– Убийца!
Рука его дернулась, и мой клинок был просто отведен в сторону. Я парировал последовавший выпад; он вновь смел в сторону мой рипост и навалился на меня.
На этот раз о рипосте я и не думал – просто отбивался, отступал и наконец встал за деревце.
– Не понимаю! – выкрикнул я, отбивая клинок, что скользнул вдоль ствола и едва не пронзил меня. – Я в последнее время никого не убивал, и уж точно не в Авалоне.
Вновь «тюк», и срубленное дерево повалилось на меня. Я шагнул в сторону и, защищаясь, опять стал отступать.
– Убийца, – повторил он.
– Не знаю, о чем ты, Бенедикт!
– Лжец!
Тогда я уперся. Проклятье! Бессмысленно умирать по ошибке. Я выполнил рипост – быстро, как только мог, – выискивая слабое место. Таких не имелось.
– По крайней мере объясни, в чем дело, – крикнул я. – Пожалуйста!
Но он, похоже, с разговорами закончил. И просто давил, а я отступал. Это как фехтовать с ледником. Вероятно, он был не в своем уме – не то чтобы мне это помогло. Любой другой, внезапно помешавшись, в бою частично утратил бы контроль над собой. Но рефлексы Бенедикта ковались столетиями, и я вполне серьезно допускал, что, даже лишись он коры головного мозга, движения его не утратили бы своего совершенства.
Он уверенно гнал меня назад, я метался среди деревьев, а он сносил их и все наступал. Я сглупил и попробовал атаковать, и едва остановил его контрудар в дюйме от груди. И подавил первую волну паники, заметив, что он гонит меня к краю рощи. Там, на открытом месте, деревья не будут замедлять его.
Внимание мое было уделено лишь его клинку, и я не видел ничего, пока это не случилось.
С могучим криком Ганелон рванулся вперед и, обхватив Бенедикта, прижал его руку с мечом к телу.
Даже если бы я и хотел, то не смог бы убить его в этот момент – Бенедикт был слишком быстр, а Ганелон не подозревал, насколько он силен.
Сместившись вправо, Бенедикт отгородился им от меня и ударил Ганелона обрубком правой руки в висок, словно дубинкой. А потом освободил левую руку, схватил Ганелона за пояс и, размахнувшись, швырнул им в меня. Пока я уклонялся, он успел нагнуться, подобрал клинок, что валялся у его ног, и снова пошел в атаку. Я лишь краем глаза успел увидеть, что Ганелон приземлился в какой-то куче в десяти шагах за моей спиной.
Я отбил удар и опять приготовился отступать. В запасе у меня оставался только один сюрприз, и родилось неприятное подозрение, что, если и он не сработает, Амбер так и не дождется законного властелина.
С хорошим бойцом-левшой фехтовать намного труднее, чем с правшой, что также сказывалось. Но приходилось экспериментировать. Кое-что нужно выяснить, даже если это рискованно.
Я широко шагнул назад, на мгновение вырвался из пределов его досягаемости, а потом кинулся вперед и атаковал. Движение было заранее рассчитанным и мгновенным.
Неожиданным – и в этом была, я уверен, лишь доля удачи – оказалось то, что я пробил его защиту, пусть и промахнулся, – Грейсвандир скользнул над его клинком и клюнул моего противника в левое ухо. На мгновение это замедлило его движение, однако серьезной реакции не вызвало. Единственным результатом стало то, что он усилил защиту. Я продолжал атаковать, но пробиться было просто негде. Порез у Бенедикта был небольшим, хотя кровь стекала по мочке и капала на плечо. Это могло отвлечь меня, и я решил не обращать более на его рану внимания.
А потом я решился… Да, разумеется, опасно, но попробовать стоило. Я чуть приоткрылся на миг, понимая, что теперь он может нанести удар прямо мне в сердце.
Так он и сделал, и я остановил клинок лишь в последний момент. Не хочу даже вспоминать, насколько близок он был тогда к своей цели.
А потом я снова начал отступать, пятясь к краю рощи. Отбиваясь и отходя назад, я добрался до места, где лежал Ганелон. В защите, не нападая, я отступил еще футов на пятнадцать.
И открылся еще раз.
Бенедикт снова сделал выпад, и я снова остановил его. Он возобновил атаку с еще большим усердием, оттесняя меня к краю Черной Дороги.
Там я постарался удержаться, бочком передвигаясь в заранее выбранное место. Надо было задержать его подольше, чтобы…
Положение было серьезным, но я отчаянно сопротивлялся и был наготове.
А потом открылся снова.
Я знал – он отреагирует точно так же, и потому завел правую ногу за левую и выпрямился после удара. Клинок его при этом я отбил в сторону лишь ненамного и прыгнул спиной вперед на Черную Дорогу, сразу же вытянув вперед руку с клинком против возможного баллестра.
И он сделал то, что я ожидал, отбив мой клинок, двинулся прямо, я ответил сверху в четвертой позиции…
…заставив его встать в полосу черной травы, через которую сам я перепрыгнул.
Сперва я не осмеливался глянуть на него – просто стоял и оборонялся, предоставив действовать флоре.
Времени потребовалось немного. Бенедикт осознал это, едва попытался пошевелиться. Я видел, как по его лицу скользнуло удивление, затем озабоченность. И понял: попался.
Впрочем, я сомневался, что она может надолго удержать его, поэтому немедленно перешел к делу.
