в очках, он, очевидно, растерялся и стал скулить.
Вечером Сандра позвонила, чтобы узнать, все ли прошло гладко, и я не стала скрывать от нее, что Валентайн в ее отсутствие немного нервничал.
– Но я не могу приходить с ним каждый раз, – ответила она довольно резко. – У меня дела, у меня работа.
Воображение, которого я никогда не была лишена, тотчас стало подбрасывать мне всякие похабные картины. Поймите меня правильно: я не ханжа, но все-таки есть в нашем мире занятия, которые не следует называть работой таким серьезным тоном, как будто человек занимается спасением людей на пожаре или учит детишек в школе.
– Разумеется, мисс Уистлер, мы все понимаем, – сказала я, подпустив в голос сочувствия, готовности войти в положение, желания услужить и всего, на что только способен живущий от зарплаты до зарплаты человек. – Просто вы спросили, и я ответила. Без вас Валентайну было неуютно, хотя он знает нас; Стив – хороший ветеринар, и вообще…
– Да, конечно, – рассеянно проговорила Сандра. – Спасибо, мисс… э…
– Арден.
– Да, конечно.
И она повесила трубку.
3
Дня через три телефон зазвонил снова. Я бодро выпалила в трубку название нашей клиники и выразила готовность помочь во всем, что только не запрещено законом.
– Мисс Арден? Это Сандра Уистлер.
– Хозяйка прекрасного Валентайна, я помню.
Когти ему подстригли буквально на днях, в груминге он не нуждался. Интересно, по какому поводу она тогда звонит? Съел что-нибудь не то или проглотил нечто несъедобное? Такое с животными случается сплошь и рядом.
И Мерсер, и Стив могли рассказать не одну историю о том, что им доводилось вытаскивать из кишечников и желудков своих клиентов на свет божий, но первенство пока держал флегматичный пушистый кот-симпатяга, которого в клинике прозвали копилкой. Его специальностью было глотание монет, и однажды он ухитрился проглотить целых три. Дополнительную пикантность истории придает то, что его хозяйка пользовалась только карточками и совершенно непонятно, где он эти монеты брал и какие мечты лелеял, глотая их. Стив, у которого было отличное чувство юмора, предполагал, что кот всерьез намеревался отложить себе капитал на безбедную старость, но у него не имелось ни малейшего шанса открыть счет в банке, и поэтому он предпочитал хранить деньги, так сказать, при себе. Точнее, в себе.
– Э… гм… Скажите, Клара, могли бы вы прямо сейчас перезвонить мне со своего номера? – спросила Сандра. – Я так понимаю, все разговоры с телефона клиники записываются, а у меня к вам вопрос личного характера.
– Хорошо, – сказала я, – я сейчас перезвоню.
Может быть, ей надо отлучиться на несколько дней и она решила оставить на меня Валентайна? А почему нет, собственно? Поладить я с ним точно смогу лучше, чем та девица, которая после приема даже не сумела пристегнуть поводок.
– Мисс Уистлер, вы просили меня вам позвонить.
– Ах, да, Клара. Или Клер?
– Вообще-то Кларинда, – объявила я.
– Да? Отличное имя. – Я слегка напряглась, но в ее голосе не было и намека на иронию. – Я тут подумала насчет того, что вы мне сказали о Валентайне. Вы не против заработать лишнюю пару сотен?
– Долларов? – на всякий случай спросила я. Уточнять никогда не вредно, а то вдруг она имела в виду пару сотен неприятностей, к примеру.
– Ну конечно. Знаете что, приезжайте ко мне, и мы обо всем поговорим.
– Когда приезжать?
– Да прямо сегодня. Когда вы освободитесь?
Что-то в ее голосе мне не понравилось. Она говорила словно с заложенным носом и не совсем так, как обычно. И потом, к чему такая спешка?
С другой стороны, я все-таки круглая сирота с тремя приемными семьями в анамнезе, а это кое-что да значит. Не то чтобы я никого не боялась – это глупо, разумный страх помогает выжить в нашем непростом мире, – но обидеть меня можно, только переехав на танке. Дважды.
Она продиктовала адрес, но я, сверившись с картой в интернете, предупредила собеседницу, что не смогу приехать раньше десяти вечера.
– Хорошо, я буду ждать. Когда подъедете к дому, позвоните, я скажу консьержу, чтобы он вас пропустил.
Мысль о том, что я заявлюсь в дом с консьержем, мне понравилась, но я решила на всякий случай уточнить кое-что и залезла в интернет. Валентайн, конечно, замечательный пес, но уж не собираются ли меня втянуть в нечто криминальное?
Однако интернет мог предъявить мне только несколько ослепительных фото Сандры, которая улыбалась так, словно у нее было 64 зуба, и ее страницы в соцсетях, совершенно приличные, из которых я выяснила, что она любит балет и подписана на несколько пабликов музеев. Всегда подозревала, что люди, которые активно интересуются искусством, могут таить массу сюрпризов.
Улучив момент, я поймала Мерсера в коридоре.
– Джонатан, а это правда, что пишут про мисс Уистлер?
– В смысле? – удивился мой собеседник. Обычно он знал все про наших клиентов, но я не могла спросить у него в лоб, не замешана ли хозяйка Валентайна в чем-то предосудительном.
Слово «предосудительный» я вычитала в словаре, если что. Вообще, знание некоторых слов здорово поднимает самооценку. Беда только, что большинство думают, что это совсем другие слова.
