– Помоги мне. – Он, шатаясь, поднялся, одной рукой опираясь о стену дома, другой зажимая рану в боку. – Нужно позвать полицию. И скорую. Пожалуйста.
Слова доходили до Элис будто сквозь вату. Девушка, кажется, не понимала их до конца. Что он хочет? Просит позвать полицию? Но зачем?.. Разве…
– Он может очнуться. Нам нужно кого-то позвать, – повторил парень хрипло.
И Элис будто отмерла.
Она сама не осознавала, как выбралась из узкого переулка, что говорила пожилому мужчине, гулявшему с собакой совсем неподалеку, но, кажется, он ее испугался, откуда взялся полицейский. Затем тишину прорезал шум двигателей. Полицейская машина и скорая прибыли фактически одновременно.
Элис колотило. Она сидела на мостовой, обхватив плечи руками, и никак не могла успокоиться. Кто-то говорил с ней, она слышала голоса, но так отдаленно, словно они звучали из другой галактики. Кто-то накинул ей на плечи плед, затем руку пронзила боль – укол. А Элис смотрела, как из переулка выводят двоих. Одного со скрученными руками тащат в полицейскую машину, второго, подставив плечо, ведут к скорой. День только начинался, но вокруг уже собрался народ. Люди говорили, говорили что-то, смешно открывая рты, словно в старом немом кино, а Элис наконец позволила себе закрыть глаза.
Розы, оплетавшие беседку, пахли так сладко, что кружилась голова.
Элис сразу заметила Ника, сидящего в самом углу. Он выглядел потерпевшим кораблекрушение, но отнюдь не сломленным. Взлохмаченный, бледный, отстраненный – как ежик, выставивший иголки. Возможно, поэтому никто из пациентов больницы не решался его тревожить.
– Привет. – Элис улыбнулась, отмечая, что хмурый взгляд Ника медленно прошелся по ее легкомысленному короткому платьицу.
– Сама пожаловала прямо в логово маньяка. Храбрая маленькая птичка, – иронично проговорил он. – Снова ищешь приключения на свою хорошенькую заднюю часть?
– Ага. – Девушка, не обращая внимания на то, что Ник даже не подумал подвинуться, села рядом с ним, на самый край скамьи. Наверное, слишком близко к нему, потому что ее обожгло тепло его тела. – Уже почти неделю мне живется слишком спокойно. Ты не поверишь, никто даже не пытается меня убить. Этот город начинает меня разочаровывать.
– Недопустимое легкомыслие. И куда только смотрят лучшие маньяки города. – Ник покачал лохматой головой. Элис знала, что ему стало лучше настолько, что его уже выпускают в больничный сад, хотя заострившиеся скулы и проглядывающая через тонкую ткань белой футболки повязка на ребрах придавали ему болезненный вид. Бедный храбрый ежик!
Элис сидела рядом с Ником на узкой неудобной скамейке. Оба молчали, слушая неугомонное чириканье птиц. Какая-нибудь любопытная серая пичуга то и дело заглядывала в беседку, поворачивала голову, блестя черными бусинками глаз, и, заметив людей, поспешно улетала.
– Я не сказал тебе спасибо, – наконец прервал Ник неловкое молчание.
– Ну… – Элис замялась. Она сама не понимала, зачем пришла к этому человеку. Просто ей показалось, что в ту ночь между ними протянулась какая-то невидимая нить, просто невозможно было уехать из города просто так, не зная, что с ним, не поговорив с ним напоследок. – Вообще-то, не за что. Если бы я не решила сбежать от тебя, ничего бы не случилось. Но знаешь…
– Знаю, вернее, догадываюсь. – Ник хмыкнул. – Ты увидела распечатки и испугалась.
– Еще бы не испугаться. – Элис бросила на него быстрый взгляд, как тот самый любопытный воробей, и поспешно отвернулась, избегая возможности встретиться глазами. – Я слышала, что здесь орудует маньяк, и у тебя были фотографии убитых девушек.
– Не фотографии, а распечатки, – мягко поправил парень. – Они нужны мне для работы.
– Ты работаешь в морге? – Она нервно хихикнула.
– Хуже. – Ник выждал драматическую паузу. – Дела обстоят гораздо хуже. Я пишу детективы.
– Детективы! – Девушка покачала головой. Принять писателя за маньяка – это было возможно только с ее счастьем. И, убегая от него, нарваться на настоящего маньяка, который как раз поджидал именно ее.
– И довольно известные, между прочим. – Он серьезно посмотрел на Элис. – Я попрошу своего агента отправить тебе экземплярчик… Если оставишь адрес.
– Ты пишешь детективы, ты известный писатель и тебя зовут Ник… – Она тяжело вздохнула и закончила убитым голосом: – Ты Николас Сайлс.
– Ну да. – Ник наклонил голову в подобии поклона. – Инкогнито раскрыто. Но не понимаю причины уныния. Ты не из моих фанаток?
– На моем месте должна была оказаться Мэл… Моя подруга, – пояснила девушка, поймав его недоуменный взгляд. – Она просто бредит твоими детективами. Она теперь точно меня убьет…
– На твоем месте могла оказаться только ты. – Он усмехнулся, и его лицо стало каким-то очень простым, почти родным. – И вряд ли твоя Мэл приняла бы меня за маньяка.
