– Но оно мое. А ты же не будешь утверждать, что тебя действительно зовут Кларинда?
Интересное ощущение – стоишь напротив молодого красивого мужика при деньгах, и все, чего тебе хочется, это посильнее хлопнуть дверью и уйти. Тут я очень кстати вспомнила, как мне выдирали лишние волосы в не скажу каких местах[23], и решила, что эта жертва все-таки не должна быть напрасной.
– Ты угадал, меня зовут Джейн, – объявила я. – Но в нашей профессии это имя не котируется.
Джерролд расплылся в улыбке.
– Надо же, я так и знал. Ты ведь не так давно занимаешься этим делом? У тебя не очень уверенный вид. Тебя предупреждали насчет моих требований?
– Кхм… Ну я типа сопровождаю тебя на какой-то званый вечер, и все. Только сопровождаю.
Щас обязательно выяснится какой-нибудь подвох, шепнул мой внутренний голос. Принадлежал он какому-то моему предку-параноику, благодаря которому я, однако, до сих пор была в живых.
– Вот именно, – сказал Деккер в ответ на мои слова. – И я же просил, чтобы платье было поприличнее.
О черт.
– Там собираются такие люди… – продолжал он. – Хотя с другой стороны… будет забавно увидеть их физиономии. И ноги у тебя красивые.
Я приосанилась. Ну надо же, мистер Замкнутость умеет делать комплименты. Кто бы мог подумать.
– А что это вообще за вечер? – спросила я. – Кто его устраивает?
– Стрэттон, – ответил мой собеседник. Я замерла – Стрэттону принадлежит крупнейшая компания, которая владеет популярнейшими соцсетями в мире. – Он хочет купить мой «Вельд».
– Прости, купить что?
– Мессенджер, который я разработал. Принципиально новая штука. – Деккер оживился, говоря о своей работе. – Там можно не только отправлять сообщения, но и смотреть видео, слушать музыку, устраивать видеоконференции… Короче, такой мессенджер будущего.
– И его придумал ты?
– Я.
– Ну ты молодец, – сказала я. Совершенно искренне – люблю людей, которые сами что-то из себя представляют, без помощи мам, пап и прочих подстилателей соломки. Деккер скользнул взглядом по моему лицу и усмехнулся.
– Не все так просто. Стрэттон хочет получить его задешево.
– Так не продавай, – мгновенно ответила я.
– М-м, – неопределенно протянул Джерролд. Он менялся на глазах, его замкнутость и настороженность куда-то отступали. – Понимаешь, возникает много проблем… Авторские права, например. Я же упоминал о музыке… Это очень непросто. Ну и, кроме того, спецслужбы, конечно.
– Какие еще спецслужбы?
– Ты что, Джейн? Мессенджеры – это же информация. В наш век информация стоит дороже всего. Все, что ты делаешь в интернете, может стать достоянием третьих лиц. Что бы тебе ни говорили о конфиденциальности и прочем, все это брехня. Есть методики, которые позволяют составить портрет человека только по лайкам, которые он ставит. Даже если он вообще ничего не пишет. Для спецслужб очень важно контролировать всех и вся. И для государства тоже.
– Господи, какой ужас, – пробормотала я. – Завтра же уберу из интернета фото, как я глажу кота, а то вдруг кто-нибудь сделает вывод, что я это самое… общественно опасная личность, или как это называется. – Я еще раз оглядела царивший вокруг бардак. – Слушай, а у тебя кто-нибудь есть?
– В смысле девушка?
– Нет, я не об этом. Собака или кот. Или попугай, например.
– Еще животных мне тут не хватало. Они же будут везде гадить. Зачем мне это?
Ну да, если бы кто-то еще начал тут гадить, то ситуация стала бы катастрофической. Я зареклась смотреть в сторону ноутбука на столе, потому что зрелище это было не для слабонервных, но мне все-таки пришлось поглядеть туда. Горы кофейных стаканчиков, упаковок от готовой еды, соломинок почти закрывали экран. Деккер заметил выражение моего лица и усмехнулся.
– Мне надо переодеться, а то мы уже опаздываем… Хотя на такие вечеринки все равно никто к началу не приезжает, – добавил он.
У него зазвонил сотовый, и Джерролд удалился в другую комнату, чтобы ответить на звонок. Я посмотрела на захламленный диван и пошла на приступ, который позволил мне расчистить примерно квадратный фут пространства, куда я и села и сняла туфли. Невзначай я опять бросила взгляд на стол, после чего мне немедленно захотелось выпить. Но тут вошел Деккер – босиком и с голым торсом, и у меня пересохло во рту.
У него была идеальная фигура – о черт, я, кажется, употребила слово «идеальная»? В общем, в этом случае оно совершенно к месту и не таит никаких подвохов. Многие самовлюбленные люди придают значение внешности, но тут человек явно перещеголял всех в стремлении к совершенству. Чтобы иметь такую фигуру, надо было приложить немало усилий. Зато теперь понятно, отчего у Джерролда дома такой беспорядок: стоит зациклиться на одном, обязательно не хватит времени на другое.
– Слушай, ты не думал сниматься в кино? – пропищала я, откашлявшись.
– А ты забавная, Джейн. Зачем мне это? Актеры получают гроши по сравнению с тем, что имеют продюсеры. Да и вообще лицедейство – профессия прошлого. В отличие от айтишника.