– Ну, про нее всякое говорят, – неопределенно протянула я, – ты же понимаешь…
– Господи, Клара, ну, каждый зарабатывает как может. Она зарабатывает эскортом, но это ее дело.
– И полиция не имеет к ней претензий?
– Насколько мне известно, нет. А что?
– Так. Ничего.
Впрочем, это мне вовсе не помешало переложить пистолет из бардачка в карман куртки, когда через несколько часов я припарковала машину недалеко от дома Сандры. Видите ли, я не против доверять людям и в какой-нибудь другой, идеальной жизни я обязательно этим займусь. Но пока я живу в Лос-Анджелесе, я чувствую себя спокойнее со стволом под рукой, хоть он и достался мне не совсем законным путем.
4
Валентайн с лаем выбежал мне навстречу, покружился на месте и побежал обратно. Сначала меня озадачило, что Сандра, открывшая мне дверь, отошла в тень и стоит ко мне почти что спиной, но когда мисс Уистлер все же пришлось повернуть голову, я поняла, в чем дело.
– Заходи, Клара.
И мы оказались в гостиной, но кроме игрушек Валентайна, разбросанных повсюду, и картины на стене в ней не было ничего необычного. Картина изображала девушку в зеленом платье и перчатках, которая одной рукой придерживала шляпку. Тысячи картин изображают девушек в платьях – и без платьев, – но именно от этой нельзя было отвести взгляд.
– Это Тамара Лемпицка, – пояснила Сандра, видя, что я зачарованно таращусь на картину, – копия, конечно, – оригинал мне никак не потянуть. – Она усмехнулась.
Моя собеседница говорила слегка в нос, потому что он, судя по всему, был сломан, а под глазом красовался начинавший сходить фингал. Рот с одной стороны тоже распух, и явно не от инъекций красоты.
– Хорошо, что ты не делаешь, ну, как другие, – пробормотала Сандра, зорко наблюдая за мной. – Не охаешь, не причитаешь, не спрашиваешь, что со мной случилось, и вообще…
– Давай выпьем, – предложила я.
Вообще, мне не хотелось пить, но надо же было сказать что-нибудь ободряющее.
– Мне лучше не пить, – отозвалась Сандра. – У меня гастрит.
– Тогда не будем, – легко согласилась я. – Он был один?
– Нет. – Она поморщилась. – Долгая история. Я сама виновата, потому что… Понимаешь, в нашем мире ведь все обо всех известно. Кто на что способен. Я думала, что сумею удержать ситуацию под контролем. Но не удержала.
Значит, вот какой ценой иногда даются квартиры вроде той, в которой я находилась, дизайнерские шмотки и дорогие машины. Я покопалась в своей душе и попыталась отыскать там хоть гран сочувствия. Его не нашлось, что не помешало мне сделать понимающее лицо.
Валентайн обежал вокруг дивана и ткнулся носом мне в ладонь. Я рассеянно его погладила. Если мисс Уистлер временно потеряла работу – а судя по внешнему виду, иначе и быть не могло, – вряд ли ей требовался кто-то, чтобы заботиться о собаке. Тогда что? Зачем она позвала меня?
– Скажи, Кларинда, ты ведь не против подзаработать?
Когда-нибудь я все-таки сменю это имя. Бесит, когда меня так называют. Особенно женщины.
– Все зависит от работы. – Когда правда не может тебе повредить, не стесняйся ее говорить.
– Ты свободна завтра вечером?
– Вечером – со скольки именно?
– С семи часов. Плюс-минус.
– Кажется, свободна. Это ведь не имеет отношения к вашей собаке?
– Нет, я просто упомянула о Валентайне по телефону, потому что мне не хотелось… В общем, некоторые вещи лучше обсуждать с глазу на глаз, понимаешь?
– Понимаю. А в чем все-таки дело?
Сандра задумчиво покусала губы. Она явно выдерживала паузу, и я решила ей не мешать.
– Что ты думаешь об эскорте? – наконец спросила она.
– Ты мне предлагаешь им заняться?
Где-то в моей родословной притаился кто-то очень въедливый, и стоит мне ослабить внимание, как он тут как тут. Это создает определенные неудобства, потому что в целом люди не любят вопросы в лоб. Но моему неизвестному предку начхать на такие тонкости.
– Я хочу, чтобы ты подменила меня, – объявила Сандра. – Один раз.
Я открыла рот, чтобы высказать все, что думаю о ее предложении. Люди не врут – жизнь в Лос-Анджелесе открывает невероятные перспективы. Взять хотя бы меня: работаешь себе ассистенткой в ветеринарной клинике, иногда приходится гладить свирепых котиков размером с газонокосилку, и тут ни с того ни с сего тебе предлагают заняться проституцией.
– Я заплачу тебе тысячу долларов, – добавила Сандра.
Я закрыла рот.
Тысяча долларов. Во-первых, эта сумма похожа на деньги. Но во-вторых…
Валентайн схватил мячик и принес мне. Я бросила мячик в угол комнаты, и пес побежал за ним.
– Видишь ли, – начала я, выбирая слова тщательнее, чем обычно, – если клиент попытается вести себя со мной как с тобой – не обижайся, пожалуйста, но ваше агентство недосчитается клиента. Кроме того, разве можно посылать вместо себя кого-то, кто в агентстве не состоит?