Вагонетка начинает движение, и у меня не остается возможности уйти. Я медленно передвигаюсь подальше к краю, чтобы увеличить расстояние между нами. Себастьян же выглядит как довольный кот.
– С тобой явно что-то не так. – Я качаю головой. – Сходи проверься у психиатра.
– Тут нет фиксированной очереди. Рядом с тобой мог сесть кто угодно.
– Да, и должна была Хлоя, – огрызаюсь я и устремляю взгляд вниз, замечая, что подруга не садится в другую кабину, отходит подальше от подъемника и наверняка закуривает еще одну сигарету, приходя в себя от наглости Себастьяна. – Какая-то новая цель – доставать меня?
– Цель все та же, Мэдс. Мне нужно вернуть свое.
– Что «свое»? Я у тебя ничего не забирала! – Складываю на груди руки и поворачиваю к нему голову. Он же смотрит прямо и всякий раз, когда я злюсь, проводит кончиком языка по губе, сдерживая улыбку. – Если тебе необходим компьютер, который ты подарил мне на прошлое Рождество, то можешь и не надеяться, я ничего тебе возвращать не собираюсь!
– Мне не нужен твой компьютер.
Естественно, я понимаю, что он здесь не ради вещи. Это так легко читается в нем. Себастьяну плевать на деньги и вещественные подарки – он не привязывается к ним. Поэтому я всегда старалась на праздники дарить ему что-то особенное.
– Тогда чего ты хочешь, хм?
– Вернуть тебя.
Я предполагала, что он имел в виду под «своим», но все равно спросила, надеясь услышать другой ответ. А этот бархатистый голос, которым он проговаривает фразу, невероятно злит!
– Все, я прыгаю. – Берусь за поручень, стараясь поднять его наверх. Высота примерно семь метров. Отделаюсь переломами, но хотя бы не буду вынуждена слушать этот бред. – Отпусти руки, Себастьян! Я серьезно говорю. Дай мне, черт возьми, прыгнуть!
Он одной рукой придерживает поручень, и против его хватки я бессильна.
– Ты с ума сошла, Паркер?
– Да! Ты сводишь меня с ума! – кричу на него и пытаюсь сползти, чтобы перелезть под низ поручня, пока высота не успела увеличиться.
– Да что с тобой не так?
Себастьян за талию притягивает меня к себе, обездвиживая.
– Что разозлило тебя?
Я делаю несколько безуспешных попыток вырваться из его хватки, но оказываюсь намертво приклеена к нему.
– Ты! У меня есть другие причины злиться помимо идиота, который… который пытается довести меня до психического припадка?
– Я даже не пытался! Ты задала вопрос – я ответил.
Я злюсь, наверное, ощущая себя загнанным раненым животным, которому побольнее пытаются надавить на рану. Себастьян прочел записку, проигнорировал мои чувства, ушел с Бетани на вечеринку. Плевать, что у них ничего не было. А сейчас просто заявляется ко мне с решением вернуть «свое»? Это ощущается так, словно он пытается забрать у меня остатки себя. Я уже давно многое отдала ему.
– Заткнись! – рявкаю на него. – Раз ты сел рядом, то соизволь закрыть свой рот!
– Знаю, я мудак, Мэдс, что не сразу вспомнил о сексе, – начинает откровение Себастьян, поражая меня, потому что подобная искренность не вяжется с ним. Он обычно отмалчивается, принимая извинения за уязвимость. – Но мне понадобился час, чтобы сопоставить все и наконец осознать, ясно? А потом… потом ты просто подошла ко мне и поблагодарила, сказав: «Я рада, что именно ты мой друг, Себ. Надеюсь, наша дружба будет длиться вечность». Лучшего способа отфрендзонить я еще не встречал!
– Невероятно! Ты просто, черт возьми, невероятен! Да дело даже не в сексе, Себастьян!
– А в чем?
Я замолкаю и зажмуриваюсь. Не могу выдавить ни слова о записке и чувствах, потому что дело касается задетого самолюбия. Слабости. Я показательно отворачиваюсь в сторону.
– Очень по-взрослому, Мэдс, – бурчит Себастьян, явно теряя прежнее спокойствие.
– Очень по-взрослому игнорировать лучшую подругу две недели!
Мы оба молчим, пока вагонетка не подъезжает к гостиничной базе. Ноль реакции друг на друга. Слишком много эмоций внутри, и стоит одному из нас открыть рот – полыхать начнет все вокруг. Наши родители были правы, когда сравнивали Себастьяна с огнем, а меня – с розжигом.
Гребаный пожар посередине горнолыжного курорта Брекенридж!
– Поговорим, когда ты успокоишься, – напоследок предлагает Себастьян и сразу идет к «Снежному дому».
– Отлично, значит это будет… никогда! – кричу ему в спину и ногой бью сугроб.
Весь следующий день я веду в голове мысленный диалог с Себастьяном, считая, что недостаточно колко отвечала, жалуюсь Хлое и провожу вечер в номере за просмотром дорамы, которая ничуть не уменьшает огонь внутри.
День седьмойСебастьян
Я должен был послушать рассудок и не ехать сюда за ней, в место, которое ненавижу больше всего на свете – горнолыжный курорт. И мне никак не помогает компьютерное образование, которое мы с Тобиасом используем для достижения не самых легальных целей, занимаясь хакерством. Не то чтобы каждый день пытаемся взломать Пентагон, но иногда превышаем полномочия, как и случилось с Мэдс.
