На самом деле мы прошли около четырех лиг. Я надеялся, что он снова уснет и не будет интересоваться длиной пройденного пути. Руки у меня уже начинали побаливать.
– Кем же были эти шестеро мертвецов? – спросил я.
– Стражи Круга, – ответил он. – И они уже не люди, а одержимые злом. Молите Бога, сэр Кори, чтобы души их обрели мир.
– Стражи Круга? – переспросил я. – Какого Круга?
– Темного Круга, где царит беззаконие и разгуливают мерзкие твари… – Раненый глубоко вздохнул. – Он – источник хвори, поразившей сию землю.
– Мне эта земля не кажется такой уж пораженной, – ответил я.
– Мы далеко от Круга, а царство Ганелона – пока еще слишком крепкий орешек для врага. Но Круг ширится. Думаю, последняя битва разразится здесь.
– Вы пробудили во мне любопытство.
– Сэр Кори, если вы еще не слыхали о Круге, лучше вам вовсе забыть о нем, обойти Круг стороной и отправиться своей дорогой. Ох, как бы я хотел биться рядом с вами, но битва эта – не ваша, и кто знает, чем она закончится…
Тропа стала изгибаться вверх, и за какой-то прогалиной я увидел нечто напомнившее мне иные, но знакомые места.
– Что?.. – вырвалось у моего подопечного. – Да вы словно летели!.. Сюда-то нам и надо. Это Твердыня Ганелона.
И тут я стал думать о Ганелоне – не хотелось, но пришлось. Он был предателем и убийцей, которого я изгнал из Авалона много столетий назад. Я протащил его сквозь Тень в другое пространство и время – таким же образом впоследствии обошелся со мной мой брат Эрик. Я надеялся, что это не то место, куда я его притащил. Что вряд ли, но не так уж невозможно. Он был простым смертным, которому отмерен обычный срок жизни, а изгнал я его лет шестьсот назад, однако могло оказаться, что в этом мире минуло лишь несколько лет. Время тоже функция в математике Теней, и сам Дворкин не знал всех ее значений. Хотя, может быть, он-то как раз знал, отчего и сошел с ума. Самое трудное насчет Времени, как я понял, – это творить его. Во всяком случае, едва ли этот Ганелон – мой бывший лютый враг и верный помощник: тот никогда не стал бы бороться с беззаконием, поразившим страну. Напротив, он постарался бы побыстрее попасть в самую сердцевину, вылавливая себе подходящую нечисть.
Беспокоил меня и тот, кого я нес. Его двойник тоже присутствовал при опале Ганелона; выходило, что времени здесь прошло действительно немного.
Ганелона – того, что я когда-то знал, – можно было не опасаться, и меня не заботило, узнает ли он меня. О Тени он не ведал ничего. Он знал лишь, что я использовал против него некую темную магию вместо того, чтобы убить – и если он и выжил, то, возможно, даже сожалел об этом.
Но человек на моих руках нуждался в помощи и покое, поэтому я все шел и шел.
И думал…
Что-то во мне этому человеку оказалось знакомо. Если в этом месте, похожем и непохожем на Авалон, остались воспоминания о моей тени, каковы они? И как они примут истинного меня, если придется открыться?
Солнце уже садилось, подул свежий бриз, намекая, что ночь будет холодной. Мой подопечный снова захрапел, и я решил пробежать большую часть оставшегося пути. Не нравился мне этот лес; в потемках здесь в любой момент могли появиться непонятные отродья мерзкого Круга, о котором я не знал пока ничего, но в самом его существовании и активном влиянии на эту конкретную местность сомневаться не приходилось.
Солнце клонилось к закату, и я бежал, не обращая внимания на свои ощущения, а они говорили о том, что за мной кто-то следит – гонится и преследует. Наконец я вынужден был перейти на шаг, ощущения переросли в предчувствие боя, я уже слышал за спиной мягкие шаги: топ-топ-топ.
Поставив на землю носилки, я обнажил клинок и обернулся.
Две. Кошки.
Расцветкой – точно как сиамские, только величиной с тигра. Глаза без зрачков, желтые и яркие. Увидев, что я обернулся, они сели на задние лапы и не моргая уставились на меня.
Они были шагах в тридцати. Загородив собою носилки, я двинулся на них, поднимая клинок.
Левая кошка открыла пасть. Я ожидал услышать рык или мурлыканье. Но она заговорила:
– Человек, вроде как смертный… – Голос был слишком высок для человеческого.
– Пока живой, – согласилась вторая кошка похожим голосом.
– Убить здесь, – произнесла первая.
– А второй, что охраняет его с клинком, который мне не нравится?
– Смертный?
– Подойди – узнаешь, – тихо сказал я.
– Тощий и, должно быть, старый.
– Но он нес раненого от самого каирна бегом и не отдыхал. Берем в клещи.
Они шевельнулись, а я двинулся вперед. Та, что справа, прыгнула.
Клинок рассек ей череп и врубился в плечо. Едва я успел повернуться и вырвать клинок из раны, как вторая скользнула мимо меня к носилкам. Я рубанул в полную силу.
Удар пришелся по спине и перерубил кошку пополам. Визг, словно мел заскрипел по доске – и тело ее развалилось надвое. Обе половины тут же загорелись. Первая кошка уже полыхала вовсю.
