Немного успокоившись, я решил, что вероятность этого мала: по воде подобраться незаметно невозможно. Тем не менее я старался не отходить слишком далеко от Сётаро, чтобы он услышал, если я закричу.
Осмотрев весь второй этаж, мы сняли сапоги и продолжили поиски на первом.
Телефона нигде не было.
– Где он может быть? Куда она его засунула?
Смотрели мы только на поверхности. Чтобы заглянуть под все полки и перебрать все ящики, времени понадобилось бы куда больше. Но сложно было вообразить, чтобы Саяка могла оставить телефон в каком-то совсем уж труднодоступном месте.
И все же – накануне вечером она долго искала его, блуждая по подземному сооружению. Возможно, телефон и правда лежал там, где его просто так не заметишь?
Или преступник нашел его первым – и телефон уже уничтожен?
– Ладно, на сегодня хватит, – хлопнул меня по плечу Сётаро.
Мы вернулись в комнату и начали готовиться ко сну. Сётаро еще немного повозился с рюкзаком Юи, но скоро бросил это и отправился спать, утомленный всеми произошедшими за день событиями.
Мне, однако же, не спалось. Стоило закрыть глаза – и я снова и снова видел мертвое тело Саяки и ее голову, висящую в темной воде у дна. К тому же не давала покоя мысль о том, что телефон мы так и не нашли… Казалось, сейчас не время спать – но чем заняться, я придумать не мог.
Я воткнул в уши наушники, но музыка, еще вчера помогавшая расслабиться, теперь казалась невыносимой. Я страшно завидовал композиторам и музыкантам, которые – уж конечно! – сейчас сидели в комфорте и уюте, а не торчали с нами в этой дыре.
Прокручивая плейлист, я наткнулся на песню американского музыканта, в девятнадцать лет покончившего с собой. Ее я поставил на повтор и закрыл глаза; голову заполнил жутковатый психоделический фолк.
Только через час я наконец начал понемногу засыпать.
Я сел на постели и взглянул на экран телефона. Было уже десять утра.
Всю ночь я провел между сном и явью: перед глазами то и дело вставали кошмарные картины, увиденные вчера, и я сам не знал, снятся они мне или мерещатся в реальности. Впрочем, в какой-то момент внезапно наступило утро – и даже совсем не раннее… видимо, я все-таки провалился в сон.
Посмотрев на соседнюю койку, я обнаружил, что Сётаро там нет.
Пошел умываться? Или завтракать? Или проверять уровень воды? Будь это обычная поездка, ничего особенного не было бы в том, что сосед по комнате ушел раньше, но сейчас одиночество действовало угнетающе.
А еще мне хотелось есть. Если уж на то пошло, вчера я так почти ничего и не смог проглотить.
Выйдя в коридор, я направился в столовую, где и нашел Сётаро. Он как раз закончил завтракать.
– О, ты проснулся? – приветствовал он меня. – Я пойду поищу телефон. Гляди тут в оба.
Он ушел, и я остался в одиночестве, чтобы – в точности как вчера – позавтракать рыбными консервами из банки.
Бункер в любое время суток выглядел одинаково, и все равно цифры на экране телефона успокаивали: не знаю почему, но остаться одному с утра было менее страшно, чем ночью.
Я доел и снова вышел в коридор. Стоит ли поискать телефон вместе с Сётаро? Какое-то время я бесцельно бродил по минус первому этажу.
Навстречу мне никто не попался, хотя из разных комнат слышались звуки, говорившие о том, что остальные тоже встали. Вдруг я понял, что какой-то шум и голоса доносятся снизу, с минус второго этажа. Что там говорили, я разобрать не мог, но походило на то, как перекидываются короткими фразами рабочие на стройке. Казалось, внизу начались какие-то работы.
Прислушавшись, я понял, что голоса принадлежат семье Ядзаки.
Что они придумали? Во мне всколыхнулось нехорошее предчувствие. Я видел, как они настроены, и вполне мог представить, что они наделают каких-нибудь глупостей.
Посмотрим, что там происходит.
Первым, что бросилось мне в глаза, стоило подойти к лестнице, был чей-то силуэт. Кто-то, как и я, собирался спуститься на минус второй этаж.
– Это ты, Маи?
– Ой!
Она уже поставила ногу на первую ступеньку и теперь, держась за перила, резко обернулась. Узнав меня, Маи выдохнула.
– Сюити-кун? Внизу что-то происходит. Я хотела посмотреть…
– Да, там Ядзаки что-то затеяли.
Мы друг за дружкой осторожно спустились по узкой лестнице.
Воды на минус втором этаже оказалось больше, чем я ожидал. Надев сапоги, я сделал несколько шагов по коридору, и ледяная вода тут же стала заливаться в голенища. Пришлось снять сапоги, закатать брюки до колен и идти босиком.
Голоса семьи Ядзаки доносились со стороны лестницы вниз.
В коридоре было темно, и я включил фонарик на смартфоне. В дальней части светились люминесцентные лампы, поэтому можно было обойтись без дополнительного света, но я шел босиком, и мне хотелось видеть, куда я ступаю.
Маи держалась рядом со мной и моим фонариком. Мы медленно побрели вглубь коридора.