Тобиас пытался остановить меня, неся разумную херню о том, что она уезжает на неделю, не на вечность. Я не собирался прислушиваться к нему в тот момент, когда пришел к ее дому, а дверь мне открыла мама Мэдисон, радостно сообщив о каникулах, которые ее дочь резко устроила для себя и Хлои. Не смог удержаться от навязчивой мысли. Это же Брекенридж, место, где многие пары находят друг друга, ну или, по крайней мере, так считает мой мозг.
Естественно, я рад, что у нее ничего не вышло с Брейаном, потому что он маленький сопливый мальчик, не способный ни на что, кроме жалких комплиментов. И только это успокаивает меня в момент, когда я вынужден сидеть в номере с Тобиасом и смотреть в стену от скуки. Мэдс всегда была упертой. Врожденная черта журналиста.
Одна мысль о том, что здесь она может найти кого-то себе, сводит с ума. Кого-то лучше. Я не хороший человек и не верю в бредни интернета, которые твердят: «если любишь, значит, отпустишь». Простите? Мэдс сделала выбор, когда потянулась ко мне ради поцелуя, прижавшись лопатками к стене. И я уж точно не буду отпускать ее. Не-а. Я не умею делиться и не собираюсь этому учиться.
Смело заявляю: я эгоист.
Она была подругой детства до того момента, пока мне не стукнуло шестнадцать. Я могу воспринимать ее по-разному – типа «девушка», «та, с кем секс я изначально забыл», «блондинка с самыми сексуальными губами», – но «подруга» сюда не вписывается.
Я хотел ее долгое время.
Я хочу ее сейчас.
Я буду хотеть ее и дальше.
Гребаная Бетани нисколько не интересует меня. Ни капли. Я скорее стану импотентом, чем займусь сексом с любой другой девушкой после Мэдс. Она как хроническое заболевание, обретенное с детства, которое долго не проявлялось, но при нужном толчке сбило с ног. Показала истинное положение дел и причину, по которой все остальные девушки кажутся пресными. Стоит же Мэдс переступить порог комнаты, и появляются новые краски.
Я не собирался переставать с ней разговаривать навсегда. Это, черт возьми, невозможно. Дни, проведенные без ее нотаций, становились безынтересными, и даже хоккей не смог ничего исправить. Я пытался сделать самую бессмысленную херню на свете – выгнать Мэдс из рассудка после ее явного отказа. Пошел на вечеринку с Бетани, но через час свалил оттуда домой.
Один вывод: невозможно. Невозможно убрать Мэдс из своей жизни и продолжать жить дальше, словно блондинистые волосы прохожих девушек не напоминают о ней.
– Ты пытаешься испепелить стену? – Мой лучший друг приспускает очки на носу и хмурится, изучая меня. – Как успехи?
– Сидел бы я здесь, если бы все было удачно?
Тобиас выразил желание поехать со мной, наверное, в попытке проследить, что все пройдет хорошо. У него вместо мозга компьютер, эмоциональность которого приравнивается к нулю.
– Может, для того, чтобы получить результат, стоит прекратить просто сидеть?
– Когда ты молчишь, нравишься мне больше. – Друг на это лишь зачесывает назад каштановые волосы и пожимает плечами.
– Могу сказать точно, где она находится.
– Не следи за ней, – предупреждаю его. – Увижу у тебя в компьютере хоть намек на взломанные аккаунты Мэдс – и сожгу тебя вместе с твоей библиотекой.
Мне необходимо расставлять границы дозволенного в отношении Мэдс, потому что из-за узкого эмоционального спектра Тобиас может не понимать, что это моя привилегия, не его.
– У тебя нет доступа в мой дом.
– Тогда я просто пошлю к тебе Хлою. – И эта угроза действует. Тобиас мгновенно ощетинивается и хватается за книгу.
У друга особая неприязнь к Браун. Он, вероятно, считает, что быть настолько заносчивой преступление. А ее эмоциональность и желание вывести его из себя воспринимает как сумасшествие.
К вечеру я выхожу из номера на первый этаж, решая захватить для нас с Тобиасом поесть, но обнаруживаю Мэдисон, эмоционально разговаривающую с администратором.
– Мисс, мы не можем ничего не сделать!
– Я заплатила несколько тысяч баксов отелю, чтобы вы не могли вызвать мне такси? – Я подхожу ближе к разгневанной Мэдс и останавливаюсь позади нее. – Утром мне сказали, что такси будет ожидать меня в семь вечера!
– Мы приносим вам наши сожаления, но из-за приближающегося сочельника никто после шести вечера не принимает заказы. Администратор должен был вас предупредить. Не могли бы вы назвать его имя?
– Разочарование! – с сарказмом выплевывает она, оборачивается и из-за резкости своих движений врезается в мою грудь. – Ты издеваешься?
– Я могу отвезти тебя. Мы с Тобиасом арендовали машину.
– Спасибо, обойдусь без твоей помощи. – Она кривит лицо и проходит дальше.
Я подбегаю к ней и снова загораживаю проход. Она сжимает кулаки и делает глубокий вдох. Определенно эта поездка была очень важна, в противном случае Мэдс никогда бы так не отреагировала.
– Давай же, Паркер. Обещаю не приставать.