Но та, которую я располовинил, еще была жива. Пылающие глаза ее обратились ко мне.
– Я умираю окончательной смертью[96], – сказала она, – и я знаю тебя, Открыватель. Зачем ты убил нас?
Тут пламя охватило ее голову.
Я повернулся, протер клинок, вложил его в ножны, подобрал носилки и, отмахнувшись от вопроса, пустился дальше.
Кажется, я начал догадываться, откуда взялась эта тварь и что имела в виду.
Но и до сих пор я иногда вижу во сне горящую кошачью голову и, дрожа, в поту просыпаюсь; ночь тогда становится еще темнее, исполненной образов, которые я не могу распознать.
Твердыню Ганелона окружал ров, мост был поднят. Четыре башни высились там, где сходились мощные стены. А за стенами свечами тянулись к небу еще более высокие башни, словно присосавшиеся к низким мрачным облакам. Они затмевали первые звезды и бросали длинные черные тени на высокий холм. Кое-где уже светились окна, ветер доносил дальний невнятный говор.
Я встал перед мостом, опустил раненого на землю, поднес руки ко рту и крикнул:
– Эй! Ганелон! Два путника застигнуты ночным хладом!
Раздалось звяканье металла о камень. Нас явно разглядывали откуда-то сверху. Я попытался приглядеться, но зрение мое еще далеко не восстановилось.
– Кто там? – загремел громкий голос.
– Ланс, он ранен, и я, Кори из Кабры, что доставил его сюда.
Мои слова первый стражник прокричал другому, тот третьему и далее. Через несколько минут тем же способом проследовал ответ.
А потом стражник крикнул:
– Отойдите подальше! Мы опускаем мост! Можете входить!
Сразу же раздался скрип, и вскоре подъемный мост с глухим стуком ударился о землю по нашу сторону рва. Я поднял раненого и вошел в замок.
Так внес я сэра Ланселота дю Лака[97] в Твердыню Ганелона, которому доверял как брату. Иными словами, не доверял вообще.
К нам тут же бросились люди, и я вдруг обнаружил себя в кольце воинов. Вражды, однако, не чувствовалось, только беспокойство. Я вошел на освещенный факелами просторный мощеный двор, заполненный скатанными тюфяками. Пахло потом, дымом, лошадьми, кухней. Здесь стояла лагерем небольшая армия.
Люди подходили ко мне, глядели, что-то говорили друг другу. Наконец приблизились двое в полных доспехах, словно собираясь в битву. Один из них тронул меня за плечо.
– Туда, – показал он.
Я последовал приказу, а они сопровождали меня по обе стороны. Подъемный мост со скрипом возвращался на место. Мы направились к главному зданию из темного камня.
Внутрь, через коридор и нечто вроде приемных палат, а потом к лестнице. Провожатый справа жестом пригласил меня подняться. На третьем этаже мы остановились перед тяжелой деревянной дверью. Стражник постучал.
– Войдите, – раздался в ответ, к несчастью, слишком знакомый мне голос.
Мы вошли.
Он сидел у окна во двор за большим деревянным столом. Коричневая кожаная куртка наброшена поверх черной рубашки, черные бриджи заправлены в темные сапоги. За широким поясом – кинжал с навершием в форме копыта. На столе перед ним лежал короткий меч. Рыжие волосы и бороду припудрила седина. Глаза его были черны как ночь.
Ганелон посмотрел на меня, а потом обернулся к двум стражникам, что внесли следом носилки.
– Положите его на мою кровать, – распорядился он. – Родерик, за дело.
Целитель Родерик был немолод и не производил впечатления человека, способного натворить бед, что успокоило меня. Не затем тащил я Ланса из такой дали, чтобы его уморили каким-нибудь кровопусканием.
А потом Ганелон вновь обернулся ко мне.
– Где вы нашли его? – спросил он.
– В пяти лигах к югу отсюда.
– Кто вы?
– Меня зовут Кори, – отвечал я.
Он внимательно разглядывал меня, тонкие губы змеились в усмешке.
– И какова же ваша роль в этой истории?
– Не знаю, что вы имеете в виду, – ответил я.
Я сгорбился, старался говорить медленно, тихо и неуверенно. Моя борода была длиннее, чем у него, и серая от дорожной пыли. Я надеялся, что кажусь стариком. Пока его поведение свидетельствовало, что мне это удалось.
– Я спрашиваю, почему вы помогли ему?
– Как говорится, человек человеку брат, – отвечал я.
– Вы иностранец?
Я кивнул.
– Тогда рад видеть вас своим гостем столько времени, сколько вы пожелаете.
– Благодарю. Скорее всего я уйду отсюда завтра.
– А сейчас прошу составить мне компанию за стаканом вина и поведать обо всем случившемся.
Так я и сделал.
Ганелон слушал внимательно, не отрывая от меня колючих глаз. Выражение «сверлить взглядом» всегда казалось мне поэтическим преувеличением, но только не в тот вечер. Он буквально пронзал меня взором. Я пытался понять, что знает он обо мне и о чем догадывается.
А потом нахлынула усталость, голова моя вдруг отяжелела. Усталость, вино, теплая комната – все навалилось разом. Я словно бы стоял где-то в углу, слушал оттуда разговор и видел себя. И понял, что силы мне уже хватает на многое, а вот выносливость пока слабовата. Я заметил, что руки мои трясутся.