– Думаю, нам следует разделиться, – сказал Браунинг, отгоняя досаду. – Чтобы не смущать участников преступления. Основной Браунинг будет все время на виду, а запасной Браунинг спрячется за портьерой и появится в критический момент…
– А это идея!
– Еще какая! Внезапное появление спутает планы преступника…
– Да нет, я про «Момент», – перебил Браунинга Браунинг. – Если все кресла заранее намазать клеем «Момент»… – То в критический момент преступник не сможет сдвинуться с места…
– И не треснет премьер-министра кирпичом по башке! Ура!
– Или можно приклеить кирпич! Я отвлеку внимание, все отвернутся в сторону, преступник схватится за кирпич, вы выскочите из-за шторы…
– Я выскочу?
– А кто?
– А вы?
– Простите, коллега, но запасной Браунинг, то есть дубль – это вы.
– Вы уверены в этом?
– Безусловно! Ведь я отлично помню, как создал вас.
– Естественно! Ведь я при создании вложил в вас все свои воспоминания.
«Ну вот, – подумали Браунинги, – впервые у нас нет взаимопонимания. То ли еще будет…»[99]
– Ладно, кинем монетку, – решил Браунинг с трубкой. – Орел.
– Решка, – отозвался Браунинг с четками. – Кидайте. Сыщик подкинул серебристую деревянную штуку, – и та повисла в воздухе, бешено вращаясь.
– Ай-яй-яй! – покачал головой пастор (или двойник). – Кажется, один из нас пытается смухлевать…
– …но один из нас этого не допустит, – закончил дубль (или оригинал).
Штука крутилась все быстрее, пока не расщепилась на две половинки. Одна упала решкой, вторая – орлом.
– Понятно, – сказал один Браунинг. – Нужно внести в эксперимент неопределенность.
– Ромуальд! – крикнул второй Браунинг. – Хватит дурака валять, иди сюда!
Ромуальд, который действительно валял дурака[100] под окнами кельи, явился сразу.
– Что? – спросил он. – Ужин?
– Ткни пальцем в одного из нас! – приказали пасторы.
Ромуальд, который уже привык к странностям Браунингов, внимательно изучил свою пятерню, выбрал палец почище и ткнул в правого от себя святого отца.
– Отлично! – обрадовался левый отец Браунинг. – Значит, вы, коллега, полезете за портьеру…
– Я? – удивился правый отец Браунинг. – Мы же выбирали того, кто останется на виду…
– А ужина не будет, – резюмировал домовой. – Эх, отцы, отцы… Пойду сопру чего-нибудь.
Пасторы посмотрели вслед удаляющемуся домовому. Заклятье честности продолжало действовать, но как-то криво: воровать Ромуальд не перестал, но теперь заранее предупреждал об этом следователя[101].
– Как же мы решим нашу проблему? – спросил Браунинг, распутывая узел, в который в ходе дискуссии завязались четки.
– А есть ли проблема, коллега? – сказал Браунинг, разжигая погасшую трубку. – Вы не забыли, что по сути мы – это одно и то же? Так что какая разница? Давайте за портьерой спрячусь я.
Браунинг (который без трубки) промолчал. Его копия начинала проявлять все больше самостоятельности. Качество, нет слов, похвальное… в любом другом случае. Обоснованная – хотя и ложная – убежденность дубликата в своей оригинальности начинала раздражать все сильнее.
Самое же неприятное заключалось в полной идентичности всех воспоминаний оригинала и копии, из-за чего сыщик не мог быть до конца уверен, что оригиналом является именно он[101].
Сен Аесли и магия пространства
Утро 28 мая застало первокурсников Первертса у входа в Министерство магии. Около сотни бледных мальчиков и девочек, не моргая и даже не шевелясь, внимали Сьюзан МакКанарейкл. Предельное внимание слушателей выдавало в них людей, спящих с открытыми глазами.
Декан факультета Орлодерр, учитывая ответственность такого мероприятия, как ежегодная школьная экскурсия в министерство, оделась подобающим образом – в костюмчик лимонно-канареечного цвета. Такой выбор мисс Сью объяснила производственной необходимостью: ученики, заблудившиеся в мрачных недрах министерства, без труда найдут ее, ориентируясь на яркое цветовое пятно[102].
– Учащиеся! – разносилось над улицей. – Помните: министерство – это вам не место для шалостей и проказ! Не исключено – хотя я в этом сильно сомневаюсь – что через пять лет кто-то из вас распределится именно сюда. Вот тогда и пошалите. А сегодня – слушать, что я скажу, смотреть, куда я покажу, идти, куда я пойду, и никаких дурацких вопросов! Вопросы есть?
Разумеется, у Сена имелись вопросы. Он поднял руку и тут же еще одну. Потом несколько раз подпрыгнул на месте. Потом начал махать руками. Со стороны могло показаться, что один из учеников внезапно решил сделать утреннюю зарядку.
– Мистера Аесли все вышесказанное касается в первую очередь, – отрезала МакКанарейкл.
