– Пап, это ко мне! – кричу я, быстро спускаясь по лестнице под трель дверного звонка, но стоит мне оказаться внизу, я замираю с открытым ртом, наблюдая за тем, как отец приглашает Трэвиса пройти в дом.
– Как поиски снежного человека? – отшучивается Барнс, неловко переминаясь с ноги на ногу, словно мой отец не тот, кто менял ему подгузники, когда Трэвис оставался у нас с ночевкой.
– Иногда мне кажется, что я и есть этот странный чувак, оставляющий следы на снегу, – отвечает папа, складывая руки на груди и внимательно наблюдая за Трэвисом. – Ты пришел позвать на свидание мою дочь?
Отлипнув ногами от плитки, я набираюсь решимости и подхожу к ним.
– Нет, пап, это не свидание. Трэвис согласился сыграть в ролике для моей книги, и сегодня у нас первые съемки.
Повернув голову, отец осматривает меня с головы до ног и, ухмыльнувшись, продолжает свои попытки вывести нас с Трэвом на чистую воду.
– За полчаса ты из ужасного огра превратилась в прекрасную принцессу. Твой отец не идиот, Мармеладный Боб[12].
– Пап, – шепотом произношу я, заметив улыбку Барнса, – я сказала правду, и нам действительно уже пора.
Подняв ладони над головой, отец пятится в сторону гостиной, но, прежде чем скрыться из вида, наводит два пальца на свои глаза, переводит взгляд на Трэва и, шевеля губами, говорит что-то наподобие «Я слежу за тобой, говорящий осел».
– Обожаю твоего старика, – смеется Трэвис.
– Можешь забрать его себе. Он всегда мечтал о сыне-сноубордисте, – набрасывая куртку, недовольно бормочу я.
– Я все слышу, Фиона! – усмехается отец.
– Буду поздно, Фея-крестная!
Вытолкав Трэвиса за порог, я закрываю дверь на ключ и, выдохнув, поворачиваюсь в сторону парня.
– Покажешь, куда идти?
– Конечно, принцесса Фиона. Но только если обещаешь не превратиться в огра, – смеется Барнс, а я с улыбкой на лице толкаю его в плечо.
– Я не была похожа на огра, он преувеличивает!
– Не оправдывайся, Би. Я знаю, что это шутка.
Идя по левое плечо от Барнса, засовываю руки в карманы куртки и, глядя на светодиодные прожекторы, освещающие склон, меняю тему:
– Чем занимаешься в Аспене помимо сноубординга и ведения соцсетей?
Пожав плечами, Трэвис смотрит в ту же сторону, куда и я, подражающе засунув руки в карманы.
– Учусь в местном университете и подрабатываю на склоне.
– Дай угадаю! – Усмехнувшись, поворачиваю голову в его сторону. – В детстве ты мечтал стать спасателем.
– В цель. Хочу продолжить дело дедушки.
Киваю, поглубже натягиваю шапку.
– Ну а ты, писательница из «Большого яблока»[13]. – Улыбка на его лице заставляет бабочек в моем животе танцевать фламенко. – Учишься на архитектора домиков для кукол, как мечтала в детстве?
Засмеявшись, наклоняюсь и, быстро слепив снежок, кидаю им в Барнса, но он уворачивается.
– Я мечтала шить для них одежду!
– Практика в модном домике Барби?
– Нет! – Отряхнув руки, подношу их ко рту, пытаясь согреть дыханием. – Я нигде не работаю и не поступила в университет.
– Черт, прости.
– Нет, ты не так понял. Все в полном порядке, правда. Я просто взяла перерыв после окончания школы, чтобы написать книгу.
– «Близнецы, сноуборды, любовь и я», – произносит он, и я шире открываю глаза.
– Ты что, нашел мою книгу?
– Шелби, ты сказала, что для тебя это очень важно.
Нахмурившись, я проваливаюсь в мысли, молча шагая рядом с Трэвисом.
В моей книге очень много того, что я бы предпочла держать в тайне от парня, в которого была влюблена, будучи маленькой девчонкой. Особенно стоит учесть тот факт, что во время написания я сталкерила его соцсети, не пропуская ни одного рилса и влога, чтобы создать идеальную копию.
– Пришли! – окликает меня Трэв, и когда я поднимаю глаза, до меня наконец-то доходит, кто такая Оливия Лав.
«Привет, дневник. Сегодня был ужасный день. Трэвис и Рэйф отказались играть в северных оленей и Санту из-за того, что Оливия притащила к их дому свою собаку Джанни. Я не играю с собаками. Мама сказала, что они могут откусить руку, а я не смогу без руки, потому что, когда я вырасту, хочу шить одежду для кукол. Ненавижу Оливию, она стерва! Не знаю, что значит это слово, но так мама назвала нашу соседку. Пока, дневник».
– Оливия Лав все еще живет здесь?
– В Аспене остались все, кроме тебя. – Барнс пропускает меня вперед, а я мысленно представляю, что Оливия – все еще та девчонка с кривыми зубами, какой была в детстве. От этой мысли мне становится немного легче, но ровно до того момента, пока не открывается дверь в дом и я не встречаю Оливию Лав 2.0.
Длинные ноги, отличная фигура и красивое розовое платье, подчеркивающее идеальную тонкую талию. Лав широко улыбается, и я с уверенностью могу сказать, что от кривых зубов ни осталось и следа. Она смотрит на меня сверху вниз, отчего мне становится еще отвратительнее.