– Ты прав. – Элис снова тяжело вздохнула. – Такое могло случиться только со мной. Я уже представляю, как ты опишешь то, что здесь случилось, в следующей книге.
– Элис… – Его пальцы коснулись ее руки, и девушка вздрогнула, словно через нее пропустили заряд тока. – Ты ушла от ответа, когда я намекнул на продолжение нашего общения. Я знаю, через что ты прошла, и пойму, если ты не захочешь больше меня видеть…
Элис посмотрела на него. Такой красивый. Бледный, но при этом удивительно красивый. А от воспоминаний о той ночи, которая случилась у них, щеки немедленно вспыхнули румянцем. Говорила же Мэл: никогда не влюбляйся с первого секса, не путай физиологию с чувствами. А бесполезно. Еще тогда, после той ужасной ночи, немного придя в себя после глубокого тяжелого сна под воздействием сильных успокоительных препаратов, Элис подумала не об Артуре, не о напавшем на нее маньяке, а именно о Нике: как он там?
Затем были длинные допросы в полиции, шушуканье за спиной и любопытные, навязчивые, словно мухи, взгляды – новости в небольшом городке распространялись с огромной скоростью. Но Элис не могла уехать не только потому, что ее свидетельские показания еще были нужны. Она знала, что никуда не уедет, пока не поговорит с Ником… Вернее, с Николасом. С человеком, чьи романы переведены на множество языков, причем не только европейских, с человеком, которого называли самым таинственным молодым писателем, постоянно отказывающимся от встреч, интервью и раздачи автографов. Даже в сети, она теперь припоминала, была одна-единственная его фотография, как раз с оборота обложки книг – в темных очках… но если приглядеться, его, пожалуй, можно узнать.
– Элис, просто поверь мне, очень прошу, – сказал он, глядя на нее своими невероятными пронзительными светлыми глазами.
А потом он поцеловал ее. Его губы оказались настойчивыми, не верить им было невозможно.
– Я еще об этом пожалею, – пробормотала Элис, когда снова смогла говорить.
– Ты не пожалеешь об этом. – Ник не сводил с нее взгляда.
– Ой, – опомнилась она. – Моя подруга…
– Которая тоже собирается тебя убить? – уточнил он, пытаясь состроить серьезное лицо, но в глазах, выдавая его с потрохами, плясали озорные искорки.
– Ну да – Мэл… Она сейчас на стажировке в издательстве и мечтает успеть одной из первых прочитать твой роман…
Ник громко застонал.
– Боже! – Он поднял глаза к потолку беседки. – Сейчас окажется, что все это – авантюра, придуманная издательством, чтобы я побыстрее сдал обещанную рукопись… Ладно, – Ник махнул рукой, видя, что Элис возмущенно на него таращится, – верю, пока что верю. Но думаю, что моим поклонникам придется потерпеть: мне просто необходимо кое-что переделать в романе. Но раз уж ты начала пользоваться нашим странным знакомством, последую твоему примеру. Я хочу, чтобы ты поехала со мной на мою родину, в Колмар. Это удивительный город. Он не всем подходит, но я почему-то уверен, что тебе там понравится, ты окажешься в Колмаре на своем месте. В тебе есть какая-то… магия.
Вместо ответа Элис сжала его руку. Может быть, все идет именно так, как нужно. Не зря же говорят, что неисповедимы пути Господни, а судьба ведет порой самыми извилистыми тропами. Может быть, нужно просто довериться ей… Может быть.
Миранда БлейнСнежная буря
День первыйМэдисон
Первое правило хороших каникул – взять с собой лучшую подругу, которой исполнился двадцать один год, чтобы она могла купить текилу и заглушить ею мое разбитое сердце.
Второе правило хороших каникул – улететь подальше от Нью-Йорка, от места, где живет он, и принять, что жизнь не заканчивается на мужчине, даже если он был твоим лучшим другом детства и любовь к нему длится четырнадцатый год.
Третье правило хороших каникул – не произносить его имени и избегать посещения социальных сетей, которые кишат новостями о хоккейных победах Брукфилда, нападающим в которой является он. А лучше выкинуть сотовый в урну, как я попыталась сделать несколько раз в аэропорту.
Четвертое правило хороших каникул – познакомиться с новым парнем и закрыть страничку в жизни под названием «Себастьян Кофилд».
Это обязано сработать. В противном случае я стану не только неудачницей, но и той, кто собирается провести наступающее Рождество в слезах и довести лучшую подругу Хлою до нервного тика и психиатрической клиники, потому что ее левый глаз дергается от злости, как только с моих губ слетает его имя.
– Почему твой план обязан включать место с минусовой температурой? Неужели альтернатива полететь на Капри и найти себе горячего итальянца не так привлекательна? – ворчит она, как только таксист высаживает нас в унылой плохо освещенной местности, где должна находиться гостиница, и потуже затягивает шарф на шее. – Господь, сюда хоть цивилизация успела дойти, Мэдс? Потому что, судя по тому, что вокруг нет фонарей и других источников света, мы попали в Средневековье.
Хлоя поправляет на себе дизайнерскую шубу, и по одному брошенному по сторонам взгляду становится ясно: она чертовски недовольна. Грязный снег способен испортить ее новенькие сапожки, а этого подруга не простит! Корни семьи Хлои восходят к азиатским, но все детство она провела в высших кругах Франции, начав курить в четырнадцать лет и ругаться, как настояща