– Это не совсем агентство, – пробормотала Сандра. – То есть оно не имеет отношения к заказу.
– А что тогда? Подряд по знакомству?
– Ну, почти. Слушай, там клиент не садист какой-нибудь, я тебя уверяю.
– Ха, – сказала я, глядя на ее нос.
– Хороший клиент, – проговорила она с нажимом.
– В смысле? Дает деньги за так? За одно сопровождение без секса?
– Вот именно.
– Совсем без секса?
– Вообще. Идеальный клиент. Правда, мозг выносит.
Вот, начинается. Так я и знала: когда появляется слово «идеальный», следом за ним возникает что-нибудь настолько отвратное, что и думать о нем не хочется.
– Ложечкой из головы выскребает? – хмыкнула я.
– Боже, какие у тебя фантазии. Нет, он просто любит поговорить. Ты удивишься, сколько таких на самом деле. И даже очень успешные мужики.
– Хорошо за восемьдесят. – В беседу снова встрял мой невыносимый предок.
– Не обязательно. Знаешь, сейчас куда ни плюнь, везде секс: и в сериалах, и в рекламе, и где угодно, а на самом деле мы-то видим, что люди к сексу остыли. В смысле, посмотреть горячую киношку, анекдот похабный рассказать – это да. А так – мужикам интереснее зарабатывать деньги и в игры компьютерные сражаться.
«В общем, ты на грани разорения, бедняжка», – хотел съязвить мой предок, но тут я его все-таки заткнула. Как-никак мне пообещали тысячу долларов, а такая фраза могла мне этой тысячи стоить.
– Мне нужны подробности, – объявила я. – Сколько ему лет?
– Двадцать девять.
Лучше бы восемьдесят, конечно. Тогда я точно сумею с ним справиться, если что-то пойдет не так.
– Он программист, – продолжала Сандра, – очень крутой.
Мир заиграл новыми красками. Программист – почти наверняка хлюпик. В общем, я почти была готова согласиться.
– Две тысячи баксов, – решилась я.
– Ой, Клара. – Моя собеседница прищурилась и сразу стала выглядеть старше лет этак на десять.
– Две тысячи – и по рукам.
«И я точно не отстрелю ему башку», – добавила я про себя, но вслух этого не сказала. Я не была в восторге от того, во что меня втягивали, но знала, что в случае чего сумею за себя постоять.
– Полторы, – объявила Сандра.
Мы поторговались еще немного и сошлись на тысяче семистах.
– Я дам тебе несколько советов, – добавила Сандра. – Не обижайся, но с бровями придется что-то сделать, такие брови сейчас не в моде. И, конечно, никаких кед, только каблуки.
Я поглядела на свою обувь и тихо вздохнула.
– А платье?
– Тебе подберут, и туфли тоже. Я звякну знакомой, которая работает в бутике. Только учти, скорее всего, платье будет шелковое. Лучше, чтобы на него не попадали брызги шампанского и не падала икра. Ну и вообще… Платье придется вернуть, и обувь тоже.
– Так вечер будет с икрой и шампанским? – спросила я.
– О, чего только там не будет. И голливудские звезды тоже будут. Может, удастся с кем-нибудь познакомиться. Тебе кто из них нравится?
– Никто, – ответила я.
– Почему? – Она изобразила на лице изумление, хотя ее абсолютно не должен был волновать ответ на этот вопрос.
– Не люблю людей, которые изображают других людей. – Тут я решила, что пора все-таки сменить тему. – Я только одного не понимаю. Почему ты выбрала именно меня? У тебя же должна быть масса подружек… ну, по бизнесу, так сказать.
Сандра некоторое время изучала мое лицо, потом усмехнулась и откинулась на спинку дивана.
– Ты понравилась моей собаке, – сказала она. – Это значит, что ты… ну, нормальный человек.
Я молча таращилась на нее, временно утратив дар речи.
– Слушай, – продолжала она, – я надеюсь, что потом еще буду иметь дело с этим клиентом, и я не хочу, чтобы его увели. Понимаешь? Это очень хороший клиент, выгодный, ничего не требует. Ну, говорит всякое, но это ерунда, на самом деле.
– Про несчастное детство небось рассказывает? – предположила я наугад.
– Вроде того. У него родители погибли в авиакатастрофе, его воспитала тетка, то есть не воспитала, а засунула в какую-то школу, католическую или типа того. Он там болтался круглый год, а она сама путешествовала по миру. В общем, сложно ему пришлось, – добавила Сандра.
– Ну надо же, какие страдания, – вздохнула я. – Католические школы дорогие, и образование там ого-го. Пожил бы он в семье, где били по рукам за то, что посмела взять сладкое печенье…
– Что?
– Да так, ничего. – Я заставила себя улыбнуться. – Начнем с бровей или с платья? А может быть, обсудим аванс?
5
Брови мне позже нарисовали что надо, но в жизни, когда вам говорят, что надо изменить всего лишь одну деталь – «незначительную, ей-богу, и много времени это не займет», – всегда выясняется, что менять придется чуть ли не все. Оказалось, что огромное внимание в эскорте уделяется волосам, причем не только тем, что на голове, но и на других частях тела. Макияж тоже должен быть наложен определенным образом, да и маникюр следует делать только такой, какой сейчас востребован в профессии.
