— Отец? Вот это уже нелепо! Он, скорее всего, умер. Это было так давно.
— Ты знаешь, что он мог это устроить. Он ведь такой хитрый. Мы никогда не осознавали его сил.
Бенедикт поднялся на ноги, потянулся и покачал головой:
— По-моему, ты слишком долго просидел на холоде, Корвин. Давай пойдем домой.
— Не испытав моей догадки? Брось! Это просто неспортивно, сядь.
— Да он бы уже вступил с кем-нибудь в контакт.
— Не думаю. Подыграй мне. Что нам терять?
— Ладно. Почему бы и нет?
Бенедикт сел рядом со мной. Я держал Карту так, чтобы мы оба могли ее видеть. Мы пристально уставились на нее. Я расслабился и потянулся к контакту. Он возник почти мгновенно. Он улыбался, глядя на нас.
— Добрый вечер! Это была прекрасная работа, — с восхищением произнес Ганелон. — Я рад, что вы вернули мой кулон. Он мне скоро понадобится!…
Двор Хаоса
Амбер — расположился на плоской вершине Колвира, высокий и яркий в этот сияющий полдень.
Черная дорога — петляет в низине, пасмурная и зловещая, тянется через Гарнат, проходя от Хаоса до Юга.
Я — слоняюсь без дела, ругаясь, иногда почитываю в дворцовой библиотеке Амбера. Дверь в библиотеку не просто закрыта — заперта на засов.
Принц Амбера — взбешен, он усаживается за стол и вновь погружается в раскрытый том. Это тоже я. Раздается стук в дверь.
— Пошел вон! — кричу я.
— Корвин, это я, Рэндом. Открой, а? Я принес тебе ленч.
— Сейчас.
Я встаю, не торопясь обхожу стол и направляюсь к двери. Рэндом удовлетворенно кивает, когда я открываю ее. Он кладет поднос на маленький столик, что стоит рядом со столом, за которым я работаю.
— Ого! Зачем так много?
— Я тоже не прочь перекусить.
— Ну, что ж, действуй.
И он начал действовать. Прежде всего Рэндом разрезает мясо, большим куском его накрывает огромный ломоть хлеба и протягивает мне. Затем наливает в стакан вино. Мы садимся и славно закусываем.
— Я понимаю, ты все еще взбешен, — говорит он после долгого молчания.
— А будто ты — нет?
— Ну, я, может, просто больше тебя привык к этому. Не знаю. И все же… Это было довольно-таки неожиданно, а?
— Неожиданно? — я отхлебнул вина. — Да это же точь-в-точь, как в прежние времена. И даже еще хуже. А впрочем, он мне понравился, когда разыгрывал из себя Ганелона. Хотя сейчас, опять получив власть, он снова стал таким же категоричным, как и прежде. Издал, видите ли, целую кучу приказов, не потрудившись даже объяснить, что к чему, и — испарился, исчез!
— Но он пообещал, что скоро свяжется с нами.
— В прошлый раз у него были такие же благие намерения.
— Я в этом совсем не уверен.
— Он и не подумал рассказать нам, где это его тогда носило! А если говорить всерьез — он вообще хоть что-то объяснил нам?
— Но, может, у него для этого есть какие-то резоны?
— Я начинаю сомневаться, Рэндом. Не кажется ли тебе, что его ум одряхлел и сбился с верного пути?
— И все же этого ума хватило на то, чтобы одурачить тебя.
— Это была всего лишь низкая житейская хитрость в сочетании со способностью менять свой облик.
— Но ведь это сработало?
— Еще как!
— Корвин, а не кажется ли тебе, что ты протестуешь против всего, что он делает. И не хочешь, чтобы он оказался прав, даже когда он на правильном пути?
— Глупости! Просто я не меньше любого из нас хочу покончить с этим безобразием.
— Но разве тебе не хотелось бы, чтобы решение пришло от кого-нибудь другого, а не от него?
— Не пойму — к чему ты клонишь?
— Ты не хочешь ему довериться!
— Пожалуй, да. Но я не видел его — не в чьем-нибудь облике, а в своем собственном — чертовски долго, и…
Рэндом покачал головой.
— Я понимаю, о чем ты. Может быть, в чем-то ты прав, — признался я. — Но клянусь, что свободный трон здесь ни при чем. Вернее, дело не только в троне — дело в нем самом. Понимаешь? Только в нем.
— Понимаю, — произнес Рэндом. — Но признайся, он так ловко обставил Бранда, а это дело не простое. Ты только вспомни, что он выкинул. Я до сих пор не понимаю, как он смог заставить тебя принести ту руку из Тир-на Ног-та, а меня — передать ее Бенедикту, притом рассчитал, чтобы Бенедикт был в определенное время в нужном месте. Все это совместил без единой осечки и вернул себе Камень. Он обставил все эти дела прямо на Колвире, отправив нас к первозданному Лабиринту. Что ни говори, а мы, как и раньше, не можем превзойти его в игре с Отражениями. Я не умею делать того, что умеет он. И ты не можешь. Только он сумел побить Жерара. Нет, не думаю, что он сдал. Он очень хорошо знает, что делает, и как бы мы к этому ни относились, он — единственный, кто может справиться с этой ситуацией.
— Ты, я вижу, хочешь, чтобы я доверился ему.
— Просто у тебя нет другого выбора.
— Наверное, ты прав, — вздохнул я. — Не стоит так беситься. Но все же…
— Тебя озадачил приказ об атаке. Так?
— И он тоже. Если мы начнем действовать, Бенедикт не сумеет выставить большие силы. За три дня к такому не подготовишься, в особенности, если ничего не знаешь о противнике.
— Но он, видно, знает. У них с Бенедиктом был долгий разговор — один на один.
