Честно говоря, понятия не имею, на что, черт возьми, я пялюсь и что вообще происходит вокруг. Я ощущаю себя невидимкой. Никто не пытается заговорить со мной. И я никак не могу понять, нравится мне это или нет.
Наверное, правильнее всего было бы развернуться и уйти, но я проиграла спор и в качестве наказания должна пробыть в доме «Каппа Гамма» минимум тридцать минут, и раз уж я уже здесь, глупо сдавать назад.
Мои глаза сканируют толпу и останавливаются на Чемберсе, который стоит возле старого бильярдного стола, заставленного стаканчиками с выпивкой. Девушки порхают вокруг него, как мотыльки, но он не обращает на них внимания. Его взгляд направлен на меня.
Взгляд, который я не могу расшифровать.
Когда на кухне становится слишком много народу, я отправляюсь на поиски места поспокойнее и нахожу небольшой темный уголок под лестницей, мимо которого все ходят туда-сюда, словно его не замечают. Снова смотрю на Джесси и взволнованно прикусываю внутреннюю сторону губы, наблюдая за тем, как он огибает бильярдный стол, перехватывает у Коди красный стаканчик и направляется в мою сторону походкой человека, знающего, что он здесь главный. Чемберс пересекает гостиную, ныряет в сумерки и прислоняется плечом к стене рядом со мной.
– Я участвую в конкурсе женских трусиков, победит тот, кто принесет самые необычные. – Его пухлые губы изгибаются в нахальной усмешке. – Ставлю сотню на то, что твои макси в горошек с кружевными оборочками уделают всех конкурентов.
– У меня не… – Я осекаюсь и хмурюсь. – Идиот.
– Тебе здесь не нравится.
Это утверждение, не вопрос.
– Интересно, что меня выдало?
– Ты минут двадцать стояла на одном месте – там, где я тебя оставил, – ни с кем не разговаривала и почти не двигалась, а сейчас выглядишь так, словно собираешься запереть в этом доме все двери, а затем всех здесь на хрен взорвать.
– У меня нет способности к телекинезу.
– Поверю на слово, – пьяно пропевает он, распыляя свое знаменитое обаяние, словно феечка волшебную пыльцу.
Может, Джесси и красавчик, но я не одна из его бесчисленных цыпочек, которыми он лакомится как канапе с тарелки с закусками.
– Есть ли шанс, что я смогу заставить тебя что-нибудь выпить, расслабиться или хотя бы улыбнуться? – В его глазах появляется лукавый блеск. – Я бы предложил тебе заняться сексом, но ты, скорее всего, упадешь в обморок еще до того, как мы начнем раздеваться, так что…
– Ты отвратителен.
– Поэтому ты пялилась на меня целый вечер?
– Это неправда, – фыркаю я, вытирая внезапно вспотевшие ладони о шерстяную ткань своей клетчатой юбки миди.
– Влюбилась – так и скажи.
– Не хочу показаться неуважительной, но такие парни, как ты, вообще не в моем вкусе.
– Такие – это какие?
– Которые больше заботятся о том, куда бы пристроить свой член, чем о результатах тестов на экзаменах.
Он тяжело вздыхает, прежде чем встать напротив меня, засунув свободную руку в карман.
– Думаешь, что знаешь меня?
Я киваю в сторону пьяного голого парня, который прыгает ногами на диване, изображая рев орангутана, и пожимаю плечами:
– Как говорит моя бабушка, человек узнается по его окружению.
– Господи, а чего ты ожидала от студенческой вечеринки? – Теперь его тон становится враждебным. – Что парни достанут спиритическую доску, девчонки – бесцветный лак для ногтей, и мы всей компанией будем смотреть сопливые мелодрамы, заедая малиновый чай шоколадками?
– Я предпочитаю мистические триллеры и кофе.
Чемберс шумно вздыхает и смотрит в потолок, как будто этот разговор – самая раздражающая вещь, которая случалась с ним за долгое время. В этот момент проходящая мимо девчонка толкает его в спину, выбивая из руки пластиковый стакан. Вонючая жидкость, попав на мой свитер, расплывается на нем огромным пятном.
– Блестящая реакция, квотербек! – взрываюсь я. – Ты мяч так же легко теряешь?
– Значит, вот как мы поступим, лапуля. – Джесси придвигается ближе, опираясь ладонью о стену над моим плечом, и я невольно вдыхаю древесный аромат его парфюма. – Ты сейчас развернешься и свалишь отсюда, навсегда забывая дорогу в «Каппа Гамма». Ну а я, с твоего позволения, пойду искать себе на вечер парочку сладких бедер, между которыми сегодня пристрою свой член. – Он опускает голову, слегка касаясь своими губами моих, и говорит: – Пока, Фелиша[5].
Его слова вынуждают меня содрогнуться. Жгучее чувство унижения поднимается по шее к лицу и разливается огнем на щеках. Собрав то, что осталось от моей самооценки, я отталкиваю Чемберса и бросаюсь прочь. Пробираясь сквозь толпу к выходу, по пути мечтая провалиться под землю, я все еще чувствую на себе насмешливый взгляд карих глаз.
Глава 2Дерьмовая пятница
Есть только одна вещь хуже, чем проснуться от запаха собачьего дерьма: вступить в него.
Я выплевываю ругательство, когда пальцы правой ноги погружаются в мягкую, уже остывшую кучку, и яростно вскакиваю с кровати, едва не споткнувшись о спортивную сумку Коди, которая за каким-то чертом валяется раскрытой посреди комнаты. От резкого движения головная боль усиливается в десять раз, угрожая взорвать мне череп. Я застываю на одной ноге, как хренов фламинго, и несколько мгновений стою неподвижно, сдерживая рвотные позывы.
