На этот раз я намеревался подступить к вершине Колвира с севера, а не со стороны моря. Каждый солдат знал свой маневр. Взаимодействие стрелковых отделений было уже расписано и отработано на учениях.
Мы остановились, пообедали и направились дальше. Тени медленно смещались вокруг нас. Небо стало цвета темной, но пронзительно-чистой синевы, небо Амбера. Меж скал чернела земля, трава стала ярко-зеленой. Листва деревьев и кустарник влажно поблескивали. Воздух был чист и прозрачен.
К ночи мы уже оказались среди громадных деревьев на краю Арденского леса, разбили лагерь и выставили усиленную стражу. Ганелон, теперь в берете и форме цвета хаки, долго просидел со мной над нарисованными мною кроками. До гор оставалось еще миль сорок.
Грузовики сдохли на следующий день. Они прошли несколько серьезных изменений, постоянно барахлили и в конце концов вообще отказались заводиться. Мы на руках докатили машины до расщелины и забросали ветками. Распределили между людьми амуницию и остаток провианта и потопали дальше.
После этого мы оставили пыльную грунтовку и пошли напрямик сквозь лес. Маршрут был мне хорошо знаком, так что особой проблемы леса не представляли. Конечно, скорость передвижения уменьшилась, но снизились и шансы напороться на один из патрулей Джулиана. Мы углубились в Арден, деревья стали довольно высокими, и каждый шаг словно возвращал былые воспоминания.
Никого страшнее лис, оленей, кроликов и белок в тот день мы не встретили. Запахи леса, его зеленые, золотые и коричневые краски напоминали мне о более счастливых временах. Перед закатом я взобрался на вершину лесного гиганта и рассмотрел вдали горный хребет, за которым высился Колвир. Шторм плясал над ним, тучи скрывали самые высокие вершины.
К полудню следующего дня мы все-таки нарвались на патруль Джулиана. Не знаю, кто больше удивился и кто кого застал врасплох. Стрельба началась почти сразу. Я до хрипоты наорался, запрещая пальбу – каждый хотел испробовать оружие на живой цели. Отряд противника был невелик, дюжины полторы, и живым не ушел никто. У нас оказался единственный раненый – кто-то из наших попал в другого, а может, и сам в себя. Я не стал выяснять. Мы наделали немало шуму, поэтому пришлось торопиться. Где и как были расположены другие отряды противника, я не имел представления.
К ночи мы достаточно продвинулись вперед и вверх, горы были теперь на виду там, где их не скрывали деревья. Облака еще липли к вершинам. Мои воины были перевозбуждены после дневной бойни и угомонились не скоро.
На следующий день мы добрались до подножия гор, удачно миновав два сторожевых отряда. Стемнело, но я все торопил людей, стремясь к намеченному заранее укрытию. Спать мы укладывались, должно быть, на полмили повыше, чем в предыдущую ночь. Небо заволокли облака, дождя не было, но все словно дрожало от напряжения, которое предшествует грозе. Я плохо спал в ту ночь. Мне снились горящая кошачья голова и Лоррейн.
Утром мы тронулись в путь под низкими облаками, я безжалостно гнал войско все выше. Вдали ударил гром, воздух трепетал и весь был пронизан электричеством.
К середине утра на вьющейся меж скал дороге я услышал где-то за спиною крик, а за ним несколько очередей. Пришлось вернуться.
Несколько человек, среди них и Ганелон, стояли и смотрели на что-то, негромко переговариваясь. Я протолкался вперед.
И едва поверил увиденному. Никогда на моей памяти такие твари не добирались до Амбера. Футов двенадцати длиной, какая-то жуткая пародия на человеческое лицо на плечах льва, сложенные орлиные крылья на покрытых сейчас кровью боках, все еще подрагивающий хвост со скорпионьим жалом… Однажды я встретил мантикору на далеких южных островах – жуткая тварь, что всегда присутствовала в списке тех, с кем я категорически не хочу пересекаться снова.
Один из воинов повторял:
– Она разорвала Ралля пополам, прямо пополам…
В двадцати шагах на земле я увидел то, что осталось от Ралля. Мы прикрыли его брезентом и завалили сверху камнями. Большего сделать было нельзя. По крайней мере, эта неприятность помогла восстановить осторожность, исчезнувшую после легкой вчерашней победы. Люди приумолкли и стали внимательно следить за дорогой.
– Ничего себе зверюга, – сказал Ганелон. – Она и разумна тоже?
– Не знаю.
– Забавно, Корвин, я что-то волнуюсь. Словно должно случиться нечто ужасное. Не знаю даже, как это понять.
– Я понимаю.
– Значит, и ты чувствуешь это?
– Да. Должно быть, погода, – сказал я.
Он медленно кивнул в ответ.
Мы поднимались вверх, небо темнело, непрестанно громыхало вдали. На западе жарко полыхали молнии, ветер усилился. Над головой повисли груды облаков. На фоне их то и дело прорисовывались темные крылатые силуэты.
Чуть позже мы наткнулись на другую мантикору, но расправились с ней уже без потерь. Примерно через час на нас набросилась стая птиц с острыми, как бритвы, клювами – я таких никогда еще не встречал. Мы их отогнали, конечно, но эта стычка меня встревожила.
