И я шел. Утренний ветерок колыхал мой изодранный плащ. Должно быть, я выглядел лет на пятьдесят: изможденный, морщинистый, тощий. Кто теперь меня узнает?
Я шел, шел сквозь Тени, двигаясь к нужному месту. И не дошел. Наверное, я стал слишком мягким.
Случилось вот что…
На обочине валялись семеро, и шестеро из них мертвыми лежали в лужах крови в различной степени расчленения. Седьмой полулежал, привалившись к замшелому стволу древнего дуба. Клинок поперек коленей, из обширной раны в правом боку все еще сочилась кровь. Без брони, хотя кое на ком из мертвецов доспехи были. Серые глаза начинали стекленеть. Костяшки пальцев ободраны, дыхание еле заметно. Из-под кустистых бровей он наблюдал, как вороны выклевывают глаза у трупов. Меня он, похоже, не видел.
Надвинув капюшон пониже, я наклонил голову, чтобы скрыть лицо, и подошел поближе.
Некогда я знал этого человека – или другого, очень на него похожего. Клинок шевельнулся. Острие обратилось ко мне.
– Я друг, – сказал я. – Пить хотите?
Немного поколебавшись, он кивнул:
– Да.
Я откупорил фляжку и подал ему.
Он отхлебнул, закашлялся, выпил еще.
– Благодарю вас, сэр, – сказал раненый, возвращая фляжку. – Жаль только, что нет чего-нибудь покрепче. Чертова царапина!
– Есть и покрепче. Если считаете, что осилите.
Я вытащил пробку из малой фляжки и вложил ее в протянутую руку. От глотка Жупенова пойла он зашелся кашлем едва ли не на полминуты. А потом улыбнулся левой стороной рта и подмигнул мне.
– Так-то лучше. Вы не будете возражать, если я капну немного на бок? Ненавижу тратить зря добрый виски, но…
– Если надо, лейте хоть все. Правда, ваши руки сейчас не выглядят достаточно твердыми. Давайте помогу.
Он согласился; я распахнул на нем кожаный колет и вспорол кинжалом рубаху, чтобы видеть рану. Выглядела она скверно – глубокий опоясывающий разрез сантиметров на десять повыше таза. На руках, груди и плечах тоже были порезы, но полегче.
Кровь все еще сочилась из большой раны. Я промокнул ее платком и досуха вытер кровь.
– Отлично, – сказал я. – Теперь сожмите зубы и отвернитесь. – И плеснул жидкость на рану.
Резкая судорога передернула его тело, а затем перешла в мелкую дрожь. Он даже не вскрикнул – я и не ожидал иного. Я стряхнул носовой платок и приложил его к ране, забинтовав длинной полосой ткани, которую пришлось оторвать от собственного плаща.
– Выпьете еще?
– Да, воды, – ответил раненый. – А потом, боюсь, мне потребуется сон.
Он попил, и тут же голова его склонилась на грудь.
Я сделал ему что-то вроде подушки и прикрыл плащами убитых.
А потом сел рядом и стал следить за веселенькими черными пташками.
Он не узнал меня. Неудивительно. Откройся я ему, тогда, может, и узнал бы. По-настоящему мы никогда не встречались, полагаю, однако в определенном смысле были связаны.
Я шел сквозь Тень в поисках одного места, особого места. Некогда оно было уничтожено, но в моей власти воссоздать его снова, ибо Амбер отбрасывает бесконечное множество Теней. А сыны Амбера могут перемещаться среди них по праву рождения. Зовите Тени параллельными мирами, если хотите, или альтернативными вселенными, если угодно, или порождениями воспаленного сознания, если осмелитесь. Я зову их – тенями, как и все, кто обладают властью перемещаться по ним. Мы избираем возможность и движемся, пока не достигнем ее. А значит, в известном смысле и творим искомый мир. И пока хватит об этом.
Поставив парус, плыл я к Авалону[94].
Я жил там давно, много столетий назад. Но это длинная и сложная история, болезненная и славная – может, и расскажу ее потом, если доживу.
И вот я приближался к моему Авалону, когда по пути мне попались раненый рыцарь и шестеро мертвецов. Если бы я решил пройти мимо, я, возможно, дошел бы до места, где шестеро мертвы, а рыцарь стоит целый и невредимый – или, напротив, до места, где он валяется трупом, а они стоят над ним и смеются. Иные говорят, что все это несущественно, потому что это просто разные возможности, а следовательно, в Тени все они существуют.
Мои братья и сестры – пожалуй, кроме Жерара и Бенедикта, – даже и не оглянулись бы. Но я стал довольно мягкосердечен. Прежде я таким не был. Наверное, долгие годы в Тени Земля размягчили меня, возможно, муки в темницах Амбера напомнили о цене людских страданий. Не знаю. Знаю только, что я не сумел пройти мимо, узрев страдания в виде того, кто походил на другого, кого я некогда называл своим другом. Шепни я теперь ему на ухо свое имя, я наверняка услышу в ответ взрыв проклятий и горестную историю.
Ладно. Такую цену я готов заплатить – поставлю его на ноги и исчезну. Вреда никакого, и, может быть, немного добра – хотя бы для этого, другого.
Я терпеливо сидел и ждал. Через несколько часов он проснулся.
– Привет, – сказал я, откупоривая флягу. – Еще выпьете?
– Спасибо. – Он протянул руку.