От человека, который запросто употребляет в разговоре слово лицедейство, можно ждать чего угодно, и на всякий случай я стиснула сумочку покрепче.
– Тут где-то была светлая рубашка, – добавил Джерролд, – ты ее не видишь?
Я перестала таращиться на дивные кубики на его прессе, покопалась в куче рядом со мной и подала ему требуемое.
– Если тебе нужна туалетная вода, – добавила я, – она на толстой книжке в том углу.
– Спасибо, милая, – произнес он таким тоном, что мне захотелось спустить его примерно с тридцатого этажа. Но так как мы находились только на двадцать шестом, пришлось смириться и смотреть, как он аккуратно, пуговица за пуговицей, застегивает рубашку.
6
– Разумеется, я не буду уступать Стрэттону, – говорил Джерролд, когда мы ехали в лимузине на вечеринку. – И «Вельд» я ему за так не продам.
Я пыталась отвлечь себя мыслями о шампанском, которое будет литься рекой, но вообще-то больше всего мне хотелось скинуть платье. Причем немедленно.
Сандра обещала мне платье из шелка, но в итоге пришлось облачиться в гипюровое, которое оказалось сделано из черт знает какой искусственной дряни. Разгуливая в хлопчатобумажной майке и джинсах, я не замечала за собой аллергии, но стоило мне нацепить эту красоту за две тысячи долларов, как у меня стала зудеть кожа, и чем дальше, тем сильнее.
Я заерзала на сиденье, но наткнулась на пристальный взгляд зеленых глаз – и замерла.
– В конце концов, – продолжал Деккер, – я могу продать мою разработку кому угодно, хоть китайцам, хоть арабам.
Абсолютный и законченный эгоист, мелькнуло у меня в голове. Только о себе и способен говорить. Все остальное ему неинтересно. Вот, собственно, и разгадка той отчужденности, которую он источал. Но какие у него губы, черт побери. Если бы он только вел себя… ну, хотя бы чуть-чуть по-человечески…
– А они заинтересованы? – промямлила я.
– Ну, тут есть нюансы, – усмехнулся мой собеседник. – Китайцы вообще предпочитают красть, они не любят платить деньги за разработки. Да и не только китайцы, честно говоря. Такая сфера – стоит чуть-чуть зазеваться, и тебя обули.
– Какой кошмар, – вырвалось у меня.
– Да, в нашей сфере очень сильное давление на людей, которые в ней работают, – хмыкнул Джерролд. – Если я тебе расскажу, как мне угрожали, ты не поверишь.
– Тебе угрожали? Почему?
– Ну, потому, что я не желаю играть по их правилам. То, что я придумал, это потенциально миллиарды для экономики и одновременно источник данных для тех, кого эти данные интересуют. Так что…
– Странно, что тебе угрожали, а ты ходишь без охраны, – вырвалось у меня.
Зеленые глаза сверкнули.
– Ну, все не настолько серьезно, Джейн…
– Кларинда.
– Окей, Кларинда. Знаешь, с тобой легко общаться. Ты умеешь слушать.
М-да. Сейчас он еще предложит мне быть друзьями. Мог бы сказать, какие у меня красивые коленки, или глаза, или еще какие-нибудь части тела. И зачем я, спрашивается, подалась в эскортницы – для того, чтобы слушать разговоры о программных продуктах? Кошмар, да и только.
– Вообще, я не люблю людей, – продолжал мой собеседник, – и общаться с ними не люблю.
– Что так?
– Считай, что я всех вижу насквозь. Ты, например, думаешь, что я ничего так чувак, но это лишь потому, что у меня есть деньги. Не будь у меня денег, ты бы даже внимания не меня не обратила.
– Это что-то из современной психологии? – напряглась я. – Нет никаких «если бы». Мы сидим в машине, машину ведет твой шофер, небо наверху, земля внизу. Тебе точно надо завести собаку.
– Нет, ну слушай…
– Лучше, конечно, кота. Кот тебе сразу докажет, что никакой психологии не существует, а если и существует, то она не работает или работает совсем не так.
– Я так понимаю, у тебя есть кот, – улыбнулся Джерролд.
Когда он хоть на мгновение забывал, что стоит в центре своего мира, и улыбался просто по-человечески, от этого можно было растаять, как масло на сковородке. Я заерзала на сиденье.
– Нет, – отрезала я. – Ты думаешь, что всех видишь насквозь, но ты даже такую простую вещь определить не можешь. Если бы у меня был кот, я бы уже затрахала тебя его фотками. И если бы ты не согласился, что он чудо, я бы…
– Ну и кто только что говорил, что нет никаких «если бы»?
А ведь он меня подловил. Я открыла рот, чтобы сказать – ну, хоть что-нибудь, но именно в это мгновение все и произошло.
Завизжали тормоза, машину занесло, потащило куда-то вбок, я завопила, меня дернуло вперед, потом впечатало в сиденье, но ремень безопасности держал меня крепко, а я, в свою очередь, зачем-то держала сумочку.
Машина остановилась, потом грохнула дверца, и мне показалось, что шофера Деккера просто выдернули из салона, как рыбку из консервной банки. Потом дверца распахнулась с моей стороны, и я уставилась на дуло пистолета, который держала рука в перчатке.