– Благодарю, – сказала она, тяжело дыша.
Я отсалютовал в ответ и стянул эту птичью клетку. Отвернулся, принявшись за пряжки жилета, а она уже оказалась рядом и поцеловала меня в щеку. И ей не пришлось для этого вставать на цыпочки. Я слегка смутился, но улыбнулся ей. И прежде чем успел что-нибудь сказать, она взяла меня за руку и повернула лицом назад, туда, где мы только что были.
– Я принесла корзинку для пикника.
– Отлично. Я голоден. И очень хочу знать…
– Я скажу тебе все, что ты хочешь знать, – весело ответила она.
– А как насчет твоего имени? – спросил я.
– Дара. Мое имя Дара, в честь прабабушки.
Она глянула на меня, словно ожидая определенной реакции. Ужасно неприятно было разочаровывать ее, но я просто кивнул и повторил это имя.
– А почему ты зовешь меня Корвином? – спросил я.
– Потому что это твое имя, – ответила девушка, – я тебя узнала.
– Откуда ты знаешь меня?
Она отпустила мою руку.
– Вот. – Девушка достала из-за ствола дерева стоявшую там на корнях корзинку. – Надеюсь, муравьи до нее еще не добрались, – сказала она и, выбрав у ручья тенистое место, расстелила там салфетку.
Я повесил фехтовальное снаряжение на ближайший куст.
– И ты всегда носишь с собой столько всего? – удивился я.
– Моя лошадь вон там, – она кивнула в сторону ручья.
А потом снова занялась салфеткой и корзинкой.
– А почему там? – спросил я.
– Естественно, чтобы было удобнее следить за тобой. Услышь ты рядом конскую поступь, ты точно проснулся бы.
– Вероятно, ты права.
Она замолчала, словно задумавшись, а потом нарушила молчание смешком:
– Но в первый раз ты не услышал. Все-таки…
– В первый раз? – переспросил я, чувствуя, что она хочет этого.
– Да, сперва я чуть не раздавила тебя. Ты спал беспробудным сном. А когда я узнала тебя, сразу отправилась за фехтовальным снаряжением и корзинкой.
– Понятно.
– Теперь присаживайся, – пригласила девушка. – Откроешь бутылку?
Она водрузила передо мной бутылку, осторожно развернула два хрустальных бокала и поставила на середину салфетки.
– Парадный хрусталь Бенедикта, – заметил я, откупоривая бутылку.
– Да, – согласилась она, – так что наливай поосторожнее, чтобы не опрокинуть… И чокаться, пожалуй, не будем.
– Согласен, – ответил я, разливая.
Она подняла бокал.
– За воссоединение!
– Какое воссоединение?
– Наше.
– Я никогда не встречал тебя.
– Не будь таким нудным.
Я пожал плечами:
– За воссоединение.
Девушка принялась за еду, и я тоже. Она так наслаждалась атмосферой таинственности, что мне не хотелось портить ей удовольствие.
– И где же я мог тебя встречать? – попробовал я все-таки выяснить. – При дворе великого повелителя? В гареме, должно быть…
– Должно быть, в Амбере. Ты был…
– В Амбере? – Я удивился и, вспомнив, что в руке у меня парадный бокал Бенедикта, постарался ограничить свои эмоции голосом. – Кто ты на самом деле?
– Ты был красив, самодоволен и окружен поклонением дам, – продолжала она, – а я, скромный, тихий мышонок, любовалась тобой издалека. Серенькая мышка… пастельные тона… скромная Дара, которая расцвела сравнительно поздно, надо заметить… тихий ребенок, отдавший тебе свое сердце…
Я пробормотал под нос легкую непристойность, девушка расхохоталась.
– Разве не правда? – спросила она.
– Нет, – отвечал я, проглотив кусок мяса. – Скорее всего, дело было в том борделе, где я растянул спину. Той ночью я был пьян…
– Значит, помнишь! – вскричала она. – Я там работаю по совместительству. Люблю разнообразие.
– Сдаюсь, – ответил я, подливая вина.
Меня беспокоило что-то ужасно знакомое в ней. По виду и поведению ей было лет семнадцать. А значит, наши пути едва ли могли пересечься.
– Фехтованию тебя учил Бенедикт? – спросил я.
– Да.
– Кто он тебе?
– Конечно, любовник, – ответила девушка. – Дарит мне драгоценности и меха, а потом фехтует со мной.
Она снова рассмеялась.
Я вглядывался в ее лицо. Что ж, такое было возможно.
Наконец я выпалил:
– Я оскорблен.
– Чем? – спросила она.
– Бенедикт не угостил меня сигарой.
– Какой сигарой?
– Ты его дочь, не так ли?
Она покраснела, но качнула головой.
– Нет, – ответила она, – но уже горячо.
– Тогда внучка? – спросил я.
– Ну… что-то вроде того.
– Боюсь, не понял.
– Он любит, когда я зову его дедушкой. На самом деле это не так, он отец моей бабушки…
– Понятно. А кроме тебя, есть еще кто-нибудь?
– Нет, я одна.
– А мать… и твоя бабка?
– Умерли.
– Как?
– Насильственной смертью. И оба раза это случилось, когда Бенедикт был в Амбере. Мне кажется, именно поэтому он так долго не возвращается туда. Боится оставить меня без защиты, даже зная, что я уже способна сама постоять за себя. Ты ведь понимаешь, что мне это по силам, правда?