Все эти процедуры в Лос-Анджелесе стоят не сказать чтобы дешево, но Сандра каким-то образом ухитрилась задействовать свои связи и добилась-таки того, чтобы мне все сделали бесплатно, в качестве одолжения ей лично. Утешило меня и то, что губы мне милостиво разрешили оставить свои.
– Хороший у тебя мастер, – похвалила их Сандра, – видно, что стремится к натуральности. В принципе, надо бы немного пухлее, но сойдет и так.
Я открыла уже рот, чтобы сказать, что это мои собственные губы, без всяких косметических процедур, но передумала и рот закрыла. А то мало ли.
Туфли мне подобрали роскошные, но они явно решили, что обязательно натрут мне ноги, и двигаться в них пришлось осторожно. Зеркальный лифт бесшумно вез меня на верхний этаж здания, в котором жил многообещающий программист Джерролд Деккер. Я разглядывала свое отражение и не верила, что это я.
Короткое открытое платье из красного гипюра было соблазном в чистом виде. В придачу к нему я получила маленькую сумочку, в которую можно было положить разве что телефон, презервативы и помаду. До сих пор не понимаю, как я ухитрилась вместо помады запихнуть туда ствол, но мне это удалось. Впрочем, после того, как я выжила и не сломалась в трех приемных семьях, где собрались психи и уроды всех мастей, это казалось сущим пустяком.
Дверь открыл молодой мускулистый брюнет, одетый в белый свитшот, голубые драные джинсы и заковыристые татуировки. У него были потрясающие зеленые глаза, тонкие черты лица и рот, форме которого позавидовала бы любая голливудская звезда. Я поглядела на него и вздохнула. Черт возьми, почему по-настоящему красивым людям никогда не везет? Небось служит у Деккера охранником, до смерти боится потерять свое место, лебезит и будет сейчас меня обыскивать. Еще и объясняться придется, что в моей сумочке делает пистолет.
– Привет, – сказала я весело, – а мистер Деккер дома?
– Вы девушка из эскорта? – спросил он таким тоном, словно я пришла не в красном открытом платье, а в костюме монашки.
– Нет, пиццу разношу, – отозвалась я, крутя сумочку в руке и глядя собеседнику прямо в глаза.
– А где пицца?
– У нее выросли ноги, и она сбежала. Я пошутила, – пояснила я, так как он пристально смотрел на меня, и я не была уверена, что моя шутка до него дошла.
– Я понял. Заходи. – И без паузы: – Кстати, Джерролд Деккер – это я.
Я перестала улыбаться. Между нами было, наверное, всего полшага, но я почувствовала, как его словно окружает невидимая стена. Есть такие люди – они могут казаться любезными, отзывчивыми и вообще приятными, но от них веет отчужденностью и холодом. Стоящий передо мной человек был именно таким.
– Черт, – выпалила я.
– В смысле?
– А?
– Ну то, что ты только что сказала, что это значит?
Боже, так он еще и зануда. Но тут я увидела искорки в зеленых глазах – и поняла, что мой собеседник забавляется.
– Я думала, что ты выглядишь, как типичный программист, – объяснила я.
– А что, типичные программисты выглядят как-то особенно? Ты многих из них знаешь?
Я подумала, что тетке, которая его воспитала, перевалило за семьдесят, и от нее он воспринял худшие старческие черты. Нельзя же в таком возрасте и с такой внешностью быть настолько въедливым.
Или можно?
– Понимаешь, – начала я, – люди, с которыми я имею дело…
– Да?
– Ну, они обычно выглядят не лучше рулона туалетной бумаги, которую пожевала собака. А ты… ну… очень даже ничего.
Несколько мгновений он изучал меня взглядом. Потом его губы изогнулись в улыбке, и я поймала себя на мысли, что хочу их поцеловать. Но, скорее всего, это было бы непрофессионально.
Как же на этом свете все сложно, черт возьми.
– Только не вздумай в меня влюбиться, – объявил Джерролд, и в его зеленых глазах полыхнули огонечки вызова.
– Даже не надейся, – парировала я. – Если ты не заметил, я девушка не про любовь, а про совсем другое.
Он фыркнул. Тем временем я уже успела войти в квартиру и стала оглядываться. Бардак, который царил вокруг, некоторые писатели поспешили бы окрестить «творческим беспорядком», хотя это был именно бардак в чистом виде. Упаковки от пиццы надо выбрасывать, а одежду хранить лучше в шкафах, а не бросать как попало на стулья и на пол. Где-то в моей родословной притаилась Великая чистюля, и ее (а значит, и меня тоже) коробит от таких вещей. Но тут я осознала, что Деккер крайне внимательно наблюдает за мной, и поспешила улыбнуться так широко, что у меня аж заболели мышцы, причем на затылке.
– Извини, я забыл, как тебя зовут, – сказал он.
– Кларинда. – Я не видела смысла скрываться.
– Ну и странный ник ты выбрала, – протянул зеленоглазый красавец. – Я-то готов поклясться, что тебя зовут как-нибудь совсем просто. Ну там Джейн или Эмили.
Слушая его, я окончательно поняла, что никогда не стану менять свое имя. Ни за что.
– А как насчет тебя? – поинтересовалась я. – Насколько я помню, Джерролд тоже не самое простое имя.