На помощь Сену пришла Мергиона. Она дернула энергично разминающегося друга за рукав и спросила:
– Что?
Аесли радостно развернулся и за пару секунд отчаянным шепотом выдал все свои вопросы.
– Не знаю, – сказала Мергиона.
– Спасибо, – перевел дух Сен.
До следующего приступа бессмысленной активности он был свободен.
После Открытого урока по мудловским дисциплинам Аесли целых два дня наслаждался трезвым логическим мышлением. На третий день хочуга очухалась, и мальчик немножко погромил комнату отдыха преподавателей.
После этого участие недолеченного Сена Аесли в экскурсии даже не обсуждалось. Педсовету хватило риторического вопроса Югоруса Лужжа: «Что лучше – чтобы новый приступ решительности случился с мальчиком в министерстве или в школе, и нам опять придется скидываться на ремонт?» Тем не менее, отправляя экскурсию, ректор попросил Мерги и Порри присматривать за Сеном повнимательнее.
Мисс Сьюзан пересчитала подопечных и размашистым шагом двинулась к входу. Ученики побрели следом.
Здание Министерства магии потрясало воображение. Сложенные из монументальных заклинаний стены, стометровые ворота из цельного куска меди, огромные окна, в которые мог влететь грузовик[103], уходящие в небо колонны, облепленные архитектурными излишествами… Сразу становилось понятно, что это могущественное учреждение, ведающее жизнями сотен тысяч британских магов.
Но как бы ни впечатлялись внешним видом здания посетители, внутри их ждало новое потрясение. Все здесь было маленьким и тесным: узкие коридоры, низкие потолки, крошечные окна.
– А куда подевалось все пространство? – удивился Порри.
– Магия, – объяснила Мергиона. – Внутри не то, что снаружи. Во всех книгах про волшебство так.
Браунинги и свобода прессы
Отцы Браунинги проводили подопечных МакКанарейкл двумя парами внимательных глаз. Теоретически Сен, Порри и Мерги не могли, не должны были, в конце концов просто не знали о предстоящем преступлении. Однако богатый опыт общения Браунинга с бравой троицей подсказывал, намекал, да что там намекал! – кричал о том, что предстоящие сегодня события без младших Гаттера, Аесли и Пейджер не обойдутся.
– Не хватало нам, чтобы в преступлении оказались замешаны и дети министров, – сказал Браунинг первый.
– Может, на этот раз пронесет? – сказал Браунинг второй. – Все-таки дело строго секретное…
– Преступление в прямом эфире! – завопили рядом. – Кровавая бойня в кабинете премьер-министра! Департамент Безопасности бессилен! Ну что, берете, или так и будете задарма пялиться?
Один из сыщиков бросил наглому гоблиненку аккуратно склеенную монету, а второй схватил свежий экземпляр «Магического Колдуна».
Под заголовком «Звериный оскал правящей элиты. Кто ответит за безответственность властей?» всенародно популярная газета МК не только излагала строго секретную информацию, но и кое-что добавляла от себя:
«…Вы думаете, дело ограничится лишением нашего премьер-министра трудоспособности собственным кирпичом по голове? Как бы не так! А если быть до конца откровенными, то не „как бы“, а совершенно не так. Как нам стало известно из авторитетных, но непроверенных, зато осведомленных, хотя и анонимных источников, рыба гниет с головы. Так что вслед за головой Квадрита полетят и другие головы. Волна обезглавливания прокатится по всем подгнившим ветвям власти. Думаете, это все? Это все конфетки по сравнению с тем, что удалось выяснить МК, просто сопоставив некоторые факты из наших же публикаций…»
Браунинги переглянулись.
– По-моему, коллега, о секретности вверенных нам сведений можно забыть.
– Как и о том, что все обойдется без первертской троицы.
Сыщики задумались, чертя правыми ботинками фигуры на песке. Один Браунинг чертил квадраты, другой – круги.
«Все-таки я первоначальный, – подумал чертящий квадраты. – Никогда в жизни не чертил кругов».
«Все-таки я настоящий, – подумал чертящий круги. – У дубля никакой фантазии, как чертил всю жизнь квадраты, так и чертит».
Сен Аесли и Золотая рыбка
Гаттер с Мергионой присматривали за Аесли так внимательно, что не заметили, как потеряли из виду яркое цветовое пятно[104].
– Здесь только что была дверь! – произнес Порри, разглядывая огромный кактус, торчащий прямо из стены.
– Значит, нужно снова ее проделать, – отозвалась Пейджер, – а ну-ка, подвиньтесь!
– Мерги! – остановил ее Сен. – Я и сам бы хотел… айн, цвай, драй… Но это нелогично… фир, фюнф[105]… Все, Порри, можешь отпускать. Меня, кажется, отпустило.
Гаттер отпустил напряженные руки товарища, и стал свидетелем синхронных, хотя и различных по силе ударов, которые Сен и Мерги обрушили на кактус. Вернее, на то место, из которого он только что торчал.