— Может, и так. Но эта секретность, эти необоснованные приказы. Так нельзя — он нам совсем не доверяет.
Рэндом рассмеялся:
— Так же, как и я, да?
— Ладно тебе. Может, и я не доверял бы вам. Но через три дня объявить войну! Это слишком. Кто его знает, а может, ему, действительно, известно что-то, чего не ведаем мы?
— А не кажется тебе, что это никакая не война, а всего-навсего упреждающий удар.
— Да? Но тогда скажи, кого или что мы упреждаем?
Рэндом пожал плечами и долил в бокалы вино.
— Наверное, он объяснит, когда возвратится. Он ведь не оставил тебе никаких приказаний?
— Сказал просто ждать. Ну а что должен делать ты?
Рэндом в ответ только вздохнул.
— Он сказал, что придет время, и я все узнаю. По крайней мере, насчет Джулиана. Ему он приказал подготовить свои войска и выступить по первому сигналу.
— Как! Разве они не остаются в Арденне?
Он кивнул.
— И когда он тебе это сказал?
— Как только ты ушел. Он вызвал Джулиана по Карте, что-то сообщил ему, и они сразу же уехали. Я расслышал только, как отец говорил ему, что часть пути они проедут вместе.
— И они отправились по восточной тропе через Колвир?
— Да. Я смотрел им вслед.
— Интересно, что же еще случилось тут без меня?
Рэндом заерзал в кресле.
— Вот что меня беспокоит. Когда отец сел в седло, он оглянулся и, махнув мне рукой, как-то странно сказал: «Не спускай глаз с Мартина».
— И только?
— И только. Но он почему-то рассмеялся при этом.
— Думаю, что это как раз естественно. Обычное недоверие к тому, кто только появился.
— А при чем здесь смех?
— Сдаюсь.
Я отрезал кусок сыра и съел его.
— Знаешь, возможно, дело тут не только в недоверии. Может, он почувствовал, что Мартин беззащитен и его надо опекать. А может, он имел в виду и то, и другое. А может, ни то, ни другое. Ты же его знаешь.
Рэндом встал.
— Да, об этом я и не подумал. Пошли со мной, а? — попросил он. — Сколько можно торчать здесь? Ты провел здесь целое утро…
— Так и быть, — встал я, пристегивая Грейсвандир. — А где же Мартин?
— Он остался на первом этаже с Жераром.
— Значит, он в надежных руках. А Жерар останется с нами или вернется на флот?
— Не знаю. Жерар о своих планах молчит.
Мы стали спускаться по лестнице. Снизу доносился какой-то непонятный шум, и мы ускорили шаги.
— Что это за суматоха?
Я перегнулся через перила. У входа в тронный зал суетились стражники. Над ними возвышался Жерар. Все были спиной к нам. Я перепрыгнул через лестничный пролет, а Рэндом немного отстал от меня. Проталкиваясь сквозь толпу, я оглянулся на Рэндома:
— Что все это значит?
— Провалиться мне на этом месте, если я что-то понимаю, — ответил Жерар. — Посмотри сам. Только имей в виду: входа туда нет — туда не пройдешь.
Он отошел в сторону, а я ринулся вперед. И вот тут-то я и уткнулся в это носом. Во что именно? Передо мной была невидимая, но слегка упругая наощупь, стена. Сквозь нее было видно все, что происходит. И то, что я видел, соединило в подсознании какие-то отдаленные воспоминания и чувства. Страх сдавил мое горло, сковал мои руки.
Мартин улыбался. В руках у него была Карта. Бенедикт стоял перед ним. Чувствовалось, что вызвали его недавно. Рядом с троном, на возвышении, к нам спиной стояла девушка. Двое мужчин о чем-то разговаривали. Но слова не долетали до нас. Наконец Бенедикт обернулся и, видимо, обратился к девушке. Она, чуть помедлив, ответила ему. Мартин обошел девушку и встал слева от нее. Девушка отвечала Бенедикту, а он в это время поднялся к ней на помост. Пока шел между ними разговор, я разглядел ее лицо.
— Она мне кого-то напоминает, — сказал Жерар, оказавшийся неожиданно рядом со мной.
— Ты мог видеть ее всего лишь мгновение в день смерти Эрика. Она проскакала тогда мимо нас. Ее зовут Дара.
От неожиданности у него перехватило дыхание.
— Дара! — воскликнул он. — Значит ты… — голос его прервался.
— Можешь мне поверить, — подтвердил я, — она настоящая.
— Мартин! — крикнул Рэндом, став рядом со мной. — Мартин! Что здесь происходит?
Ответа не последовало.
— Думаешь, он может тебя услышать? — прошептал, будто кого-то опасаясь, Жерар. — Этот барьер полностью отрезал их от нас.
Рэндом уперся в невидимую стену. Руки его напряглись.
— А ну-ка, давайте толкнем все вместе, — предложил он. И мы попробовали. Однако усилия наши были напрасны.
— Напрасная трата сил и времени, — сказал я. — Она не поддается.
— Проклятье, — выругался Рэндом. — Что же это такое?
— А бес его знает, — в сердцах ругнулся я. — Что-то нас держит.
Но я уже начинал догадываться, что происходило там за барьером, В психологии есть такое понятие — ложная память. Так вот, я словно бы уже видел нечто подобное, словно когда-то — когда же? — все это уже было. Но теперь… Я схватился рукой за ножны, чтобы убедиться, что Грейсвандир по-прежнему висит у меня на боку. Она была на месте. Но тогда, как же получилось так, что мой единственный меч с его неповторимым узором на клинке одновременно висел за стеной в воздухе неподалеку от трона, и острие его касалось горла Дары.