Я метнулся вправо, за пределы досягаемости его клинка, потом вперед и перепрыгнул через траву по краю Черной Дороги. Бенедикт попытался обернуться, но стебли уже опутали его ноги до колен. Он пошатнулся, хотя все же устоял.
Я обошел его сзади и справа. Выпад – и он мертвец; впрочем, теперь в этом не было никакой нужды.
Он махнул рукой назад, за спину, повернул голову, выставив клинок в мою сторону. Он даже начал уже выдирать левую ногу.
Но я сделал финт направо и, пока он пытался его отбить, врезал ему сзади по шее плоской стороной Грейсвандира.
Бенедикт ошеломленно застыл, и я теперь смог подойти поближе, всадив левый кулак ему в печень. Он слегка согнулся. Я перехватил его руку с клинком и еще раз двинул по шее, на этот раз кулаком и крепко. Он упал без сознания. Вырвав у него оружие, я отбросил его в сторону. Кровь из пораненного уха экзотической серьгой стекала на шею.
Отложив Грейсвандир, я ухватил Бенедикта под мышки и потащил его на дорогу. Трава сопротивлялась, но я потянул сильнее и в конце концов освободил его.
К тому времени Ганелон уже пришел в себя. Хромая, он подошел и встал рядом, глядя вниз на Бенедикта.
– Вот это боец… Что ты собираешься с ним делать?
Я подхватил брата на плечи «по-пожарному» и встал.
– Для начала просто оттащу к фургону, – ответил я. – Принеси наши клинки.
– Хорошо.
Я зашагал по дороге. Бенедикт оставался без сознания, что было на руку, к тому же мне вовсе не хотелось бить его без особой надобности. Возле фургона я усадил его у подножия дерева покрепче.
Когда Ганелон подошел, я вложил в ножны оба клинка и велел ему развязать веревки на нескольких ящиках. Пока он делал это, я обыскал Бенедикта… и нашел то, что искал.
Потом я привязал его к дереву, а Ганелон подогнал громадную лошадь и привязал ее к соседнему кусту, на который я повесил клинок.
Я взобрался на место кучера, Ганелон подошел сбоку.
– И ты его оставишь прямо так? – спросил он.
– Ненадолго, – ответил я.
Мы тронулись по дороге. Я не оглядывался – в отличие от Ганелона.
– Он еще не шевелится, – сообщил Ганелон, а потом добавил: – Никто не мог так подхватить меня и бросить, да еще одной рукой.
– Поэтому я и велел тебе пережидать в фургоне и не драться, если я не справлюсь.
– Что с ним теперь будет?
– Я пригляжу, чтобы о нем побыстрей позаботились.
– С ним будет все в порядке?
Я кивнул.
– Хорошо.
Мы проехали мили две, я остановил лошадей и слез на дорогу.
– Не обращай внимания ни на что, – сказал я. – Теперь пора позаботиться о Бенедикте.
Я сошел с дороги и встал в тени, достав взятую у Бенедикта колоду. Перетасовав Козыри, я нашел Жерара и оставил его карту снаружи, остальные сложил обратно в обитую шелком шкатулочку из дерева, отделанного костью, где их держал Бенедикт.
Сжимая в руке Козырь Жерара, я внимательно вгляделся в карту.
Спустя некоторое время она стала теплой, живой, словно пошевелилась. Я почувствовал присутствие Жерара. Он находился в Амбере – шел по улице, которую я узнал. Жерар во многом похож на меня, только крупнее и тяжелее. И по-прежнему с бородой.
Он остановился и взглянул на меня.
– Корвин!
– Да, Жерар. Ты неплохо выглядишь.
– Твои глаза! Ты видишь?
– Да, я вижу снова.
– Где ты?
– Иди ко мне, я покажу.
Взгляд его напрягся.
– Не уверен, что могу сделать это. Корвин, я сейчас очень занят.
– Речь идет о Бенедикте, – сказал я. – Ты единственный, кому я могу довериться, чтобы помочь ему.
– Бенедикт? Он в беде?
– Да.
– А почему он сам не вызвал меня?
– Не может. Он связан.
– Почему? Как?
– Объяснять долго и сложно. Поверь мне, ему нужна твоя помощь, прямо сейчас.
Жерар прикусил бороду зубами.
– А ты сам не в состоянии справиться?
– Совершенно исключено.
– Думаешь, я смогу?
– Уверен.
Он тронул клинок в ножнах.
– Не хотелось бы, чтобы тут крылись какие-нибудь твои козни, Корвин.
– Не сомневайся. У меня было достаточно времени на размышления, я мог бы придумать и что-нибудь поумней.
Он вздохнул, а потом кивнул головой:
– Ладно. Иду.
– Давай.
На мгновение застыв, Жерар шагнул вперед.
И встал рядом со мной. Протянул руку. Положил мне на плечо.
– Корвин, – с улыбкой сказал он, – я рад, что твои глаза опять на месте.
Я отвернулся.
– Я тоже.
– А кто там в фургоне?
– Друг. Его зовут Ганелон.
– Где Бенедикт? В чем дело?
Я показал в рощу.
– Там. Милях в двух. Он привязан к дереву. Его лошадь рядом.
– Почему же ты тогда здесь?
– Я спасаюсь бегством.
– От кого?
– От Бенедикта. Я сам и связал его.
Жерар нахмурился:
– Не понимаю…
Я покачал головой: