— И ты думаешь, что он действительно способен переноситься мгновенно, в то время как мне потребуется долго идти?
— Держу пари, что он просто дожидается восхода Луны, и как только город обретет форму, он будет в нем, прямо рядом с Лабиринтом.
— Я вижу основательность твоих доводов. Но не понимаю, каким будет результат твоих действий.
— Результат такой, что сегодня ночью ноги твоей не будет в Тир-на Ног-та.
— Минуточку!
— Какая минуточка! Ты вызвал мастера стратегии, так что тебе лучше выслушать, что он хочет сказать.
— Слушаю, слушаю.
— Ты согласился, что ты, вероятно, не сможешь добраться туда вовремя. Но кое-кто может.
— Кто и как?
— Ладно. Я был в контакте с Бенедиктом. Он вернулся. Сейчас он в Амбере, в палате Лабиринта. Скоро он пройдет его и будет стоять в центре Лабиринта, дожидаясь твоего знака. Ты же идешь к подножию Лестницы в небесный город и там ждешь восхода Луны. Как только Тир-на Ног-та обретет форму, ты свяжешься с Бенедиктом через Карту. Ты скажешь ему, что все готово, и он воспользуется силой Лабиринта и Амбера, чтобы перенестись к помещению Лабиринта в Тир-на Ног-та. С какой бы скоростью не передвигался Бранд, это не имеет значения, тут он не сможет выиграть.
— Придумано великолепно. Это самый быстрый способ доставить туда человека, а Бенедикт, безусловно, достойный человек. Он должен без труда справиться с Брандом.
— Ты действительно думаешь, что Бранд не сделал никаких других приготовлений? — поинтересовался Ганелон. — Из всего, что я слышал о нем, я знаю — он умен, даже если и рехнулся. Он вполне может предугадать наш замысел.
— Возможно. Есть у тебя другие идеи?
Ганелон сделал размашистый жест одной рукой, хлопнул себя по шее и ухмыльнулся:
— Клоп! Извини. Надоедливые маленькие твари.
— Ты все еще думаешь, что…
— Я думаю, что тебе лучше оставаться в контакте с Бенедиктом все время, пока он там, вот что я думаю. Если Бранд возьмет верх, тебе, может быть, придется срочно вытащить Бенедикта, чтобы спасти ему жизнь.
— Конечно. Но тогда…
— Но тогда мы проиграем раунд, признаю, но не матч. Даже с полностью настроенным Камнем ему еще придется добираться до первозданного Лабиринта, чтобы причинить настоящий вред, а ты его держишь на мушке.
— Да, — согласился я. — Ты, кажется, все продумал. Ты удивляешь меня своими быстрыми ходами.
— У меня в последнее время было много свободного времени и, если не употреблять его на размышления, то это значит потерять его. Вот я и поразмыслил. И продолжая размышлять, я думаю, что тебе лучше сейчас поторопиться. День-то не становится длиннее.
— Согласен. Спасибо за добрый совет.
Он ответил:
— Прибереги свои благодарности до тех пор, пока мы не увидим, что из этого выйдет.
Затем он прервал контакт.
— Кажется, все это очень важно, — произнес Рэндом. — Что затевается?
— Подходящий вопрос, но у меня теперь вовсе нет времени. Тебе придется ответ услышать утром.
— Я могу чем-нибудь помочь тебе, Корвин?
— Да, если вы поедете на одном коне вдвоем, или вернетесь в Амбер через Карту. Мне нужна Звездочка.
Рэндом сразу согласился:
— Разумеется, это не сложно. И все?
— Да. Я тороплюсь. И это все.
Мы двинулись к лошадям. Я потрепал Звездочку по гриве, а затем уселся в седло.
— Увидимся в Амбере, — попрощался Рэндом. — Желаю удачи!
— В Амбере, — согласился я. — Спасибо.
Я повернулся и направился к подножию Лестницы, ступая по удлиняющейся на восток тени своей гробницы…
На самом высоком гребне Колвира есть сооружение, напоминающее три ступеньки. Я сидел на нижней из них и ждал появления надо мной Тир-на Ног-та. Чтобы это произошло, требуется ночь и лунный свет, так что половина требований была выполнена. На западе и востоке были облака. Я злобно посматривал на эти тучи. Если их скопится достаточно, чтобы закрыть луну, Тир-на Ног-та просто растает. Это было одной из причин, почему всегда рекомендовалось, отправляясь на небо, иметь на земле подстраховывающего человека, который перетащит тебя через Карту в безопасное место, если город исчезнет. Небо над головой было заполнено знакомыми звездами. Когда взойдет Луна, и свет упадет на камень, где я сидел, возникнет Лестница в небо, взметнется на огромную высоту, пролагая путь к Тир-на Ног-та, плывшему в ночном воздухе Отражению Амбера. Я устал. Слишком многое случилось за короткий срок. Расслабиться, снять сапоги и растирать ступни, привалившись головой к камню, показалось мне большой роскошью. Я запахнулся в плащ, спасаясь от подступающего холода. Горячая ванна, сытный обед и теплая постель были бы очень кстати. Но на моем наблюдательном пункте об этом можно было только мечтать. Но и сидеть расслабившись — тоже было роскошью. Я позволил мыслям медленно течь, включил память и, как зритель, разглядывал события прошедшего дня. Их было так много. Но теперь, по крайней мере, я мог ответить на некоторые вопросы. Не на все, конечно, но ситуация несколько прояснилась. Теперь я имел некоторое представление о том, что происходило во время моего отсутствия. Лучше понимал происходящее сейчас. Знал, как мне поступать дальше. И еще я чувствовал, что известно мне больше, чем я понимаю, что звенья должны соединиться и образовать цепь, стеклышки сложатся в ясную картину, стоит только повращать калейдоскоп. Темп последних событий, особенно сегодняшних, не давал мне ни минуты на размышления. И теперь некоторые поступки я разглядывал под странным углом.