Наконец перед низкой железной дверью мы увидели всех троих Ядзаки.
Хироко и Хаято, как и мы, закатали штаны. Хаято, видимо, успел упасть, потому что был мокрым с головы до ног. На Котаро были единственный рыбацкий комбинезон, который имелся в бункере.
В руках у них было что-то вроде длинной штанги, на какую вешают белье; другой ее конец уходил за железную дверь. У всех троих по лицам катился пот.
– Что-то случилось? – спросила, заметив нас, Хироко.
– Да нет, просто услышали голоса и решили посмотреть, что происходит, – ответил я.
– А, понятно, – коротко кивнула она и тут же перестала обращать на нас внимание.
Промокший до нитки Хаято глянул недовольно: ему явно не нравилось, что посторонние наблюдают за тем, как работает их семейство.
Объяснять они ничего не стали, но все было понятно и без слов: идея заключалась в том, чтобы, используя длинный шест как рычаг, дотянуться до лебедки и прокрутить ее, оставаясь за порогом.
– Хаято, попробуй чуть подальше достать, – велел отец.
– Уже, – недовольно буркнул подросток.
– Давай тогда под другим углом. Хироко, иди сюда!
Семейство отступило чуть правее и снова попыталось повернуть ручку.
– А-а-а!
Все трое потеряли равновесие и повалились назад, приземлившись на пятые точки и подняв брызги. Штанга согнулась. Присмотревшись, я понял, что это были три алюминиевые трубы, примотанные друг к другу проволокой, – крепление оказалось ненадежным, и элементы разошлись.
Разумеется, сработать это не могло. Импровизированный шест прогибался, так что давление не передавалось на ручку лебедки. Но даже если бы у нас имелся цельный, крепкий и достаточно длинный прут, с его помощью так повернуть лебедку, чтобы камень упал, было бы невероятно сложно.
Тем не менее настрой семейства оставался серьезным. Вчера Сётаро предложил им найти способ, чтобы мы могли выбраться отсюда все вместе, не оставляя никого внизу, и теперь они были полны решимости испробовать все средства. Но я, оглядывая комнату с лебедкой, не мог не думать, что их усилия бесполезны.
Я и сам перебирал в голове разные варианты. Например: а что, если обвязать камень веревкой и попытаться обрушить его, потянув снаружи? Но веревка будет тереться о край железной двери, и это ничего не даст. К тому же – как надежно закрепить обвязку на камне?
Или, например, можно подставить там, куда упадет камень, П-образный помост. Человек в комнате провернет лебедку так, чтобы обрушить камень на помост, а сам пролезет под ним и выберется наружу. После этого можно так же, снаружи, разобрать помост, чтобы камень упал на пол.
И этот способ никуда не годился, потому что – где мы возьмем помост, который выдержит вес огромного валуна? Деревянные столы и стулья в бункере уже начали гнить, а металлические стеллажи мы никак переделать не могли – да и прочности бы все равно не хватило.
Самым здравым решением было бы соорудить прочные мостки из бревен, а после того, как на них упадет валун, облить горючим и поджечь. Но для этого не хватало материала. К тому же сейчас минус второй этаж все равно начало затапливать, так что этот план был неосуществим.
В итоге оставались только бессмысленные и безрезультатные методы наподобие того, что так отчаянно пыталась применить сейчас семья Ядзаки.
Я видел, что они взвинчены до крайности – куда больше, чем любой из нас. Я боялся, что сам не выйду живым из этого бункера, но их пугало то, что они выйдут не все – что одному из них придется остаться.
Теперь я проникся вчерашними словами Ядзаки: думать нужно не о поисках убийцы, а о том, как выбраться. Но это, увы, не меняло того факта, что без жертв не обойтись.
Трое Ядзаки, теперь вымокшие до нитки, поднялись с пола с самым несчастным видом. Котаро отшвырнул алюминиевые трубки и, топая по воде, прошествовал в помещение с лебедкой.
– Да черт бы его побрал! – в сердцах воскликнул он. – Оно работает вообще?! Какой смысл всем этим заниматься, если камень с места не сдвинуть?
Он схватился за ручку лебедки.
Маи рядом со мной тихонько ахнула.
Раздался громкий скрежет. Камень заскрипел по полу.
Котаро тут же остановился, но ручку лебедки не выпустил, застыв в неподвижности и напряженно вглядываясь туда, где над нами лежал валун. Видно было, что в голове его бешено крутятся шестеренки.
В какой-то момент мне показалось, что сейчас он повернет ручку до упора. Внутри вдруг вспыхнула подленькая надежда: а что, если он и в самом деле решится? Ведь есть же – хоть и небольшая – вероятность, что камень не рухнет сразу до самого низа, а застрянет на полпути, между железной дверью и полом, так что получится выбраться. Вдруг Ядзаки согласен рискнуть, рассчитывая на этот крохотный шанс? И тогда в следующее мгновение мы окажемся свободны, в то время как он останется взаперти.
И правда – Ядзаки крепче сжал ручку лебедки и начал ее поворачивать.
Снова раздался глухой скрежет, а камень на сей раз заметно подался вниз.
– Папа! Не надо! Стой! Прекрати! – отчаянно завопили жена и сын.