Сделав несколько глотков, он возвратил мне флягу и произнес:
– Прошу прощения, я не представился, с моей стороны это невежливо…
– Я знаю вас, – прервал я. – А меня зовут Кори.
Он словно собирался спросить: «Кори какой?» – но передумал и кивнул.
– Прекрасно, сэр Кори, – понизил он меня в ранге. – Я должен поблагодарить вас.
– Лучшая благодарность для меня в том, что выглядите вы получше, – ответил я. – Есть хотите?
– Да, очень.
– У меня найдется немного вяленого мяса и ломоть хлеба, который мог быть и посвежее. Еще большой кусок сыра. Ешьте сколько хотите.
Я передал ему провизию.
– А вы, сэр Кори? – спросил раненый.
– Я уже поел. Пока вы спали.
Я многозначительно огляделся по сторонам, он ухмыльнулся.
– …И вы в одиночку уложили всех шестерых? – спросил я.
Он кивнул.
– Впечатляюще. Но что же мне теперь с вами делать?
Раненый попытался заглянуть мне в глаза, но не сумел.
– Не понимаю, – ответил он.
– Куда вы направлялись?
– У меня есть друзья, лиг за пять к северу. Все случилось как раз по пути. Только я сомневаюсь, чтобы кто-то, будь то сам дьявол, способен пронести меня на спине даже одну лигу. Если бы я мог встать, сэр Кори, вы бы получили лучшее представление о моих размерах.
Я встал, обнажил клинок и единым взмахом перерубил деревце дюйма два толщиной, ободрал кору и подрубил ствол до нужной длины. Повторил все еще раз, а потом поясами и плащами убитых связал обе жерди в носилки.
Он внимательно наблюдал за мной:
– Клинок ваш смертоносный, сэр Кори, да к тому же, похоже, серебряный…
– Как насчет небольшого путешествия? – спросил я. Пять лиг – это около пятнадцати миль.
– А как насчет убитых? – вопросом ответил он.
– Вы что, хотите устроить им христианское погребение? – удивился я. – К черту, природа позаботится о себе сама. Отсюда пора уходить, они уже пованивают.
– Следовало бы хоть прикрыть их. Бились они храбро.
Я вздохнул.
– Ну ладно – если потом вам будет спокойнее спать. Лопаты у меня нет, так что могу разве что сложить каирн. Но это будет братская могила.
– Подойдет, – ответил раненый.
Пока я укладывал всех шестерых рядом, он бубнил себе что-то под нос, должно быть, молитву об убиенных.
Потом я оградил мертвых камнями – их вокруг было довольно. Хотелось побыстрее закончить, поэтому я выбирал камни побольше.
Тут-то я и прокололся. Один из валунов весил фунтов четыреста, я не стал перекатывать его, а просто ухватил и поставил куда надо.
Раздался изумленный вздох – конечно, он все заметил.
Пришлось ругнуться:
– Проклятье, чуть не надорвался!
Впредь я выбирал камни поменьше. Закончив, я спросил:
– Ну, готовы в путь?
– Да.
Я поднял его на руки и переложил на носилки. Раненый закусил губу.
– Куда теперь? – спросил я.
Он махнул рукой в ответ:
– Обратно по тропе. Надо идти влево до развилки, а там направо. И как вы собираетесь…
Я поднял носилки вместе с ним, как колыбель с младенцем. Потом направился к тропе.
– Кори? – спросил он.
– Да?
– Из всех, кого мне доводилось встречать, вы один из самых сильных… Такого человека я должен бы знать…
Я не хотел торопиться с ответом. Но все же произнес:
– Пытаюсь сохранить форму. Здоровый образ жизни и все такое.
– …и голос ваш мне как будто знаком.
Он посмотрел вверх, пытаясь разглядеть мое лицо. Я поспешил сменить тему разговора.
– Кто же эти друзья, к которым мы идем?
– Мы направляемся в Твердыню Ганелона.
– Этот квислинг![95] – невольно вырвалось у меня, и я едва не выронил раненого.
– Употребленное вами слово мне незнакомо, – сказал раненый, – но, судя по вашему тону, оно выражает неодобрение. И если это так, я должен заступиться…
– Погодите, – опомнился я. – Мы, видно, говорим о разных людях, носящих одно имя. Извините.
Тело на носилках заметно расслабилось.
– Несомненно, это так, – согласился он.
Тем временем дошли мы до тропинки, и я повернул налево.
Раненый опять уснул, так что я мог как следует прибавить шагу и после развилки просто бежал, а он тем временем храпел. Как-то вдруг припомнились те шесть типов, что собирались расправиться с рыцарем и почти преуспели. Хорошо бы у них не оказалось приятелей в ближайших кустах.
Его дыхание изменилось, и я опять перешел на шаг.
– Я, кажется, заснул, – констатировал он.
– И храпел при этом, – добавил я.
– Далеко мы отошли?
– Лиги на две…
– И вы не устали?!
– Слегка, – отвечал я. – Но отдых мне пока не нужен.
– Мой Бог! Не хотелось бы когда-нибудь поссориться с вами. Уж не дьявол ли вы случайно?
– Истинно так, – подтвердил я. – Принюхайтесь, разве вы не чувствуете запашок серы? А мое правое копыто болит как проклятое.
И он действительно глубоко вдохнул пару раз – меня это задело, – а потом ухмыльнулся.