Я вдруг посочувствовал, как что-то вокруг изменилось — кажется, чуть-чуть посветлел воздух. Встав, я оглядел горизонт. Над морем, там, где должна была взойти Луна, появилось какое-то свечение. Пока я смотрел на него, в поле зрения возникла маленькая дуга света. Облака тоже слегка сдвинулись, но не настолько, чтобы опасаться, что они закроют Луну. Тогда я посмотрел вверх, но явление города в небе еще не началось. Я на всякий случай вытащил Карты, перетасовал их и сдал Бенедикта.
Забыв об усталости, я следил, как над водой вырастает Луна, бросая на волны дорожку света. А высоко над головой вдруг появился слабый, едва различимый силуэт небесного города Тир-на Ног-та. Когда свет усилился, то тут, то там стали появляться искры. Я изучил Карту Бенедикта и потянулся к контакту. Его холодный образ ожил. Я увидел его в палате Лабиринта, стоящим в центре узора. Рядом с его левой ногой горел зажженный фонарь. Бенедикт осознал мое присутствие.
— Корвин, — произнес он, — пора?
— Не совсем. Луна восходит. Город только начинает приобретать форму. Так что придется немного обождать. Я хотел быть уверенным, что ты готов.
— Готов, — заверил он.
— Хорошо, что ты вернулся именно тогда, когда нужен. Ты узнал что-нибудь интересное?
— Меня отозвал обратно Ганелон, — сообщил он, — как только он узнал, что случилось. Его план мне понравился, вот почему я здесь. Что же касается Двора Хаоса, то я считаю, что выяснил несколько интересных вещей…
— Момент! — прервал его я.
Полосы из лучей лунного света обрели более осязаемый вид. Контуры города над головой стали теперь четкими. Лестница стала видна целиком, хотя в некоторых местах она была нечеткой. Я вытянул руку вперед над второй ступенькой, над третьей… Я встретил прохладную, мягкую четвертую ступеньку. Но она, кажется, несколько поддалась под моим толчком.
— Почти, — предупредил я Бенедикта. — Я собираюсь попробовать Лестницу. Будь наготове.
Он кивнул. Я поднялся по каменным ступеням. Одна, вторая, третья. Я поднял ногу, затем опустил ее на четвертую, призрачную. Она мягко поддалась под моей тяжестью. Я боялся поднять другую ногу и поэтому ждал, следя за луной. Я вдохнул прохладный воздух. Ясность увеличилась, дорожка на воде расширилась. Взглянув наверх, я увидел, что Тир-на Ног-та несколько потерял свою прозрачность. Звезды на нем стали более тусклыми. Когда это произошло, ступенька под моей ногой стала тверже. Пластичность покинула ее. Я почувствовал, что она может выдержать мой вес. Пробежавшись глазами по всей длине Лестницы, я увидел ее в целом. Полупрозрачная, искрящаяся, она тянулась от моря до плывущего по небесам безмолвного города. Я встал на четвертую ступеньку. Если бы я пожелал, этот небесный эскалатор отправил бы меня в место, где сны становятся явью, где сбываются сомнительные пророчества, в город, сотканный из лунного света, где исполняются желания, искажается время и царствует бледная красота. Я спустился вниз на ступеньку и взглянул на луну, балансировавшую теперь на мокром краю света. Я посмотрел на Карту Бенедикта, всю в серебряном свечении.
— Лестница твердая, луна взошла, — произнес я.
— Отлично. Иду.
Я видел его там, в центре Лабиринта. Он взял в левую руку фонарь и какой-то миг стоял неподвижно. Мгновение спустя он исчез, и Лабиринт тоже. Еще мгновение, и он уже был вне его, рядом с ним в здании, которое называется палатой Лабиринта. Бенедикт приподнял фонарь и осмотрел помещение. Он был один. Бенедикт повернулся, подошел к стене и поставил фонарь рядом с ней. Его тень вытянулась к Лабиринту и изменила форму, когда он круто повернулся и двинулся обратно на свою позицию. Я заметил, что этот Лабиринт был более тусклым, чем его двойник в Амбере. Здесь свет был серебристо-белым, без налета голубизны. Конфигурация его была той же самой, но призрачный город выкидывал странные фокусы с перспективой. Тут были искажения — сужения и расширения — которые, казалось, смещались по его поверхности без всякой особой причины, как будто я смотрел на всю эту сцену через неправильную линзу, а не через Карту Бенедикта. Я спустился вниз по лестнице и снова расположился на самой нижней ступеньке, продолжая наблюдение. Бенедикт вынул из ножен меч.
— Ты знаешь о действии крови на Лабиринт? — спросил я его.
— Да. Ганелон предупредил меня.
— Ты когда-нибудь подозревал что-нибудь в этом роде?
— Нет, первый раз услышал.
— Как насчет твоего путешествия ко Двору Хаоса? Что ты узнал?