– Коди! Гребаный ты мудила!
Мой лучший друг, товарищ по команде и сосед по комнате лениво отрывает рыжеволосую башку от подушки и морщится с отвращением, глядя на обосранный пол.
– Прости, чувак. Наверное, безмозглый Поуп снова накормил Ки-Ки сладким.
Ки-Ки – его пятилетний йоркширский терьер. Двухкилограммовая истеричка со скверным характером и манерами члена уличной банды. Кто-то должен сделать выговор этой стерве, которая в данный момент уютно устроилась у Райана в ногах. Но я не привык грубить дамам, так что…
– Разберись с ней, приятель, – требую я, медленно прыгая на одной ноге в сторону ванной комнаты. – Или, богом клянусь, отправишься жить к изгоям в «Сигма Пи». И когда я вернусь с тренировки, здесь все должно сиять и пахнуть как в райском саду.
– Вообще-то мы играем в одной команде, придурок. И тренируемся тоже вместе.
Голос друга кажется чрезвычайно громким. Я останавливаюсь и сжимаю пальцами переносицу, но это не помогает унять пульсацию в висках.
– Думаешь, самый умный?
– По крайней мере, от меня не воняет дерьмом.
Я прыгаю обратно к сумке Коди и пинаю ее прямо в зловонную кучку.
– Какая же ты нечисть, Чемберс! – верещит Райан.
Мелкое отродье дьявола по имени Ки-Ки просыпается, спрыгивает с кровати и с истошным лаем бросается на меня.
Охренительное начало, мать его, дня!
В раздевалке царит режим тишины, потому что у большинства из нас адское похмелье. Даже жирные бургеры с беконом и жареным яйцом, которые принес Кормак, не облегчили наши страдания.
Вечеринки по четвергам – одна из самых нелепых студенческих традиций. Потому что утренние тренировки в пятницу превращаются в настоящее испытание. Но вчера мы выиграли третью игру подряд – товарищеский матч, но все же – и это достижение стоило того, чтобы надраться.
Я захлопываю свой шкафчик и едва не роняю кал от испуга, когда вижу стоящего передо мной тренера Берри.
– КАК САМОЧУВСТВИЕ, ЧЕМБЕРС? – орет он мне прямо в лицо.
Срань. Господня.
Я отшатываюсь и хватаюсь за голову обеими руками, потому что боль в висках становится такой сильной, что кажется, будто кто-то вышиб мне мозги. Оглядываюсь и замечаю, что в раздевалке, кроме нас двоих, больше никого нет. Блеск!
Кто всегда самый крайний?
Конечно же, капитан Джесси Чемберс.
Должно быть, снова какой-то первокурсник-недоумок загрузил фотки с нашей тусовки в социальные сети, и Берри их увидел. Как будто главное правило вечеринок «Каппа Гамма» – «Убрали на хер свои телефоны» – для них сраная шутка.
Воспоминания о прошлой ночи проносятся в голове размытыми картинками, вынуждая поморщиться. Проклятие. Сейчас тренер наверняка заставит меня драить толчки, как в прошлый раз, или наматывать круги на стадионе до тех пор, пока меня не вывернет наизнанку. Или, что еще хуже, – позвонит моему отцу.
Я из семьи, которая живет и дышит футболом. Моя старшая сестра – физиотерапевт «Викингов Миннесоты», отец – легендарный квотербек из Зала славы, который десять лет назад завершил карьеру из-за хронической травмы голеностопа. Старик чуть не лопнул от радости, когда я сообщил ему, что полон решимости участвовать в драфте НФЛ. И если сейчас он узнает, что я нарушаю режим из-за выпивки и девчонок, его хватит удар. Кроме шуток.
К моему удивлению, тренер больше не орет. Он молча протягивает мне листок бумаги с каким-то графиком и самодовольно ухмыляется.
– Что это? – с опаской спрашиваю я.
– Общественные работы, Чемберс. Семь волонтерских смен в доме престарелых «Энсли-Пайнс», который закреплен за нашим университетом. – Берри указывает пальцем на пустые квадратики, расположенные справа от дат. – Через неделю здесь должны стоять семь подписей от координатора волонтеров из «Шарлотты». Ее имя Саманта Уолси.
Я провожу рукой по волосам и чешу затылок, пытаясь осмыслить услышанное.
– Какой дом престарелых, тренер? Сезон в самом разгаре. У меня нет времени даже на подготовку к экзаменам.
Не то чтобы меня это особо волновало, но все же…
– На вечеринки время находишь, значит, и на уход за милыми беспомощными старушками тоже найдешь. – Он снова тычет пальцем в свою треклятую бумажку, которую мне до смерти охота обоссать. – Если здесь не будет хватать хотя бы одной подписи – матч с «Альпинистами» ты пропустишь.
Это что, шутка?!
– При всем уважении, сэр, но вы в своем уме? – Бог свидетель, я безгранично люблю этого мужика и пытаюсь научиться у него как можно большему, чтобы улучшить свою игру, но прямо сейчас старик несет какую-то чушь. – На этой игре будут присутствовать скауты из «Баффало Биллс» – команды, за которую я мечтаю играть с детства! Это мой последний сезон, в котором я могу обеспечить себе место в первом раунде драфта. Вы не можете отнять у меня этот шанс!