Мы лезли в гору, ожидая, что вот-вот над нами разразится гроза. Ветер крепчал.
Вокруг потемнело, как поздним вечером, хотя до заката времени оставалось еще немало. Воздух стал туманным, какой-то дымкой, словно мы приближались к облакам. Все пропахло сыростью. Скалы под ногами стали скользкими. Так и хотелось объявить привал, но мы были еще далеко от Колвира, а я старался избежать сложностей с провизией – все было рассчитано под завязку.
Мы осилили еще мили четыре, поднявшись теперь уже на несколько тысяч футов, когда нам пришлось остановиться. Вокруг царила кромешная тьма, которую нарушали только частые вспышки молний. На голом каменистом склоне мы разбили лагерь кольцом, расставив по всей окружности стражу. Гром словно отбивал эпический марш. Заметно похолодало. Я дозволил развести костры, вот только ничего горючего вокруг не оказалось. Пришлось переждать холодную и темную ночь.
Через несколько часов на нас внезапно и бесшумно набросились мантикоры. Погибло семеро наших, мы перебили шестнадцать тварей, не знаю, сколько еще их удрало. Перевязывая раны, я вовсю костерил Эрика и гадал, из какой Тени вывел он эту гадость.
Когда наступил рассвет, мы уже продвинулись к Колвиру миль на пять, а потом свернули к западу. Идти можно было тремя маршрутами, но этот путь я всегда считал наиболее удобным для нападения. Несколько раз нас вновь атаковали птицы, большим числом и с удвоенной яростью. Впрочем, чтобы отогнать всю стаю, оказалось достаточно подстрелить нескольких.
Наконец мы обошли вокруг громадной скалы, дорога вела все вверх и вверх через облака и туман. И тут перед нами внезапно открылся вид на простиравшуюся на дюжины миль справа внизу долину Гарната.
Я объявил привал, а сам пошел оглядеться.
Когда я в последний раз видел эту некогда чудную долину, она показалась мне искореженной и одичавшей. Теперь все стало еще хуже. Черная Дорога прорезала ее, достигая основания самого Колвира, и там оканчивалась. В долине шла лютая битва. Конные полки схватывались, бились, разъезжались. Шеренги пехотинцев сближались, входили в клинч, откатывались назад. В гуще боя гремел гром и разили молнии. Птицы черным пеплом реяли над костром сражения.
Холодным влажным одеялом охватил нас воздух долины.
Громовые раскаты гулким эхом перекатывались между гор. Я озадаченно взирал на ход схватки.
Расстояние было слишком велико, и борющихся сторон я не различал. Сперва мне показалось было, что кто-то из наших рискнул напасть, опередив меня. Может быть, это Блейз уцелел и вернулся с новой армией?
Однако же нет. Нападающие валили с запада по Черной Дороге. Я увидел теперь, что эту армию сопровождали птицы. Крупными прыжками по дороге передвигались не люди и не звери. Может быть, мантикоры.
Они приближались, и молнии разили их, жгли, разбрасывали, укладывали на месте. Когда я обратил внимание, что рядом с обороняющимися молнии не ударяют, то вспомнил, что Эрик в какой-то мере сумел освоить устройство, известное как Камень Правосудия, – с его помощью отец управлял погодой вокруг Амбера. Пять лет назад Эрик с явным успехом воспользовался им против нас.
Значит, порожденная Тенями армия, о которой я слышал, оказалась даже сильнее, чем мне представлялось. У Колвира я рассчитывал встретить заградительные отряды, но не яростную битву. Я глянул на черную полосу – она буквально кишела нападавшими.
Ганелон подошел, встал рядом и долго молчал.
Я не хотел, чтобы он задавал мне вопросы – говорить просто не было сил, разве только ответить.
– И что же дальше, Корвин?
– Надо поторопиться, – сказал я, – к вечеру я хочу оказаться в Амбере.
И мы снова пошли вперед. Двигаться теперь оказалось легче, это помогало. Гроза без дождя продолжалась, гром и молнии становились все громче и ярче. Мы шли сквозь сплошной полумрак.
А когда поближе к полудню мы оказались в безопасном месте, милях в пяти к северу от окрестностей Амбера, я вновь остановил свое войско – отдохнуть и в последний раз перекусить. Что-либо расслышать можно было, только если тебе орали прямо в ухо, поэтому держать речь я не стал. Просто велел передать по цепочке, что цель близка и следует быть наготове.
Прихватив с собой свою порцию еды, я отправился оглядеться, пока другие отдыхали. В миле впереди оказался пологий подъем, я поднялся на вершину и замер. На склоне прямо передо мной тоже шла отчаянная битва.
Я наблюдал, держась в стороне. Отряд из Амбера схватился с численно превосходящим войском, которое либо только что прошло перед нами по этому склону, либо появилось другим путем. Скорее всего, второе, поскольку мы не заметили, чтобы кто-то недавно здесь поднимался. Стало понятным и то, почему нам повезло достичь Колвира, так почти никого и не встретив.
Я подкрался поближе. Атакующие могли попасть сюда по одной из двух других дорог, но я понял, что не в дорогах дело. Атакующие все прибывали, и видеть это было довольно жутко – они прилетали по воздуху.