Я согласился. Это кое-что объясняло, по крайней мере, становилось понятным, почему он стал Протектором. Девушку надо было где-то прятать, и Бенедикт явно не хотел брать ее в Амбер. Он решил не извещать нас о ее существовании – слишком уж легко могли мы использовать этот факт против него. И определенно не желал он, чтобы я так вот сразу об этом узнал.
Я твердо произнес:
– Мне кажется, тебе не положено здесь быть. Боюсь, Бенедикт разгневается, если узнает об этом.
– И ты такой же, как он! Я взрослая, черт побери!
– Разве я спорю? Но тебе положено быть совсем в другом месте.
Вместо ответа она пригубила вино. Я последовал ее примеру. В принужденном молчании мы закусили, я решил возобновить разговор.
– А как ты узнала меня? – задал я вопрос.
Дара глотнула, запила вином и ухмыльнулась:
– Конечно, по картинке.
– По какой?
– На карте, – пояснила она. – Мы часто играли, когда я была маленькой. Так я познакомилась со всеми родственниками. Я знаю, что вы с Эриком хорошие фехтовальщики. Вот почему я…
– А колода у тебя есть? – перебил я ее.
– Нет, – ответила она, надувшись, – мне он карт не давал. Хотя у него несколько колод, я точно знаю.
– Да ну? А где же он держит их?
Сузив глаза, Дара внимательно посмотрела на меня. Проклятье! Получилось уж слишком прямолинейно. Но она ответила:
– Одна колода почти всегда при нем, а где остальные, я не знаю. А зачем? Разве он тебе не позволит взглянуть на них?
– Я не просил его об этом, – ответил я. – Ты знаешь их назначение?
– Были вещи, которые мне не позволялось делать рядом с картами. Я так понимаю, у них есть особый смысл и назначение, но дед никогда не рассказывал мне. Эти карты – очень важная штука, а?
– Да.
– Я так и думала. Он всегда очень осторожен с ними. А у тебя есть такая колода?
– Да, но я ее как раз одолжил кое-кому.
– Понятно. И тебе нужна еще одна для какого-то сложного и зловещего дела.
Я пожал плечами:
– Колода нужна мне, только цели мои скучны и несложны.
– Например?
Я посмотрел на нее исподлобья:
– Если Бенедикт не хочет, чтобы ты знала, зачем они нужны, то и я не собираюсь рассказывать.
Девушка сначала тихо пробурчала что-то.
– Ты боишься его, – заявила она чуть погодя.
– К Бенедикту я испытываю огромное уважение, не говоря уже о некоторой симпатии.
Она рассмеялась:
– Он лучший боец, чем ты, и лучше фехтует?
Я поглядел в сторону. С какой луны она свалилась? В городе все знали о руке Бенедикта. Такие вести распространяются быстро. Я не собирался просвещать ее.
– Считай как хочешь, – ответил я. – А где ты жила?
– В горной деревеньке. Дед отвез меня туда к своим друзьям по имени Теки. Ты знаком с Теки?
– Нет.
– Мне уже приходилось бывать у них, – продолжала девушка. – Он всегда отвозит меня в эту деревню, если здесь начинается заварушка. У этого места нет имени. Я зову его просто деревней. Там все странное – и люди, и деревня. Они… они… поклоняются нам, что ли. Они обращаются со мной, будто я святая, и никогда не рассказывают мне того, что хотелось бы узнать от них. Ехать недалеко, но там и горы другие, и небо – все там иное. И когда я оказываюсь там, путь обратно, сюда, словно исчезает. Раз я попробовала вернуться назад сама и только потерялась. Дед всегда приезжает за мной, и тогда дорога приятна. Теки выполняют все, что он ни прикажет насчет меня. Они относятся к нему, словно к какому-то богу.
– Он и есть бог, – ответил я, – для них.
– А ты сказал, что не знаешь их.
– В этом нет нужды. Я знаю Бенедикта.
– А как он делает это? Расскажи!
Я покачал головой.
– Как ты сделала это? – спросил я. – Как ты сейчас попала сюда?
Дара допила вино и подставила мне бокал. Когда я поднял глаза, она свесила голову на правое плечо и нахмурила брови, словно разглядывая что-то вдали.
– Я действительно не знаю, – ответила она, подняв вновь наполненный бокал и поднося его к губам. – Я не знаю, как мне это удалось. – Левой рукой девушка прикоснулась к своему ножу, наконец взяла его. – Я просто рассвирепела, прямо как дьявол, когда дед снова упек меня туда. Я сказала ему, что хочу остаться и биться, а он взял меня с собой будто на прогулку, а через некоторое время мы оказались в деревне. Как – понятия не имею. Ехали мы недолго – и вдруг оказались там. Я знаю здешние края. Я здесь родилась и выросла, изъездила все на сотни лиг вокруг и никогда не натыкалась ни на что подобное. А тут мы только выехали – и вдруг оказались у Теки. Только я за эти несколько лет выросла и теперь точно знаю, чего хочу. Я решила вернуться сама. – Она принялась скрести и чертить ножом по земле, не замечая этого. – Я подождала ночи, чтобы по звездам определить путь. Небо было каким-то нереальным: все звезды были иными, я не смогла найти ни одного знакомого созвездия. Даже слегка испугалась, не зная, что делать. На следующий день попыталась выудить хоть что-нибудь из Теки и других жителей деревни. Это было как в кошмарном сне. Или они безнадежно глупы, или сознательно пытались запутать меня. Они не знали точно, где находится наше «здесь» и их «там». Той ночью я снова попыталась сориентироваться по звездам и начала верить им.