Да, я маленький леприкон ростом в пять футов, с дурацкой медвежьей шапкой на голове. Улыбаешься, так как считаешь, что жизнь обошлась со мной справедливо после того, что я написала о тебе в своем дневнике?
– Привет, мы знакомы? – Блондинка хлопает ресницами и поправляет блестящие длинные волосы, такие же идеальные, как у куклы Барби.
– Эм-м… – Я запинаюсь, замечая ее шикарные туфли.
– Это Шелби Грэхем, не помнишь ее? – перекрикивая музыку, вмешивается Трэвис, закрыв дверь и проходя вперед. – Моя лучшая подруга детства.
Он назвал меня лучшей подругой детства? Чертики, подержите мою сумочку, я собираюсь прыгнуть в жерло вулкана, прямо в раскаленную лаву, от этой новости.
– Шелби! – вскрикивает Лав и, сделав шаг, прижимает мое лицо к своей упругой «тройке». – Ты так изменилась!
Ты тоже… Не зря говорят, что обезьяна эволюционировала в человека.
– Всего несколько футов в росте, – подшучиваю я, отодвигаясь от ее огромной груди.
Выпустив меня из объятий, Оливия переключается на Трэвиса, и я мельком замечаю, как она тянется поцеловать его в губы, но Барнс поворачивает голову, подставляя щеку.
– Рэйф и Джи-Кей уже здесь? – спрашивает он, откашливаясь в кулак и, забрав мою куртку, вешает ее на свободный крючок.
– Да-а, они играют на бильярде.
Барнс кивает, берет меня за руку, переплетая наши пальцы, и от этого внизу живота начинается настоящий пожар. Приятное покалывание распространяется по телу, когда его большой палец нежно поглаживает мое запястье. Книги «18+» со сценами, начинающимися так же, всплывают перед глазами, и я уже не могу воздержаться от фантазий.
Я и Трэвис наедине. Он смотрит на меня невероятно красивыми голубыми глазами, в которых отражаются языки пламени потрескивающего камина, и, облизнув губу, касается кончиками пальцев моего подбородка, медленно притягивая к себе для поцелуя…
– Кстати, Шелби, – отвлекает меня Оливия, возвращая в пространство Eminem’a и дерьмовой вечеринки. – Классная шапка, прямо как у моей младшей сестренки.
Натянуто улыбнувшись, стягиваю с головы плюшевое недоразумение.
– Классные зубы, выглядят почти как настоящие, – почти неслышно огрызаюсь в ответ, и улыбка тут же исчезает с лица Лав.
Упс. Кажется, я недооценила эволюцию. Эта стерва умеет читать по губам.
Глава 9Камера, мотор, бей его!
Каждая девчонка заслуживает лучшего парня. Я, к примеру, – Трэвиса Барнса.
– Идем, медвежонок, – шепчет мне на ухо Трэвис и проходит вперед, потянув меня за собой.
Поджав губы, я следую за ним, сконцентрировав взгляд на наших переплетенных пальцах. А вокруг происходит настоящая вакханалия. Игры в пиво-понг, сумасшедшие танцы на столе и поедание бургеров наперегонки. Все здесь не кажется романтичным, но поглаживания Трэвиса зарисовывают сердечками оголенные тела девчонок и парня, которого рвет в чан с пуншем.
Когда мы преодолеваем несколько кругов ада и спускаемся по лестнице, Трэв открывает дверь в подвальное помещение, и мы оказывается в бильярдном зале. На стенах ржавые номера от машин из разных уголков Соединенных Штатов, виниловые пластинки Queen и яркие маленькие огоньки. Это место выглядит гораздо лучше, чем весь дом семьи Лав. Здесь играет старое кантри, а парни пьют пиво, по очереди ударяя киями по шарам, и бурно обсуждают предстоящие соревнования для сноубордистов.
– А вот и они, – воодушевленно говорит Рэйф, открывая бутылку пива об угол винтажного бильярдного стола.
– Привет! – машу я, когда мы подходим чуть ближе к нему и парню с рыжими волосами, заплетенными в милые косички.
– Это Джи-Кей, он легенда. Снимает лучшие ролики в Аспене, – знакомит нас Трэвис, выпустив мои пальцы из своей руки, и я чувствую разочарование.
– Это Шелби. Та самая писательница, о которой я тебе рассказывал. Она с твоей помощью хочет снять фильм по своей книге.
– Рад познакомиться.
– И я, – смущенно отвечаю, опустив глаза в пол, когда ловлю на себе пристальный взгляд Барнса-старшего.
– Ты принес? – спрашивает Трэвис.
– Обижаешь.
Отойдя в сторону, Кей поднимает с пола спортивную сумку и, расстегнув молнию, достает профессиональную камеру и фотофонарь.
– Будешь, Шел? – предлагает мне пиво Рэйф, на что я молча мотаю головой, ощущая подступающий нервяк, когда рыжий парень наводит на меня объектив камеры.
– Расслабься, Би, – улыбается Трэвис. – Это всего лишь камера.
Ему легко говорить. Он постоянно снимается в роликах, а я избегаю даже записи ответных видео лучшей подруге в Snapchat.
– Так что мы должны отснять? – интересуется Джи-Кей, убирая штуковину, которая действует на меня, как фары пикапа на дикого оленя.
Откашлявшись, я выхватываю у Рэйфа бутылку и делаю несколько жадных глотков, чтобы избавится от сухости, образовавшейся во рту.