже если мы решим совсем забыть про мораль и скажем: «Эй, убийца, дай нам подсказку – убей кого-нибудь еще!», он все равно не согласится нам помочь.
Это уж точно.
И все же – ведь убийство Юи было внезапным и совершенно невообразимым в наших обстоятельствах. Откуда же мы знаем, что подобного не случится во второй раз?
Идти по этой дорожке рассуждений становилось все тяжелее: на меня постепенно накатывало осознание, что я и сам ожидаю следующего убийства.
Но кто станет жертвой? Кого бы я хотел видеть мертвым?
Сётаро кинул на меня веселый взгляд:
– По крайней мере, можешь не беспокоиться, что окажешься следующим. Я же рядом. Хотя не знаю, удача это или нет. Тебе бы поспать. Ты ведь прошлой ночью так толком и не уснул, да?
Он был прав.
Я вставил в правое ухо второй наушник, вытянулся на матрасе и закрыл глаза. Действительно, можно было не бояться хотя бы того, что меня убьют ночью, потому что рядом находился Сётаро.
Несмотря на тревогу, которую я ощущал каждой клеточкой своего тела, меня постепенно потянуло в сон.
Глава третья.Отрезанная голова
Когда я проснулся, на часах было семь утра. Шел третий день нашего заточения.
В наушниках у меня с вечера продолжала играть музыка. Вынув их, я встряхнул головой – голос певицы примерно моего возраста застрял в ушах, как серные пробки. Музыка, которой я пытался отвлечься, с утра невыносимо раздражала. К моему удивлению, спал я очень крепко – и тем не менее совершенно не чувствовал себя отдохнувшим.
– С добрым утром, – бросил, не глядя на меня, Сётаро. Он, похоже, бодрствовал уже давно.
– Угу… Как там вода? Ты ходил смотреть?
– Да, все как я рассчитывал. К полудню начнет заливать минус второй этаж.
Срок неумолимо приближался.
– Значит, времени все меньше… Больше ничего не случилось?
– Понятия не имею. Я только проверил уровень воды. Других новостей не знаю. Давай для начала позавтракаем.
Аппетита у меня не было совершенно, но и в одиночестве оставаться не хотелось, поэтому я быстро собрался и последовал за Сётаро.
В столовой никого не было. Я уселся за стол и принялся механически жевать рыбные консервы, вкуса которых совсем не чувствовал. Они мне ужасно надоели за последнее время.
Прежде чем я успел доесть, пришла Хана.
– Угу… – сонным голосом буркнула она на мое «доброе утро», пытаясь выбрать банку с фруктами. – А Саяка еще спит? – вдруг спросила она, обращаясь к нам.
– Наверное. Я ее не видел.
– Ясно…
Хана мрачно открыла консервную банку и, поколебавшись, не пойти ли к себе в комнату, в конце концов уселась за длинный стол и без особого энтузиазма приступила к завтраку.
– Вы с Саякой случайно не поссорились? – спросил я.
– Да нет. Обычное дело же. Зачем специально вместе тесниться, когда можно расположиться каждому в своей комнате. Так обеим лучше…
В общем, ответ был вполне ожидаемым. Неожиданным казалось только то, что Хана проснулась первой – Саяка всегда вставала раньше.
С другой стороны, сейчас ведь все было не как обычно. Может, Саяку ночью мучила бессонница, потому что на душе было тревожно, вот она и проспала. Но Хану как будто беспокоило что-то еще. Она доела свои фрукты, немного помялась и наконец решилась спросить:
– А вы вчера вечером Саяку не видели?
– Что? Нет, не видел. А ты, Сётаро?
Я бросил взгляд на брата – но он точно ничего знать не мог, ведь после ужина мы оба сидели в комнате. Последний раз я видел Саяку, когда она передавала что-то Хане.
– Кстати, а ты ведь сама вчера у нее что-то брала. Это что было?
– А, да так… изолента. Одолжила на время, – ответила Хана.
Как выяснилось, пока мы вчера сидели в столовой, Саяка, которая обедала у себя в комнате, случайно разбила стакан и, чтобы собрать мелкие осколки с пола, пошла на минус второй этаж за изолентой. Она уже почти закончила с уборкой, когда к ней заглянула Хана и тоже попросила ленту.
– У меня водолазка вся в катышках. Раздражает ужасно, а переодеться не во что. А тут у Саяки оказалась эта клейкая лента, и я подумала, что можно ею почистить.
Получается, вечером я видел их как раз в этот момент. Я получил ответ на свой вопрос, но Хана, похоже, думала о другом – о том, что случилось позже.
– Потом, уже после этого… Саяка как-то странно себя вела. Я видела ее в коридоре перед тем, как лечь спать. Она заглядывала в разные комнаты – как будто искала что-то.
– Хм… Это после того, как ты у нее изоленту взяла?
– Да. Все происходило около половины десятого.
В принципе, ничего особенно странного в этом не было: в огромном бункере вполне можно что-нибудь потерять… или, наоборот, Саяке могло что-то понадобиться. Меня тревожило то, что она до сих пор не проснулась. Может, конечно, она, поглощенная своими поисками, просто поздно легла…
Хана поспешно вышла – видимо, решила заглянуть к подруге в комнату. Вернулась она почти сразу – буквально вбежала в столовую:
– Слушайте, в комнате Саяки нет!
– Что?
– Нет ее! Пропала!
Комната номер 108 была пуста. Хана совсем переполошилась – словно уже предчувствуя самое плохое. Мы с Сётаро поднялись из-за стола и отправились вслед за ней.
Комната Саяки находилась рядом с лестницей, ведущей вниз, на минус второй этаж. Дверь была приоткрыта – так ее оставила Хана. Внутри действительно никого не обнаружилось, только посередине лежал матрас, а на нем – аккуратно сложенный спальный мешок.
– Вещей ее тоже нет, – заметил я.
Действительно, рюкзака Саяки нигде не было видно. Это наводило на мысли, что она просто решила переночевать в другой комнате. Но ведь тогда она взяла бы с собой и спальный мешок? В этом я практически не сомневался.